Читать книгу "Черный ферзь - Михаил Савеличев"

– Почему вы мне не рассказали? – Сворден Ферц не хотел, но вопрос прозвучал жалобой. Возможно так же вопрошал Творца Адам на следующий день после грехопадения.

От реки, что пряталась в камышах, выдавая свое присутствие тихим плеском волн, тянуло прохладным ветерком. Мировой свет угас, и небо слабо фосфоресцировало. Здесь, вблизи точки перегиба, оно и выглядело иначе – не равномерно белесая, тягучая поверхность, а нечто крупчатое, со множеством темных и светлых прожилок.

Господь-М ворошил веточкой костерок. Дым от его трубочки стелился по ветру, превращаясь в призрачные, замысловатые фестоны, похожие на кружевные манжеты, обтягивающие невидимые руки.

– Простите старика за столь глупую шутку, – после недолгого молчания ответил он. – Если бы я сразу рассказал в чем дело, вы бы согласились остаться… э-э-э… до самого конца?

– Вряд ли, – признался Сворден Ферц. – Чересчур неэстэтично. Безобразно, скажем прямо и без обиняков. К тому же я не люблю психоделики.

– Эстет, – хмыкнул Господь-М. – Вот уж кого мне еще не подбрасывала судьба, так это эстетов. Истерички, длинноволосые юнцы, мрачные старцы были, а вот эстетов как-то не случалось. До сих пор.

– Я не эстет, – предупредил Сворден Ферц. – Выгребные ямы холерных бараков не оскорбляют ни моего вкуса, ни даже, кехертфлакш, аппетита.

– Что же ему такое пригрезилось? – словно бы у самого себя спросил Господь-М, посасывая трубочку.

Молочная белизна ночи заливала все вокруг, поглотив тени и обесцветив мир. Будто смотришь на все через скверный прибор ночного видения – с непривычки глаза теряются в хаотичном нагромождении градаций серого, но затем мозг начинает рисовать более-менее внятные картинки, хотя иногда малейшее движение травинки рассыпает уже было собранную мозаику, превращает ее в нечто невообразимое, чему и слова подобрать сложно.

– Это не психоделики, – соизволил объяснить Господь-М. – Эффект брожения медоносных запасов убитого или погибшего зверя. Обычно охотники не дожидаются, когда туша, хм, взорвется, а выкачивают смесь. Получается тоже недурственно, хотя крепость, букет еще не те. Никогда не пробовали?

– Разлитые по бутылкам перегнившие внутренности протухшего чудовища? Нет, судьба миловала.

Вполне ожидаемо Господь-М рассмеялся.

– Я не очень понял о чем вы тогда толковали, – сказал Сворден Ферц. – Насчет виртуальных частиц и дробных личностях.

– Хотите поговорить об этом? – Господь-М пристально смотрел из-за желтоватой взвеси, что колыхалась над костерком. Странно, что Сворден Ферц заметил ее только сейчас. Словно облака крохотных мошек, этакого воздушного планктона собирались в теплых потоках, что поднимались к небесной тверди.

– Не стоит? – вопросом на вопрос осведомился Сворден Ферц.

– Ну, почему же, – Господь-М выпустил клуб дымка, который от сопркосновения со взвесью вспыхнул лазоревыми оттенками, позаимствованными у давешних стрекоз. Дальше он продолжать не стал, закрыв глаза, отчего стал неотличим от вырезанного из сандалового дерева грозного божка, наконец-то умилостивленного кровавой жертвой.

Когда Сворден Ферц уже решил, что собеседник задремал или отнюдь не склонен продолжать беседу, Господь-М сказал:

– Вы никогда не задумывались, почему гении, даже в полдень, кончают столь плохо? И почему та личность, что жила божественным вдохновением, так разительно отличается от той, что лопала какие-нибудь там алапайчики…

– Э? – ничего не понял Сворден Ферц.

– Я утрирую, конечно, но гений в личном общении производит впечатление, скажем так, не сопоставимое по своим масштабом с продуктом его творчества. Он может ужасно относиться к женщинам, плевать на ближнего своего, быть склочником, наркоманом, убийцей, пьяницей, но при этом творить такое, что не под силу самому благовоспитанному члену общества.

– Наркоманом? Убийцей? – покрутил головой Сворден Ферц. – Что-то я таких не припоминаю…

– Слыхали про остров, на котором происходили убийства?

– У нас? – уточнил Сворден Ферц.

– Вполне, – подтвердил Господь-М. – Убийства на очень мелкой бытовой почве, так, кажется, это квалифицируется… Друг случайно уронил вашу рубашку в воду и вы в отместку расколотили ему череп камнем. Или ножом перерезали горло.

– Как такое возможно?!

– Возможно… Это оказалось настолько страшным, что ни у кого долго не поднималась рука оповестить соответствующие службы… – Господь-М неодобрительно покачал головой. – Потом там нашли реликтового гигантского головоногого… решили что именно его психополе оказывает угнетающее воздействие на людей, снижает порог их мотивации… и все такое прочее…

– Тогда понятно, – вздохнул Сворден Ферц.

– Понятно? Что вам понятно? – с изрядной долей неожиданной враждебности спросил Господь-М.

– Ну… сами же сказали… реликтовое головоногое… – залепетал (иного слова и не подберешь) Сворден Ферц, как бы со стороны воспринимая это свое лепетание и становясь противным самому себе.

– Понять значит упростить, – сказал Господь-М. – Обнаружили Ктулху и свалили на него грехи человеческие. Видите ли, странное в истории то, что к самым тяжким преступлениям оказались наиболее склонны, скажем так, неординарные люди. Островок-то числился творческим раем. Там и впрямь творилось по особенному легко, – последнее, как показалось Свордену Ферцу, Господь-М процитировал с чьих-то слов. – Но за такое приходилось расплачиваться…

– Разбивать череп другу из-за рубашки?

– Или свой череп из-за слишком горячей воды в ванной.

Разговор ненадолго замер, как замерла жизнь лугоморья в надире мирового света. Тишина сгустилась огромными серыми хлопьями, оседавшими на водную гладь с совершенно невозможными звуками, что порождались воображением, так не терпящем пустоты.

Свордену Ферцу за плотным пологом беззвучия почему-то пригрезились индустриальные шумы невообразимо древней фабрики по штамповке кольчуг. Именно так. Фабрики по штамповке кольчуг. Огромные прессы, шумно втягивающие пар перед тем, как обрушиться на наковальню, куда с не меньшим грохотом, лязганьем, скрипом грубо склепанные из тронутого ржавчиной железа манипуляторы на конной тяге швыряли багровеющие заготовки.

А если специалистам по спрямлению чужих исторических путей понадобятся каменные ножи и палки-копалки, то чудом Полудня возникнут заводы по производству каменных скребков, каменных топоров и суковатых дубин, спрямляющих доисторические пути первобытных племен ничуть не хуже дьявольски чистейших золотых с носатым профилем Безобразной Герцогини.

– Знаете, что такое заккурапия? – спросил Господь-М.

– Вместилище какое-то… – Сворден Ферц потер пальцем переносицу. – Для бумаг… для документов! Вместилище для документов, господи!

– Для особо важных документов, – уточнил Господь-М. – Но это уже более поздние наслоения и искажение первоначального смысла. Этимологически данное слово означает вместилище души.