Читать книгу "Венецианский бархат - Мишель Ловрик"

Женский монастырь Сант-Анджело ди Конторта существовал на самом деле. Папа Римский своим эдиктом распорядился закрыть его в 1474 году, когда стало известно о развращенности его монахинь, – только за один XV век было отмечено пятьдесят два таких случая. Монастырь должен был влиться в состав куда более добродетельной организации – монастыря Санта-Кроче, расположенного на соседнем острове Гуидекка. Но благородных вельмож, которые отправили своих дочерей в Сант-Анджело и завалили его подарками, подобное положение дел не устраивало, и поэтому удалось достичь типично венецианского компромисса. Монахиням, по-прежнему проживавшим в Сант-Анджело, разрешили оставаться там вплоть до самой смерти, хотя новых послушниц в монастырь уже не принимали. Посему преследование сексуальных преступлений продолжалось вплоть до 1518 года, хотя с течением времени их количество неуклонно уменьшалось, что объясняется, скорее всего, тем, что обитательницы стали слишком старыми и непривлекательными для своих бывших покровителей. В конце концов, после смерти последней монахини монастырь закрыл свои двери в 1555 году, после чего его превратили в пороховой склад. Но однажды в 1589 году произошло самопроизвольное его возгорание, и здание было полностью уничтожено мощным взрывом, не оставив после себя никаких следов, кроме пятна на репутации в документальных анналах Венеции.

Перо Тафур, испанский путешественник, побывавший в Венеции в 1436 году, отмечает огромное количество детских трупиков в лагуне в момент своего визита.

Заклинания и талисманы, которыми воспользовалась Джентилия, отражают доказательства, представленные во время тогдашних судебных разбирательств по делу о колдовстве. Говорят, что в Венеции до сих пор живут призраки, которых описывала Люссиета. Triaca[219] действительно пользовалась в то время в Венеции большой популярностью, являя собой весьма живописное снадобье, составленное из амбры, трав и восточных специй, скорее всего, столь же безвредное, сколь и бесполезное. Поросята действительно невозбранно бродили по Венеции, пока специальным декретом в 1409 году их не лишили свободы передвижения.

Путешествие Венделина и Люссиеты придумано мною, хотя в основу его легли многочисленные отчеты о подобных странствиях, пусть и в более раннее время. Альпийские драконы с головами кошек неоднократно упоминаются (в сопровождении прекрасных иллюстраций) в некоторых путеводителях того периода. Движение колесного транспорта через Альпы началось только в 1775 году. Гостиница «Красные медведи» до сих пор предлагает туристам свое гостеприимство во Фрайбурге. Свидетельства ранней эпохи Возрождения в Шпейере весьма фрагментарны: французы несколько раз сжигали городок в 1689 году, а впоследствии Наполеон дочиста разграбил то, что еще уцелело от городских архивов, увезя с собой 160 ящиков с ценными бумагами, которые больше никто никогда не видел. Однако же Шпейер до сих пор остается уютным и симпатичным городком, над которым по-прежнему возвышается колоссальный собор, находящийся неподалеку от Литтл-Хэвенз-Элли и хорошо сохранившихся еврейских купален.

Какой бы венерической болезнью Сосия ни заразилась, инфицировав ею своих любовников, вряд ли это был сифилис в современном понимании. Появление mal franzoso/napoletano[220] обычно ассоциируется с возвращением моряков Колумба из Нового Света. Во всяком случае, в большинстве заслуживающих доверия источников указывается середина 1490‑х годов как время, когда эта заразная болезнь начала расползаться по Европе. Однако множество венерических заболеваний, например гонорея, уже были широко известны в ту эпоху, когда разворачивается действие романа.

Шутливые слова и выражения, используемые в Sposalizio[221] Люссиеты, взяты из мадригала на 15 голосов композитора Джованни Габриели Udite, chiari e generosi figli.

Я постаралась как можно точнее описать технический процесс книгопечатания в XV веке. Среди водяных знаков на бумаге, использовавшейся Венделином фон Шпейером, встречались ножницы, весы, крылатый лев, голова быка в короне, лилия, дракон и замок. А Жансон действительно одним из первых заинтересовался малоформатной литературой. Настоящим шедевром его типографии стал Officiettum, небольшой требник с молитвами Божьей матери. Известно о трех его вариантах, самый первый из которых появился на свет в 1474 году, позже, чем я вывела его в своей книге. Требник печатался на sedecimo[222] и был совсем не дешевым: стоимость его колебалась от полулиры до лиры. Но он действительно предназначался как для священников, так и для прихожан, и легко умещался в рукаве.

Аллегории Джованни Беллини, нарисованные на дереве, включая рисунок, которому я придала сходство с Сосией, как предполагают ученые, были созданы около 1480 года, но и тут их мнения расходятся. Эти крошечные шедевры недавно были отреставрированы, им вернули оригинальные цвета, и полюбоваться ими можно в Художественной галерее Accademia Gallery в Венеции.

Фелис Феличиано родился в 1433 году и стал связующим звеном между типографами и художниками Венеции. Личность его представляется весьма и весьма неординарной. Марин Лоури в своей блестящей биографии Николя Жансона видит в стиле Фелиса «…преднамеренную порочность, предшественницу и провозвестницу Бердсли[223] и Бодлера[224]».

Фелис был частым гостем в Венеции и близким другом Андреа Мантеньи, зятя и приятеля братьев Беллини. Описание Люссиетой дома Катулла на берегу озера в Сирмионе основывается на отчете Фелиса о романтическом путешествии, которое он с Андреа Мантеньей предпринял в 1464 году. Некоторые из его изумительных рукописей сохранились до наших дней, включая несколько писем Доменико Цорци, в одном из которых он в шутку упоминает свою мечту о парящем над водой яйце и разгневанном дьяволе, который настоятельно советует ему воздержаться от поедания бобов. В 1475–1476 годах Фелис пытался организовать собственное печатное производство, но, очевидно, потерпел неудачу. Скончался он в 1479 году нищим, совершенно разорившись после алхимических экспериментов.

Братья Беллини поддерживали связи с немецкой общиной в Венеции. Оба брата служили sensale в Fondaco dei Tedeschi, как и Тициан, правда, некоторое время спустя. Я убеждена, что расцвет живописи масляными красками и расцвет книгопечатания в Венеции не случайно пришлись именно на это время. Существует большой соблазн, перед которым не устояла и я, предположить, что между Беллини и Венделином существовало нечто вроде дружбы, поскольку их миры искусства и книгопечатания соединились благодаря узам брака (Паола и Иоганн) и Фелису Феличиано. Близость Джованни Беллини к северному мироощущению совершенно отчетливо прослеживается в его работах. Более того, он стал единственным венецианцем, сумевшим завязать дружеские отношения с Альбрехтом Дюрером, когда великий немецкий художник посетил Венецию в 1505 году. Быть может, именно благодаря своим дружеским связям с первыми печатниками он и проявил большее терпение, нежели его собратья-венецианцы?