Читать книгу "Трибьют - Нора Робертс"

Если ты действительно беременна, как ты утверждаешь, то нет никаких доказательств того, что ребенок мой. Не смей мне больше угрожать, что раскроешь тайну, или ты об этом пожалеешь — обещаю.

Оставайся в Голливуде, где твоя ложь — это валюта. Здесь она ничего не стоит. Ты мне не нужна.

— Беременна, — прошептала Силла, и ей показалось, что это слово эхом разнеслось по дому.

Потрясенная, она отодвинула табуретку и открыла заднюю дверь, чтобы вдохнуть несколько свежих глотков холодного воздуха.

Калвер-Сити

1941

— Чтобы понять, — сказала Дженет Силле, — ты должна начать с самого начала. Это было не так уж давно.

Ладонь, сжимавшая руку Силлы, была маленькой и мягкой. Как и во всех снах о Дженет, изображение сначала напоминало старую фотографию, выцветшую и потертую, а потом медленно наполнялось цветом и глубиной.

Две длинных косы лежали на плечах поверх легкого платья в полоску, похожие на лучи света на лугу с увядшими цветами. Яркие, холодные и чистые синие глаза смотрели озорно и весело.

Вокруг Силлы и девочки, которая станет ее бабушкой, сновали люди, пешком и в открытых автобусах, заполнявших широкую улицу. Пятая авеню, узнала Силла, — или ее декорации из кинофильмов.

Расцвет кинокомпании «Метро-Голдвин-Майер». Звезд больше, чем может выдержать небо, а ребенок, сжимающий ее руку, станет одной из самых ярких из них.

— Мне семь лет, — говорила ей Дженет. — Я выступаю уже три года. Сначала эстрада. Я хотела петь и танцевать. Мне нравились аплодисменты. Как будто тебя обнимают тысячи рук. Я мечтала о том, чтобы стать звездой, — продолжила она, ведя за собой Силлу — Кинозвездой в красивом платье среди ярких, ярких огней. Как карамелька в кондитерской.

Дженет умолкла, хитро улыбнулась и сделала сложное и энергичное па, так что ее поношенные детские туфельки мелькнули в воздухе.

— И еще я умела танцевать. Выучивала движения с первого раза. У меня волшебный голос. Я помню весь текст, и кроме того, я могу играть. Знаешь, почему?

— Почему? — спросила Силла, хотя уже знала ответ. Она читала интервью, книги, биографии. Она знала эту девочку.

— Потому что я верю. Каждый раз я верю в то, что играю. Я делаю эту историю настоящей для себя, и эта история становится настоящей для людей, которые приходят смотреть кино. А с тобой такое бывает?

— Иногда. Но после того как кино заканчивается, бывает грустно.

Девочка кивнула, и в ее глазах появилась недетская печаль.

— Ты как будто умираешь, когда все кончается, и поэтому должна находить какие-то вещи, которые делают мир ярким. Но это будет потом. Теперь он яркий, — девочка раскинула руки, как будто хотела его обнять. — Я младше Джуди и Ширли, а камера любит меня так же, как я ее. В этом году я снялась в четырех фильмах, но этот сделал меня настоящей звездой. После выхода «Семьи О'Хара» меня называли «маленькой кометой».

— Ты пела «Мне все нипочем», и для твоей семьи она стала главной песней. Превратилась в твою визитную карточку.

— Они поставят ее на моих похоронах. Но пока я об этом тоже не знаю. Первый съемочный павильон. Улица Браунстоун, — в ее голосе появился оттенок чопорности, когда она поучала внучку. — О'Хара жили в Нью-Йорке — независимая театральная труппа. Все думали, что это очередной фильм о временах Великой депрессии, но только музыкальный. Но этот фильм все изменил. Они надолго оседлали «маленькую комету».

— Я уже была наркоманкой, но еще не знала об этом, — грустно добавила Дженет. — Этим я обязана маме.

— Секонал и бензедрин, — кивнула Силла. — Тебе давали их круглые сутки.

— Девочка должна хорошо высыпаться ночью, а утром быть бодрой и веселой, — на Силлу смотрели резко повзрослевшие глаза девочки. — Мама хотела быть звездой, но у нее не вышло. Вышло у меня, и поэтому она давила и давила на меня, используя для своих целей. Она никогда не обнимала меня — это делали зрители. Она сменила мне имя и пустила в ход свои связи. Она заключила семилетний контракт с мистером Майером, который снова сменил мне имя, и забрала все мои деньги. Она кормила меня таблетками, чтобы я могла зарабатывать еще и еще. Я ненавидела ее — не теперь, но уже скоро. Но пока мне все равно, — перебила саму себя девочка и пожала плечами, так что ее косички подпрыгнули. — Сегодня я счастлива, потому что знаю, что делать с песней. Я всегда знаю, что делать с песней.

Это павильон звукозаписи, — она махнула рукой. — Здесь происходит чудо. Снаружи мы только тени, призраки и сны, — продолжала она, глядя на автобус с актерами в вечерних платьях и смокингах, который проезжал прямо сквозь них. — Но внутри все настоящее. Пока включены камеры, все живое.

— Это не настоящее, Дженет. Это работа.

— Может, для тебя, — синие глаза девочки потеплели. — Но для меня это была истинная любовь — и спасение.

— Это тебя убило.

— Но сначала я стала такой, какой ты меня знаешь. Я этого хотела. Ты должна это понять, чтобы узнать остальное. Я хотела этого так, как не хотела ничего на свете, ни до, ни после, пока все не закончилось. Эти несколько мгновений, когда я играла, пела и танцевала и когда слезы наворачивались даже на глаза режиссера. А потом, после его команды «снято», актеры и персонал начинали аплодировать, и я чувствовала, что они любят меня. Мне нужно было только это, и я пыталась найти это снова и снова. Иногда у меня получалось. Здесь я была счастлива, особенно в семь лет.

Она вздохнула и улыбнулась.

— Я бы осталась здесь жить, если бы мне позволили. Переходила бы из Нью-Йорка в Древний Рим, из старушки Европы в маленькие американские городки. Лучшей площадки для игр и быть не может. Это был мой настоящий дом. И я была благодарна ему до слез.

— Они выжали тебя до капли.

— Не теперь, не теперь, — раздраженно поморщившись, Дженет отмахнулась. — Теперь все замечательно. У меня есть все, о чем я мечтала.

— Ты купила маленькую ферму за тысячи миль отсюда. Это совсем другой мир.

— Но это было потом, правда? Кроме того, я всегда возвращалась. Я не могла иначе. Я не могла жить без любви.

— А почему ты убила себя?

— У всего есть множество причин. Трудно выбрать одну. Я хотела этого. И я должна была это сделать.

— Но если ты была беременна…

— Если, если, если… — Засмеявшись, Дженет закружилась в танце по тротуару, взбежала на ступеньки перед величественным фасадом из коричневого песчаника, а затем снова спрыгнула к Силле. — Если — все это завтра или в следующем году. Люди будут применять это слово ко всей моей жизни после того, как я умру. Я стану бессмертной, но меня уже не будет, чтобы порадоваться этому. — Она опять засмеялась и закружилась вокруг фонарного столба, как Джин Келли. — За исключением случаев, когда я тебе снюсь. Не останавливайся, Силла. Ты можешь вернуть меня к жизни, как маленькую ферму. Ты единственная, у кого это получится.