Читать книгу "Исход Русской Армии генерала Врангеля из Крыма - Коллектив авторов -- История"

гудку парохода мы должны были идти на пристань. Нас предупредили, что, возможно, местные коммунисты будут в нас стрелять.

Прощание

Я обменял подошвенную кожу у жителей на чашку и ложку, которые мне очень пригодились в Галлиполи. Трое старых солдат орудия, линейные казаки, братья Шакаловы и Бондаренко, подошли ко мне.

— Что вы будете делать, господин поручик?

— Я уезжаю.

— А что вы нам посоветуете?

— Я не знаю. Мы поедем за границу. Там жизнь будет трудной. Без языка. Кто знает, сможем ли мы вернуться.

— В том-то и дело. У нас семьи. Мы решили остаться. Но мы не хотели уйти, не простившись с вами. Ведь так много пережили вместе.

— Спасибо. Не забудьте, что красные вам не простят. Но если вы думаете, что сможете выкрутиться, ступайте. Я ничего против не имею… Возьмите с собой Андромаху. Советую вам идти по «царской тропе» из Массандры — там будет меньше встреч. Возьмите консервов в обозе. И дай вам бог удачи.

— Спасибо. Дай бог и вам счастья.

Мы пожали крепко руки. Я долго гладил Андромаху. Они пошли. Повернулись.

— Если вернетесь с армией, мы вас отыщем.

С тяжелым сердцем я смотрел им вслед.

Отъезд

На этот раз эвакуация была хорошо организована. В Ялте нас ждал большой пароход «Сарыч». На него из войск грузились только регулярная кавалерия и конная артиллерия и, конечно, беженцы из Ялты. Никакой толкотни не было. Мы оставили на границе города орудия (испорченные) и лошадей. К нам пришел офицер с парохода и сказал, что тревожного гудка решили не давать, чтобы не вызывать паники. Все готово, и мы можем идти. Как только мы поднимемся на пароход, он отойдет. Молчаливая цепочка солдат с винтовками за плечами пошла к пристани. Последние белые, оставляющие Россию. Побежденные.

На душе было тяжело. Но было гордое сознание, что мы честно исполнили свой долг. Никто в нас не стрелял. Мы пересекли часть города и поднялись на пароход, который тотчас же отошел. Мне кажется, что это было 3/16 ноября 1920 года. Генерал Врангель подошел к нам на своей яхте «Кагул» и сказал нам несколько слов. Борьба не кончена. «Ура!» было ему ответом. Люди гвардии запели национальный гимн. Это было волнительно. Крым исчезал в вечернем мареве. Мы покинули Россию навсегда.

С. Туржанский{257}

Дневник поручика, младшего офицера Семилетовской батареи{258}

1 сентября. Правее станции Бельманка отрезали два бронепоезда. Красивая была картина, когда окруженные со всех сторон человек триста конных и два бронепоезда медленно стали двигаться на станцию Царе-Константиновка, пытаясь прорваться. Их подпустили на две версты и встретили огнем двух батарей. Все понеслось назад, но первый бронепоезд упорно отстреливался и замолчал лишь тогда, когда в него попали два снаряда 2-й батареи. Нам он случайным попаданием убил 5 лошадей и казака и одного ранил. Я, адъютант и командир дивизии сразу стали пешими. Ночевали в Гусарке, 3-го в Конских Раздорах, а 4-го перешли, после небольшой перестрелки, в Махноград — Гуляй-Поле.

6 сентября. Нами окружена 23-я дивизия. Ее забрал целиком Дон-корпус. Ее состав был до 6 тысяч штыков при 26 орудиях. Наша дивизия взяла все орудия, из них 3 тяжелых, и до 4 тысяч пленных. Произошел такой эпизод: фронт был на юго-западе, красные были отрезаны от своего тыла. В версте за нашей лавой стоял штаб дивизии. Окруженная пехота залегла и медлила сдаваться. Временно все затихло. Вдруг мы видим, что с бугра бегут наши повозки, видна несущаяся назад кавалерия и за ней лава. Видно, как блестят шашки. Все это мчится на штаб дивизии, а у нас лишь 60 всадников конвойной сотни да два пулемета. Подпустили на полверсты и открыли из двух пулеметов огонь по второй лаве. В это время летит без шапки казак и кричит, что стреляем по своим, а те, которых приняли за своих, на самом деле прорвавшиеся артиллеристы двух батарей, человек 70. Они уже проскакали нас. Бросились тогда в погоню. Подо мной была очень тупая, обывательская лошадь. Как я ее ни шпорил, меня обскакали почти все и переловили всех красных. Так мне и не удалось достать лошадь и седло.

Среди пленных артиллеристов один из офицеров Корниловской дивизии нашел своего старшего брата. Трогательна была их встреча. Начштаба приказал пленного накормить и сейчас же отпустил. Тот был очень озадачен, так как у красных распространяются всевозможные слухи о зверском обращении белых с пленными, особенно с офицерами.

Нами занят город Александровск. В тот же вечер уходившие из Александровска 4 бронепоезда были вынуждены остановиться, так как нами был взорван железнодорожный путь, где один упал. Но за ночь красные построили обводный путь, и три ушли. Под Александровском захватили 15 железнодорожных составов — санитарные, со снарядами и др. Туда ходила одна бригада с 3-й батареей. Привезли спирту, и мы здорово выпили. Ночевали в Михайловке, следующий день простояли, затем прошли в Жеребец и стали на отдых в Малом Токмаке, где стояли 9-го, 10-го и 11-го. В бою под Александровском произошел трагический случай. Штабс-капитан Титов, стреляя на прицеле 10, дал направление на себя, и так неудачно, что по его же команде снаряд попал в него. Когда хоронили его останки, то самые большие были кисти рук. Хороший был боевой офицер, петроградец, пришел с генералом Дроздовским из Румынии, и здесь судьба послала смерть. А все же это хорошая смерть.

13 сентября. 12-го пошли через Гуляй-Поле на Туркеновку, переночевали, а 13-го под Ольговкой взяли пехотный красный полк. 3-я батарея побила бронепоезд, и он сгорел. Стали в 12 верстах от Волновахи, прикрывая этот узел. 14-го стояли спокойно,