Читать книгу "Школа обольщения - Джудит Крэнц"

Не веря своим ушам, Билли почувствовала, что на нее накатывают слезы. Она пыталась сдержать их, но не сумела. Тело сжалось от судороги утраты. Вито заметил это, крепко обнял ее, целуя темные волосы, и баюкал на руках, пока она не заговорила:

— Извини… извини… нашла время расплакаться… Но это так глупо, так… О, мне так нравилось, что в библиотеке монтируется фильм… Я в этом участвовала, а теперь… никогда мы не будем так близки… Для работы я тебе не нужна… У тебя будут настоящие секретари… Ну и дура я, дорогой. Я не хотела портить тебе радость. — Она попыталась улыбнуться, но лицо ее было безутешно.

Вито не знал, что сказать. Она совершенно права. То, что случилось с «Зеркалами», бывает раз в жизни, как кораблекрушение. Он надеялся, что никогда больше не будет вынужден работать в такой лихорадочной, безумной спешке. Чудом все получилось как надо, но гораздо скорее все могло кончиться полным провалом. И в будущем он не представлял Билли в роли секретаря. Это ей совсем не подходит, и он был уверен, что она тоже это понимает.

— Ты плачешь только из-за этого, моя милая? — нежно спросил он, крепко обнимая ее и слизывая с лица слезы. — Как ты можешь говорить, что мы никогда не будем так близки? Ты моя жена, моя лучшая и ближайшая подруга, самый важный и самый любимый человек на свете — никто не может быть мне так близок.

Билли ощутила внутри невыразимую сладость и осмелилась высказать мысли, которые скрывала месяцами:

— Вито, ты всегда будешь продюсером, правда? — Он серьезно кивнул. — И это значит, что ты всегда будешь занят, что, едва закончив один фильм, тут же примешься за следующий, потому что так ты привык работать, чтобы в воздухе было два мяча, а лучше три, а иначе ты несчастен? — Он кивнул снова, в егд глазах блеснуло удивление перед ее торжественным тоном. — Ты ведь не можешь везде таскать меня за собой, как потерявшегося на ярмарке ребенка, который хнычет: «Где мой папа?» Ладно, я научилась находить на съемках друзей, не падая при этом в пруд, однако, помогая тебе с «Зеркалами», я не стала профессионалом, я знаю. Так с чем мы остались? Чем больше твой успех, тем меньше я тебя вижу. Завтра вечером ты в своей работе выйдешь на новый уровень. Но, Вито, как же я? Что мне делать?

Он беспомощно смотрел на нее. Ответа не было. На такой вопрос нелегко ответить мужчине, если он любит свое дело и отдает ему все силы.

— Билли, дорогая, ты знала, что выходишь замуж за продюсера.

— Но и не имела ни малейшего представления, что значит быть продюсером. Кто бы мог подумать? Для тебя это кажется естественным, это твой ритм, ты за много лет привык к нему и разучился жить нормальной жизнью. Когда ты в последний раз брал отпуск? И не говори мне о Канне, это не отпуск, это работа.

Билли чуть не дошла до исступления, увидев, как выражение заботы на его лице постепенно сменяется упрямой твердостью. Он словно заявлял: да, вот такой я, ну и что вы собираетесь со мной делать?

— Ты хоть раз подумал, каково бывает мне, когда ты снимаешь фильм? — Она отодвинулась от него и завязала пояс халата. — Неважно, еду я с тобой или остаюсь дома. И так, и так, я одинока. А съемки — только половина дела; каково мне по вечерам, когда ты уходишь обсуждать сценарий или скрываешься в монтажной? Точь-в-точь президент «Дженерал моторе» или «Боинг». У машин рабочий день меньше, чем у тебя, а когда ты не работаешь, ты думаешь о работе. — От ярости она еле переводила дыхание.

Вито не спешил отвечать. Что он мог ей обещать? Что будет работать по восемь часов в день, ставить по одному фильму в два года? Когда он не работал над фильмом, он жил лишь наполовину. Его лицо, прорезанное глубокими морщинами, приняло твердое, непоколебимое выражение, он стал еще больше похож на скульптуру Донателло. Вот этого он и боялся, соглашаясь жениться на Билли, — ее стремления обладать всем, владеть им на ее условиях, так, как хотелось ей.

— Билли, я не могу перестроить себя под твои представления об идеальном муже. Таков я есть и таким намерен оставаться. Все, что я не отдаю работе, я отдаю тебе. Нет больше никого и никогда не будет, но я не могу отдать тебе и свою работу.

Нотка окончательного приговора в его голосе ужаснула Билли. Никогда он не был так далек от нее. Далекий Вито — все равно что Вито, лишившийся энергии, пугающая стрела в ее сердце. Она услышала пронзительное, жалобное эхо своих слов и поняла, что зашла слишком далеко. Она забыла, что Вито полностью принадлежит только самому себе. Она подошла к нему и взяла его за руку, приняв, словно по волшебству, знакомый облик охотницы. Злющая девчонка исчезла, в мгновение ока на место была водружена крепкая броня хищной, неуязвимой миллионерши.

— Милый, я просто дура. Конечно, ты не можешь измениться. По-моему, я просто обезумела из-за «Оскара». Это что-то вроде ревности. Пожалуйста, не смотри так! Со мной все в порядке, не обращай внимания, пожалуйста!

Он взглянул на нее без улыбки, изучая ее лицо. Она смотрела прямо на него, распахнув навстречу прекрасные глаза, сдержанная, но не скрытная.

— Дорогой, у меня нет сил ждать до завтра! Больше всего я не могу дождаться того, как увижу лицо Керта Арви. Он этого не перенесет, правда? — Она ловко сменила тему разговора.

— Нет, — ответил Вито, просияв. — Он не поверит, когда услышит. А потом, он, наверное, потребует повторного пересчета голосов, пока не поймет, что это его фильм. Знаешь, пожалуй, завтра я с ним пообедаю.

— Вито, зачем? С этим мерзавцем?

— Фамильный девиз Орсини: «Не сходи с ума. Дыши ровно».

— И ты ему следуешь. — Она игриво укусила его за ухо. — Но мне он нравится. Думаю, я бы его приняла. Можно мне им пользоваться, дорогой?

— Конечно, ты же Орсини. — Он поцеловал ее с выражением вопроса в глазах.

Она ответила на поцелуй, отвергая все вопросы, особенно те, на которые не хотела отвечать.

* * *

На следующее утро Билли приехала в магазин к открытию. Она понимала, что к концу этого мартовского дня в магазине начнется светопреставление.

Многие женщины предпочли оставить новые платья на хранение в магазине, чтобы не помять их, а перед вручением наград прийти и облачиться в туалеты. Ничто не помешает им привести с собой личных парикмахеров, чтобы те наложили последний штрих, и после полудня примерочные будут полны суматошных дам и суетливых парикмахеров. Билли оставалось только надеяться, что в момент, когда они все одновременно включат щипцы для завивки, пробки не перегорят. Нужно бы напомнить Спайдеру, чтобы он на всякий случай пригласил электрика.

Проезжая по Сансет, она размышляла о вчерашнем ночном разговоре. Конечно, ничего еще не решено, да и когда было решать, но она надеялась, что сумела убедить Вито, что ее слова — сиюминутные глупые бабьи бредни. Она надеялась на это, но сомневалась: Вито слишком мудрый, чтобы не суметь распознать правду. Сейчас его не было дома. Он достиг успеха, но в ее жизни изменилось лишь одно: теперь ей нужно найти в комнатах подходящее место для «Оскара», не слишком на виду, но и не нарочито укромное, за дверным косяком. Что за идиот сказал: «Вся человеческая мудрость заключена в двух словах — ждать и надеяться». Она готова была вцепиться этому негодяю в горло.