Читать книгу "Герои - Джо Аберкромби"

Миттерик двумя пальцами вынул письмо из руки Танни, смял в кулаке и бросил в лужу.

– Передайте полковнику Валлимиру, чтобы не беспокоился.

Секунду-другую он смотрел, как письмо плывет по раздробленному отражению тускнеющего вечернего неба, затем пожал плечами.

– От ошибок не застрахован никто. Наверное, было бы бессмысленно советовать вам беречься от любой неприятности, а, капрал Танни?

– Всякий совет, господин генерал, благодарно учитывается.

– А если я скажу, что это приказ?

– А приказы, господин генерал, учитываются с еще большей неукоснительностью.

– Ох, жук. Ладно, свободен.

Танни отсалютовал самым подобострастным образом и четким строевым шагом двинулся в ночь, да поскорее, пока никто не решил предать его полевому суду.

Минуты после битвы – мечта и одновременно кошмар для барышника. Надо обшарить и рассортировать трупы, либо откопать и рассортировать, выменять трофеи, продать выпивку, чаггу и разные мелочи празднующим и скорбящим с одинаково ломовыми наценками. Танни видал ничтожных во всех отношениях людишек, которые за год промысла не наживали себе такой барыш, как за час после сражения. Правда, у него самого основной товарный запас остался на лошади, которая теперь невесть где, да и азарта что-то не было.

А потому он держался в стороне от костров и людей вокруг них, держа путь по позициям к северу через истоптанное поле битвы. Он миновал двоих учетчиков, которые в свете фонаря составляли реестр убитых: один делал пометки в амбарной книге, другой заглядывал под саваны, выискивая трупы, достойные внесения в реестр и отправки обратно в Срединные земли – тех, кто недопустимо знатен для того, чтобы упокоиться в северной грязи. Как будто один мертвец чем-то отличается от другого. Танни перелез через стену, за которой весь день наблюдал и которая опять сделалась неприметной причудой селянина, какой и была до битвы; перелез и побрел в сумраке на дальний левый край, где размещались остатки родного Первого полка.

– Я не знал! Ну не знал я, я его просто не разглядел!

В полусотне шагов от ближайшего костра, среди ячменя с вкраплениями белых полевых цветов стояли двое, неотрывно глядя на что-то. Один был испуганного вида паренек с пустым арбалетом, Танни его не знал – может, новый рекрут. Рядом с факелом в руке стоял Желток, жестко тыча в паренька вытянутым пальцем.

– В чем дело? – зарычал на подходе Танни.

Нехорошее предчувствие оправдалось, когда стало ясно, на что они смотрят.

– О бог ты мой.

На лысом пятачке земли лежал Уорт, с открытыми глазами и высунутым языком, а в груди у него торчал арбалетный болт.

– Я думал, это северяне! – оправдывался паренек.

– Северяне, остолоп ты хезаный, к северу от наших позиций! – орал на него Желток.

– Я-то думал, это у него топор!

– Заступ. – Танни, пошарив, поднял его из ячменя, коснувшись застывших пальцев Уорта. – Видно, он делал то, что получалось у него лучше всего.

– Убить тебя мало, тля! – процедил Желток, берясь за меч.

Паренек беспомощно взвизгнул, прикрываясь арбалетом.

Танни шагнул между ними, с печальным вздохом положив на грудь Желтка сдерживающую ладонь.

– Оставь, не надо. Война есть война. От ошибок не застрахован никто. Пойду-ка я к сержанту Форесту, выясню, чем заниматься.

Из вялых рук паренька он вытащил арбалет и сунул в них заступ.

– А ты давай-ка приступай. Чтоб к моему приходу все было сделано.

Для Уорта, стало быть, сойдет и грязь северян.

После битвы

Никогда не приходится ждать долго или глядеть далеко, чтобы получить напоминание, насколько тонка грань между геройством и посрамлением.

Микки Мантл

Конец дороги

– Он тут?

Хлад медленно кивнул.

– Тут.

– Один? – спросил Зоб, берясь за гнилую ручку.

– Заходил один.

То есть почти наверняка он там со своей ведьмой. Лишний раз встречаться с ней Зобу ох как не хотелось, особенно после вчерашнего сюрприза, но рассвет не за горами, да и поговорить давно пора. Даже как бы не поздно, лет эдак на десять. Вначале надо сказать вождю. Это по-правильному. Зоб надул щеки, выдохнул, изобразил на заштопанном лице подобающую гримасу, потянул на себя ручку и вошел.

Ишри стояла на земляном полу, руки на бедрах, голова набок. Длинный плащ понизу был опален, воротник частично выгорел, почернели повязки. Но кожа по-прежнему была такой гладкой, что чуть ли не отражала свет факелов – отблески играют на щеках, прямо-таки черное зерцало.

– Зачем тебе драться с этим глупцом? – насмехалась она, длинным перстом указывая в сторону Героев. – Ты ничего не выиграешь. А если ты ступишь на круг, я не смогу тебя оберегать.

– Оберегать, меня?

Доу сутулился возле темного окна. Жесткое лицо полностью скрывала тень; топор он держал на отводе, под самым лезвием.

– Да я за милую душу разделывался на круге с такими, что в десятки раз сильнее этого рохли принца Кальдера.

И он длинно скрежетнул точильным бруском.

– Кальдер это одно, – строптиво фыркнула Ишри. – Но здесь задействованы и иные силы. Те, что вне твоего понимания…

– Понимания у меня достаточно. У тебя междоусобица с первым из магов, вот ты и используешь мою свару с Союзом себе в помощь против него. Я верно понимаю? А уж в распрях я толк знаю, поверь. Вы, ведуньи или как там вас, полагаете, что обретаетесь в другом мире, но ногами-то вы все равно стоите в этом. Отсюда-то они у вас, насколько я вижу, и растут.

Она приподняла подбородок.

– Там, где есть заточенный металл, есть и риск.

– Само собой. В этом-то и смак.

Точило снова вжикнуло по лезвию. Ишри, скривив губы, зло прищурилась.

– Да что с вами такое, чертовы розовые людишки? Вы просто помешаны на идиотской грызне и гордыне!

Доу осклабился, сверкнув зубами из полутьмы.

– Ты умная женщина, сомненья нет. Знаешь много полезного.

Снова скрежет точила, и Доу поднес топор к свету. Край лезвия переливался острым блеском.

– Но ты ни черта не знаешь о Севере. С гордыней я расстался годы и годы назад. Она не про меня. Натирает во всех местах. Все дело в моем имени.

Он опробовал заточенную кромку, проведя по ней кончиком пальца нежно, как по шее любовницы, и пожал плечами.

– Понимаешь, я Черный Доу. Чер-ный. И отделаться от своей черноты мне все равно что домахнуть до луны.

Ишри с отвращением тряхнула головой.