Читать книгу "Правота желаний - Михаил Армалинский"

Она улыбнулась и положила свою руку на мою. Я чуть не заорал от радости. Её руки были очень нежные. Наши пальцы говорили друг другу то, о чём нельзя говорить.

– Сидя с вами, невозможно смотреть на экран. Вы – это волшебный фильм, и мне не верится, что я в нём участвую, пусть даже моя роль эпизодическая.

Она повернулась ко мне, и я поцеловал её.

– Ещё, – шепнула она.

Я оглянулся – все последние ряды были свободны.

– Пойдём, сядем назад, – предложил я. Она кивнула и мы, стараясь не шуметь, прошли и сели в самый угол.

Я набросился на неё, пытаясь насытиться её губами. Она прижималась ко мне, но деревянные подлокотники, отделявшие наши кресла, мешали нам.

Под пальто у неё было платье на пуговицах сверху донизу. Я расстегнул верхнюю половину и всё, что было под ней. Из её левого соска рос волосок, который щекотал мне язык.

– Давай, снимем пальто, – прошептала она.

Дрожащими от нетерпения руками мы стали помогать друг другу. Пальто теперь не разделяли нас, и наши тела сдвинулись ещё ближе, но ручка кресла по-прежнему мешала нам.

– Сядь ко мне на колени, – попросил я. Она не заставила себя упрашивать. О, как я её уважал за это!

Что может быть прекрасней тяжести женского тела. Это единственная тяжесть, с которой становится легче жить.

Я расстегнул её платье до конца, и она привстала, чтоб помочь мне снять с неё трусики. Мы оба были в бреду. Помню только, как наши пальто свалились с кресла…

И вдруг свет ударил нам в глаза. Она вскочила с меня, и стала машинально застёгивать платье. Я, ничего не соображая, пытался держа её за ягодицы, опять посадить к себе, а она отталкивала мои руки и рассерженно говорила:

– Вставай, вставай…

Наконец, до меня дошло, что кончился сеанс. Трусики она запихала в карман пальто, и мы вышли на улицу. Никто, к счастью, ничего не заметил или, во всяком случае, не показал виду.

Рядом с выходом стояло в ряд несколько будок с телефонами-автоматами. Я подтолкнул её к ним, и мы зашли в свободную. Я заслонил её, и она быстро привела себя в порядок.

– Пойдём к тебе, – взмолился я.

– Нельзя, милый, – и это слово прозвучало так искренне, что я опешил.

В соседней будке разговаривал какой-то парень, и я услышал его самодовольный голос:

– Да, понимаешь, она просто блядь, сама лезет…

Он говорил что-то ещё с презрением и злостью.

«А что бы ты без них делал, ты, дерьмо», – чуть не крикнул я ему.

Она провела рукой по моему лицу.

– Ты мне очень нравишься, – нежно сказала она и взглянула на часы. – Мне надо ехать, – встрепенулась она.

– Куда?

– На аэродром.

– Какой аэродром?

– Через час прилетает самолёт, и я должна встретить мужа.

– Мужа? – я вспомнил, что на ней кольцо.

– Да. Он прилетает из командировки.

– Ты врёшь! Я не верю тебе!

– Если хочешь, можешь ехать и убедиться, – равнодушно сказала она.

– А я и не собираюсь отпускать тебя, – сказал я и пошёл за ней.

Мы ехали в метро. Чувствовал себя я паршиво. Перекрывая шум поезда, я спросил её:

– Как твоё имя?

– Валя, – ответила она, – а твоё?

Выйдя из метро, мы сели в автобус. Она о чём-то думала и на меня не обращала внимания.

– Дура я, – вдруг сказала она, – два месяца терпела и надо же, в последний день рехнулась.

Мне пришла в голову мысль, что отношения между мужчиной и женщиной – это вечная борьба противоположностей ради мгновенного единства.

– Дай мне твой телефон, – попросил я.

– У меня нет телефона.

– А рабочий?

– На работе тоже нет. А у тебя есть?

– Да. Я сейчас напишу тебе.

Я вынул записную книжку и вырвал листок.

– На. Только попробуй потерять.

Она посмотрела на меня и снисходительно улыбнулась.

Я положил руку ей на колено.

– Не надо, здесь люди.

Она отодвинула мою руку.

Автобус подъехал к зданию аэропорта. Мы вышли и направились в зал ожидания. Самолёт прибывал через двадцать минут. Диспетчер объявлял что-то по радио голосом, каким обыкновенно разговаривают роботы в фантастических фильмах.

– Только не вздумай устраивать сцен, – предупредила она.

– Не волнуйся, я не актёр.

Меня стало злить её радостное лицо и то, что я для неё уже не существую.

– Хочешь, я буду присутствовать при вашей встрече и официально подтвержу, что ты была верна ему.

Она ничего не ответила и пошла к посадочной площадке. По радио объявили, что её самолёт приземляется. Я поспешил за ней, стараясь не упустить её из вида. Она встала у барьера, и я подошёл к ней сзади. Шум моторов нарастал и, наконец, ТУ-104 вырвался из тины облаков и стал быстро приземляться.

– Я позвоню тебе. До свиданья, – крикнула она сквозь грохот и отошла от меня. Я наблюдал, как она нетерпеливо сжимает и разжимает пальцы, держась за трубы барьера. Самолёт остановился, и крылья его устало поникли. Подъехал трап и по нему медленно стали сходить пассажиры. Вдруг её лицо воспламенилось радостью, она поднялась на цыпочки и стала энергично махать рукой. Я посмотрел на трап – какой-то широкоплечий мужчина с блестящим чемоданом сходил вниз и, смотря в её сторону, помахал рукой.

«Почему у него чемодан не в багаже», – удивился я.

Через минуту, гладко выбритый, он уже подходил к ней. Она не вытерпела, выбежала за загородку и повисла на нём. Он поцеловал её в губы и легко отстранил от себя, потом обнял её за плечи, и они пошли к стоянке такси, радостно переговариваясь.

«Сейчас приедут – и сразу в постель», – с каким-то удовлетворением подумал я, и тут же мне захотелось завыть и искусать кого-нибудь, чтобы заразить своим бешенством этих весёлых людей, встретивших своих долгожданных.

Я поплёлся к автобусной остановке. Рядом со мной в автобусе села девушка. Она мне очень напоминала кого-то. Всю дорогу я пытался вспомнить и не мог – это отвлекало меня от нудных мыслей – я слишком наглядно представлял себе, что сейчас делает Валентина.

А соседка мне определённо кого-то напоминала, и у меня опять поднималась злоба оттого, что я никак не мог вспомнить кого. «Да пошла она к чёрту!» – чуть вслух не выкрикнул я. Все эти люди так похожи и так не похожи друг на друга, что то и дело спрашиваю себя: «Где я её никогда не видел?»

Когда я пришёл домой я заметил, что мои брюки по колено забрызганы грязью. Я удивился, мне казалось, что на улице мороз. Я выглянул в окно – на улице толпа топтала грязь.