Читать книгу "Владимир Богомолов. Сочинения в 2 томах. Том 1. Момент истины - Владимир Богомолов"

Другой «писатель» более категоричен: Такая ответственная операция, а Таманцев спит и еще похрапывает. Выбросить! (выбросить подчеркнуто).

Там такой чуши было полно, всего и не перечислить.

Вот такие вещи были отражены на полях людьми, которые получили приказание написать заключение.

ОТДЕЛ КУЛЬТУРЫ ЦК КПСС: «ЦАРАПАЙСЯ САМ!»

Когда в «Новом мире» закрутилось с публикацией романа и главный редактор Косолапов перепугался, а по Москве ходил слух: не то Богомолов бодается с ведомствами, не то ведомства «употребляют» Богомолова, мне позвонил ответственный консультант ЦК КПСС Игорь Сергеевич Черноуцан (жена его работала в издательстве «Художественная литература» и была раньше моим редактором) и попросил принести рукопись. При встрече он мне прямо сказал: «Знаешь, я вообще не люблю такую литературу, где шпионов ловят. Я ни шпионов, ни чекистов терпеть не могу». Прямо сказал, открытым текстом. «Но я это прочту». Через два дня он мне позвонил сам и буквально сказал: «Устроил мне бессонную ночь. Роман прочел с огромным интересом. Ты даже не представляешь, что ты написал. У романа — будущее, и пусть все ведомства застрелятся!».

Затем роман прочел зам. зав. отделом культуры ЦК КПСС А.А. Беляев и все сотрудники его отдела. Впечатление от романа было очень хорошим: роман высоко патриотичен, не содержит идеологических перекосов, в советской литературе еще не было столь интересного в композиционном плане произведения, великолепно показана «слаженность внутри группы и слаженное расторопное взаимодействие всей службы», написан образным живым языком и автор досконально знает фактологию материала и т. д.

Отделом культуры ЦК КПСС по пятисотстраничному роману было сделано всего одно замечание, касающееся четырех строчек; мнение И.С. Черноуцана было особенно важно, поскольку он ведал в ЦК КПСС изображением И.В. Сталина в художественной литературе и кинематографии и в этом вопросе являлся наибольшим авторитетом, отчего главу 56-ю («В Ставке ВГК») он не просто читал, а изучал, и дал ей высокую оценку — «Все акценты расставлены необычайно точно».

Об автографах на полях и правке стиля Игорь Сергеевич со смехом сказал: «Дубье!», а по поводу замечаний категорично: «Вы не должны принимать необязательные поправки, которые могут ослабить произведение. Здесь мы вас поддержим». Посоветовал при публикации взять второе название романа, вместо «Возьми их всех!» («детективщина, несерьезно») — «В августе сорок четвертого...», хотя и оно ему тоже не нравилось, из-за того, что как бы перекликалось с солженицынским «Август четырнадцатого». Я предложил третье — «Момент истины», но И.С. Черноуцан глубокомысленно заметил: «Повремени. Они из-за одного названия встанут на дыбы, замотают, придется тебе писать еще 50 страниц обоснования и что ты под этим подразумеваешь. Восстановишь потом. Сейчас перед тобой более важные задачи». И заключил разговор: «Ну что я тебе скажу? Я в курсе дела, я знаю, кто у тебя в оппонентах, во главе этих двух ведомств — члены Политбюро*. Кто с ними будет царапаться? Петр Нилыч?** У него и так всю дорогу полные штаны. Кто будет за тебя здесь? Нет, царапайся сам!»

И вот это «царапайся сам» — было основное указание, если можно так сказать, которым я руководствовался в своих действиях, когда знаешь, чт 'о ты отстаиваешь и что тебе никто в этом не поможет.

И я «царапался».

КГБ. ЮРИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ АНДРОПОВ

Хочу еще раз напомнить, что я предполагал определённые цензурные трудности, с которыми «Юность» может столкнуться, не скрывал этого и, чтобы избежать их и даже упредить, я еще в апреле месяце обратился с письмом к Ю.В. Андропову (Председателю КГБ) и в УОО (Управление особых отделов).

Хочу пояснить, чтобы быть правильно понятым. Многие годы я работал над романом в полном одиночестве без какой-либо помощи «органов», и в своем письменном обращении к лицам, возглавлявшим самые закрытые и всесильные ведомства, я просил об оказании поддержки, чтобы органы госбезопасности, допустим, взяли своего рода шефство над романом, восславляющим одну из их служб, подвергавшуюся долгое время диффамации и очернительству.

Аргументируя свою просьбу, я выделил основные моменты: изображение в художественной литературе патриотизма, мужества, самоотверженности советских людей (армейских чекис** Юрий Владимирович Андропов, Председатель Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР, генерал армии, Герой Социалистического Труда, член Политбюро ЦК КПСС.

Андрей Антонович Гречко, министр обороны СССР, Маршал Советского Союза, дважды Герой Советского Союза, член Политбюро ЦК КПСС.

** Петр Нилович Демичев, министр культуры СССР, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС. тов) — в интересах органов госбезопасности, а взятие дела «Неман» на контроль Ставкой подчеркивает особое внимание, которое ему уделяется, и огромное значение, которое придается борьбе со шпионажем не только «органами», но и государством, в данном случае И.В. Сталиным.

Я в душе надеялся и даже наивно рассчитывал, что в Комитете госбезопасности, как ни в одном другом ведомстве, положительные образы героев романа и их работу — «немногим, которым обязаны многие...» (эпиграф к роману) — поймут, проникнутся и одобрят.

Как ни удивительно, никто даже пальцем не пошевелил, чтобы поддержать роман или как-то мне помочь. Наоборот, в последние три месяца, вольно или невольно, сотрудниками комитета были допущены прямо противоположные недружественные действия.

И только значительно позже я понял все.

В середине 80-х годов, уже после смерти Ю.В. Андропова, мне показали резолюцию, которую он оставил на официальном обращении Комитета по кинематографии для получения разрешительной визы ведомства на экранизацию романа: «Автор обожает розыскников и они не могут не нравиться. Розыскники — младшие офицеры — изображены автором ярко, с уважением и любовью. Они профессиональны, достоверны и несравненно привлекательней Верховного Главнокомандующего и его окружения. В результате вольно или невольно возникает противопоставление младших офицеров системе высшей власти, не украшающее ее и в какой-то степени компрометирующее. Роман получил активное признание и не считаться с этим не следует. Я не говорю категорически: «Нет!». Я считаю нужным высказать свое сомнение: а нужно ли подобное противопоставление тиражировать средствами важнейшего и самого массового вида искусств — кинематографа».

Юрий Владимирович Андропов, многолетний чекист по духу и стилю руководства, наверное, постеснялся увидеть представителей своей службы с человеческим лицом, с их ошибками и слабостями, побоялся, что зомбированный временем и историей страх к ним может смениться некоторым уважением и симпатией, чего делать ни при каких обстоятельствах не надо.

Могущественное ведомство всегда отличалось острым «нюхом» как профессиональным, так и дипломатическим, политесным.

Они знали, чувствовали, хоть это нигде не было высказано, что нет однозначности, твердости в оценке романа руководством, и потому «катали Ваньку» по многочисленным инстанциям, надеясь, что там выищут что-нибудь, за что можно зацепиться мертвой хваткой, и тогда продавливать автора по всем законам их жанра.