Читать книгу "Приключения обезьяны - Михаил Зощенко"

Слышится какой-нибудь фокстрот или танго. Установку можно сделать – патефон за сценой. Хорошая слышимость необязательна. В данном случае музыка почти условна.

Вот видите. Вот мотив… чудно. Душа отдыхает. Это вам не коровьи рассуждения про телят и быков. Вон как наворачивают… тру-ру-ру-ру-ру… (Танцует.) Вот она, старая волшебница Европа. Это еще не видать, что там делается… А если на минуту представить себе картину. Ого! Европа. Бар. Мужчины в смокингах. Манжеты. Лорнеты. Пятое-десятое. Элегантность… (Показывает, заплетаясь в своих войлочных туфлях, походку, жесты, движения.) Толкают вежливо, с улыбкой… А у нас… Интересно, какая это страна? Может быть, черт возьми, сама госпожа великая Франция? Париж. Этакие дамочки вьются. Француженки. Легкость отношений. Всюду французская речь: пардон, мерси боку, кес ке се… На таком языке минуты две поговорить – и жить хочется. Дает бодрую зарядку. Бонбон… Бонтон… Бонфрер… А у нас – корова. Солома. Кобыла. Холера. Фрикаделька… Да, отсталая страна. Азия… Вот, скажем, язык. А как его перегонишь? Красавец язык. Пермете моа де ките ля клясс. Кома н сапле ву. Нет, язык не так уж красив. Некоторые выражения даже русские обороты речи напоминают. Но зато вежливость… А, закончили. Перерыв. Хороший мотивчик, черт их дери. Хорошая вещь, я всегда скажу – хорошо.

РАДИО. Говорит Москва.

ЧЕЛОВЕК. М-Москва?

РАДИО. Опытный передатчик Наркомпочтеля.

ЧЕЛОВЕК. Как? Почтеля?.. Это что ж?.. Наши… Значит…

РАДИО. Волна семьсот сорок и восемь десятых метра.

ЧЕЛОВЕК. А, черт! (В крайнем раздражении бросается на диван, зарывает голову под подушку. Не слышит дальнейших слов, сказанных по радио.)

РАДИО. Вы прослушали трансляцию заграничной станции из Стокгольма. Через одну минуту слушайте продолжение трансляции. На одну…

ЧЕЛОВЕК (высовывает голову из-под подушки). Ах, черт возьми! Как это я, дурак, ошибся.

РАДИО. …минуту перерыв.

ЧЕЛОВЕК. Черт возьми, даже странно. Я думал – заграница, а это наши забавляются. Главное, меня смутил развлекательный мотив. Гм. Тоже. За ум схватились. Понимают, что на одних коровах далеко не уедешь. Заграницу копируют… Все-таки большой сдвиг наблюдается. Легкую музыку дают. Этакий веселенький, но пошленький мотивчик. Да, собственно, не так и веселенький. Тру-ру-ру да тру-ру-ру… О… о… опять начали… Скажите, пожалуйста… Тоже… Веселье разыгрывают. Главное, уменья на грош, а туда же. И фальшивят же… фальшивят-то как… А, черт, визг какой! Не могут эфир очистить. Это уж лучше бы про коров говорили. Не так раздражает. Тот еще мотивчик был ничего себе, а этот просто определенная дрянь. И вот спроси их – что можно под эту музыку делать, а? Разве что коров доить. (Делает неуклюжие па.) Нет, не умеют у нас… Не умеют. Азия… О, фальшивят как. Кто в лес, кто по дрова. Один – тру-ту-ту, другой – тю-тю-тю. А вместе – шиш и безобразие. Главное, музыкантов не видать, а вот чувствуешь, что сброд сидит. Так и чувствуешь – сидят этакие в толстовках, ноги растопырив. Морды небритые, рожи такие, лапы грязные. Бухают в свои инструменты – кто во что горазд… Капельдука, этакий брюхастый курицын сын, тыкает своей палочкой туда и сюда. И думает – артист. Композитор. Вагнер. Только, сволочь, сбивает музыкантов… Нет, вы поглядите, какую анафемскую музыку разводят. Рявкают – только народ раздражают. А, черт! Как нарочно, для расстройства нервов. Башка лопается. (Ложится на диван. В раздражении вертится.) Какое-то дикое завывание. О, черт! А, черт! (Кладет подушку на голову. Лежит неподвижно. Снова приподымает голову.) Играют еще. Тьфу, ей-богу. Какофония какая-то. Мазурики.

(Снова кладет подушку на голову. Покрывается толстым платком. Лежит в таком виде и не слышит слов по радио.)

РАДИО. Говорит Москва. Вы прослушали передачу из Данцига. На этом заканчиваем трансляцию заграничных станций – путешествие по эфиру. Переходим к очередной передаче. Слушайте урок эсперанто. Аудате, аудате… А ин аискуле пролетаре детревена…

ЧЕЛОВЕК (высовывая голову из-под подушки). Кончили, что ли?

РАДИО. Естас доцена пароле дефензива…

ЧЕЛОВЕК. Какая-то заграничная станция встревает.

РАДИО. Атента пароле латуда дабужа ен момента…

ЧЕЛОВЕК. Финны, что ли?

РАДИО. Парлерато де пертуте деорум…

ЧЕЛОВЕК. Швеция, кажется…

РАДИО. Пляна констуаре социоль де дженераля кризис…

Пауза.

ЧЕЛОВЕК. Вот не понимаешь шведского языка, а чувствуешь, что здорово. Чувствуешь, что говорят не про телят и коров, а про что-нибудь этакое хорошее, общечеловеческое…

РАДИО. Аудатес парлорум Профинтерна естас грациа Италиа деорум…

ЧЕЛОВЕК. Италия!

РАДИО. Уна момента левинтациа фините…

Пауза.

ЧЕЛОВЕК. Италия! (Стучит в стену.) Фекла Васильевна, Италию поймал на коротких волнах.

Радио медленно повторяет сначала все сказанное раньше.

Италия! Боже мой!! Синее небо. Солнце. Смуглые итальянцы ходят туда и сюда – потомки римлян. Чувствуется каменистый берег. Пляж… Этакая смуглая красоточка навстречу идет. Стреляет в тебя глазками и щебечет: парлеранта, парлеранта… А ты языка не понимаешь, но чувствуешь, какая парлеранта. Ах, Европа, Европа. Прими мой пламенный привет. Я иду по твоим стопам.

РАДИО. Теперь прослушайте перевод с эсперанто…

ЧЕЛОВЕК. С… с… с эсперанто?

РАДИО. Слушайте, слушайте. Сообщаем политические новости на языке эсперанто…

ЧЕЛОВЕК. Ах, это эсперанто! Да, да. Ну да, конечно. Ну вот. Вот и наши передают, а мне понравилось. Вот ваша диалектика. У меня нет слепого пристрастия к чему-нибудь. Вот дрянь была наша музыка – я говорю – дрянь. Хороший, интересный язык – мне сразу понравился. Напоминает какую-то Грецию. Италию. Конечно, особенно долго слушать (выключает радио) мало интереса, но послушать можно. Отчего же? Я беспристрастно сужу. С общечеловеческой точки зрения. А ну их к черту! Разве попробовать на сон грядущий кусочек Европы отхватить? Так сказать, для успокоения нервов. Есть. Играют музыку Чайковского. Нет, опять, кажется, наши. Ну да. Так и есть. Опять со своим Чайковским. В ушах навязло. Нет, безнадежная страна. Не умеют создать человеку сносных условий.

РАДИО (по-немецки). Майне херн унд дамен, ауфвидерзейн…

ЧЕЛОВЕК. Стойте, стойте… Ах, это немцы передавали. Ах, ну да. Ну, для Германии это другое дело. Чайковский – отчего же. У нас это одно дело. А у них – почему же, правильно. Там это иначе звучит. (Нежно.) Ауфвидерзейн, мои дорогие.

Корни капитализма

Комедия в одном действии

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ОН и ОНА.

Прилично обставленная комната. Чистенько. Аккуратно. Стол. Диван. Картины. В комнату входит МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. У него в руках букет роз, коробка конфет и бутылка шампанского. Вид молодого человека радостный и даже сияющий. Он кладет покупки на стол. Берет вазу, ставит в нее цветы. Несколько роз небрежно бросает на диван, на стол и на пол. Поэтический беспорядок еще более радует хозяина. Он, довольный и счастливый, потирает руки.