Читать книгу "Открытие Антарктиды - Фаддей Беллинсгаузен"

От Новой Голландии направили мы путь свой прямо на зюйд – были у острова Маккуорий на широте 54°40' S, долготе 158°50' О, что выходит целым градусом западнее, нежели как он показан был на прежних картах. Наполнив здесь порожние бочки водой, отправились далее к зюйду. Первый лед встретили в 62°, что гораздо далее прежнего. Таким образом, простирая плавание наше к востоку между льдами, при всякой возможности покушались к зюйду, но всегда неподвижные льды останавливали нас при приближении нашем к параллели 70°. 9 января 1821 г., после продолжительной пасмурной погоды, несколько порасчистилось, и, к всеобщему нашему удивлению, усмотрели берег на широте 68°53'10''S, долготе 90°51'30''W, – то был остров в окружности не более 25 миль, с прилежащим к нему небольшим островком, но возвышенность его от поверхности моря была 3 960 футов.

Открытие это в столь дальней широте всех нас чрезвычайно обрадовало. Назвали мы его островом Петра – в память великого образователя России и виновника существования нашего флота. Лед, спершийся буграми, и множество в нем льдинных островов окружали берег этот со всех сторон на несколько миль, а потому и делали его неприступным. Благоприятная, однако, погода позволила нам определить положение острова этого с величайшей точностью – более 600 лунных расстояний взято было для определения долготы его.

Успехи нашего плавания этим еще не ограничились, ибо через пять дней после этого открылся еще берег, гораздо выше этого и пространнее, но в этом случае лед не допускал нас к нему ближе как на 40 миль, и то от норда; с прочих же сторон лед казался непрерывным до самого полюса. Берег этот получил название Александра I и, вероятно, тоже состоит из одного, а может быть, и нескольких островов. Как остров Петра, так и берег этот покрыт вечным льдом и снегом от самой вершины и до поверхности воды. Несколько синеватых пятен на навесистых скалах, где, вероятно, снег не может держаться, служит лишь признаком, что то не лед, а каменистый берег. Высочайшая на нем гора, получившая наименование Св. Георгия Победоносца, определилась на широте 68°44'45''S, долготе 73°26'45''W.

В определениях обоих берегов мы обязаны чрезвычайному, можно сказать, счастью, ибо погода, которая обыкновенно стоит здесь мрачная при беспрестанном снеге, в эти дни была ясная и небо совершенно безоблачное. Отсюда направили мы курс свой к Южной Шетландии, открытой в 1819 г. капитаном Smith на купеческом бриге, плывшем из Буенозейроса [Буэнос-Айрес] в Валпарезо [Вальпараисо] и удалившемся так далеко к югу по причине продолжительных западных ветров.

Но так как в Англии и, можно сказать, во всей Европе заключили, что открылась наконец та матерая на юге земля, которую так долго искали и существование какой сидевшие в кабинетах философы своих полагали необходимым для равновесия земного шара, то мы по одному названию Южной экспедиции обязанностью посчитали такое заключение или еще более подтвердить или вовсе его опровергнуть тем, чтобы обойти землю сию с южной стороны; а потому 23 января, прийдя на вид западной оконечности ее, которая находится на широте 63°06' S, долготе 62°42' W, пошли по южную сторону.

Южная Шетландия есть не что иное, как гряда разной величины островов чрезмерной высоты, покрытых вечным снегом и простирающихся почти на NO и SW около 300 миль, так что восточный край ее находится на широте 61°10' S, долготе 54° W. Вот тебе и South Continent! Я нарочно обозначаю широты и долготы, потому что, может быть, из любопытства захочешь взглянуть на карту.

К этому времени «Восток» сделался так слаб, что дальнейшие покушения к зюйду казались почти невозможными. Беспрестанное отливание воды изнуряло людей чрезвычайно, которые, впрочем, были еще здоровы. Гниль показалась в разных местах, притом и полученные от льдов толчки принудили капитана Беллинсгаузена оставить поиски свои с лишком месяцем прежде и думать о возвращении. Итак, простившись с бурным Южным океаном и льдами, пустились мы в благословенные страны Бразилии и прибыли в Рио-де-Жанейро 1 марта по совершении плавания вокруг света.

В этот раз не были мы, однако, так счастливы, как в первый, насчет людей: у меня умер один матрос нервной горячкой, да на «Востоке» один убился, а другой упал в море ночью и которого при всем старании спасти не могли – впрочем, все остальные были гораздо здоровее, нежели как при отправлении нашем из Кронштадта, и никаких признаков скорбута не имели. Итак, на обоих шлюпах в продолжение двух лет мы потеряли болезнью только одного человека – по-нашему, это хорошо.

Стоя в Рио-де-Жанейро, капитан Беллинсгаузен посчитал за нужное для скрепления «Востока» прибавить еще 18 стандерсов. «Мирный» же ничем не жаловался. 23 апреля вышли мы из Бразилии, имея у себя российского посланника со всей свитой для отвоза в Лиссабон, куда и пришли после благополучного 56-дневного плавания, а там, простояв 9 дней, отправились прямо в Россию и никуда уже не заходили. Якорь бросили на Кронштадтском рейде 24 июля.

Вот тебе вкратце все похождения наши, любезный дружок. Государь нарочно приезжал в Кронштадт для посещения судов наших и всем был чрезвычайно доволен. Несколько часов пробыл он в рассматривании карт, рисунков и разных редкостей, какими оба шлюпа, можно сказать, были наполнены, и с величайшей признательностью благодарил нас за перенесенные нами труды и точное исполнение данной нам инструкции. Посыпались наконец награды и на нас, флотских: Ф. Ф. Беллинсгаузен из капитанов 1-го ранга пожалован в капитан-командоры, получил Владимира 3-й степени и аренду в 1000 руб. серебром, я – из лейтенантов в капитаны 2-го ранга, прочие лейтенанты получили Владимира 4-й степени, а мичманы – Анны 3-й степени.

Всем без изъятия, в том числе и нижним чинам, получать двойное жалованье по тем чинам, какими прибыли в Кронштадт, пока служить будут, т. е. я, кроме своего жалованья, буду получать еще 1440 руб. Это не худо. Компанию к ордену в продолжение этого похода велено счесть вдвое, а нижним чинам убавлено в отставке 3 года службы.

Ты просил уведомить тебя, кто из офицеров ходили в поход с нами. Вот тебе реестр.

На «Востоке»:

Ф. Ф. Беллинсгаузен пошел капитаном 2-го ранга, а возвратился 1-го. Капитан-лейтенант Иван Иванович Завадовский.

Лейтенанты: Иван Федорович Игнатьев (лишился рассудка в продолжение похода), Константин Петрович, Торсом, Аркадий Сергеевич Лесков.

Мичманы: Дмитрий Алексеевич Демидов.

На «Мирном»:

Твой покорнейший слуга.

Лейтенанты: Николай Васильевич Обернибесов, Михаил Дмитриевич Анненков.

Мичманы: Иван Антонович Купреянов, Павел Михайлович Новосильский.

На «Открытии»:

Михаил Николаевич Васильев.

Лейтенанты: Александр Павлович Авинов (был болен да выздоровел), Павел Николаевич Зеленой, Роман Платонович Бойль.

Мичманы: И. Петрович Стогов, Галл.

На «Благонамеренном»:

Глеб Семенович Шишмарёв.

Лейтенанты: Иван Николаевич Игнатьев, Алексей Петрович Лазарев (брат).