Читать книгу "Тайна воцарения Романовых - Валерий Шамбаров"

Хан Имамкули, правивший в Бухаре и сумевший навести порядок в своем государстве, приостановить процессы распада, в 1642 г. ослеп и отрекся от престола, передав его брату Надир-Мухаммеду. А хунтайджи Батур начал готовить новый удар, на Южный Казахстан. Перед лицом общей опасности казахский хан Джангир заключил союз с Надир-Мухаммедом (возможно, не без участия русской дипломатии). В 1643 г. калмыки выступили в поход. Джангир отправил гонцов в Бухару, а сам собрал довольно немногочисленное ополчение, кого смог, и двинулся навстречу врагу. Действовал он умело. В горах нашел удобное место и перекрыл дорогу, построив полевое укрепление. Оставил в нем отряд, а основные силы укрыл в засаде. Сибирская летопись сообщала, что одной части войска он велел “окопаться в узком проходе меж горами, а с другою скрылся за гору, пока колмаки, пришед, обступят шанцы в узком проходе. И как он думал, так и сделалось: контайша (хунтайджи) наступя на шанцы, из которых храбро оборонялись, а между тем Янгирь-султан (Джангир) напал на неприятеля с тылу… произведя меж ними такое поражение, что с неприятельской стороны до 10 тысяч на месте пало”. К концу сражения подоспела 20-тысячная бухарская армия и довершила разгром.

Кстати, из летописной информации еще раз видно, что события в Средней Азии тщательно отслеживались. Что в общем-то естественно — обстановка в сопредельных странах непосредственно отражалась и на России. И после столь катастрофического разгрома калмыков стабилизировалась ситуация на сибирских границах, набеги стали реже и производились меньшими силами. Ну а Иран отвлечением бухарской армии против хунтайджи Батура воспользоваться не сумел. В союзном ему Хорезме умер хан Асфендиар, выдвиженец “теркменской партии”. И пошли междоусобицы, в результате которых на трон сел Абулгази, представитель “узбекской партии”.

А на южных границах Россия, Порта и Крым все еще балансировали на грани войны. Надеяться, что турки забудут удар по Азову, не приходилось. Крепость заново отстраивали, копили в ней силы и запасы. И следовало ожидать, что противник перейдет ко второй части прежнего плана: погромить и оккупировать Дон. Казаки доносили в Москву, что не в состоянии “противиться совокупной силе турской и татарской”. И правительство поступило в согласии с решением Земского Собора — донцов взять под покровительство и защищать. Царские послы в Стамбуле Милославский и дьяк Лазаревский по-прежнему морочили голову Мухаммеду-паше — дескать, “воры-казаки” царю не подчиняются, и если захотите их побить, это ваше дело. А Михаил Федорович и Боярская Дума в это же время постановили собирать на помощь казакам добровольцев, “вольных людей, опричь крепостных и кабальных”, и направить войска. В 1643 г. на Дон прибыл воевода Кондырев с отрядом стрельцов. С этого момента прежде самостоятельное донское казачество и обширные территории бассейна Дона и его притоков, вплоть до Азова, тоже вошли в состав России. Царь теперь стал обращаться в грамотах к “нашему Донскому Войску”.

Но к казачьим вольностям правительство подошло очень деликатно. Автономия и традиции Войска Донского были полностью сохранены. Во внутреннее самоуправление казаков Москва совершенно не вмешивалась. И воеводам на Дону вмешиваться запрещала, они получали права лишь военных командиров, и, мало того, находились в подчинении атаманов. Им предписывалось действовать “за одно с казаками под атаманским началом”, потому что “казаки люди самовольные”. Не вводились и российские законы, суды по-прежнему осуществлялись по “войсковому праву”. Михаил Федорович признал даже традиционное донское право не выдавать беглых. Только в письмах к казакам просил, чтобы этих беглых во избежание недоразумений не включали в посольства в Москву. И чтобы им не давали “государева жалования”, поскольку оно начисляется и высылается из расчета на “старых казаков”.

Местом пребывания русского гарнизона стал Черкасск. А вскоре сюда был перенесен из Раздор и главный центр Войска Донского. Мухаммед-паша об изменениях на Дону, разумеется, узнал. Оценил их вполне правильно. И… сделал хорошую мину при плохой игре. Счел за лучшее повернуть направление агрессии в другую сторону. Начал войну против Венеции, бросив войска и флот на захват принадлежавшего ей о. Крит. Видимо, решил, что это будет более перспективным и легким предприятием, чем вторжение на Дон.

Между тем подрастал наследник престола Алексей Михайлович. Он был умным и развитым юношей, получил неплохое для своего времени образование. Под руководством боярина Морозова его обучением занимались В.Н. Стрешнев, дьяк В.С. Прокофьев, подьячий В.Г. Львов. Учили царевича чтению, письму, книгам Священного Писания, церковному пению. Уже к 10 годам он знал весь чин богослужения и пел на клиросе. Много читал. Его личная библиотечка еще в раннем детстве насчитывала 13 томов — православная литература, “Букварь” Василия Бурцева, изданные на русском языке в Польше “Грамматика” и “Космография”. Позже эта библиотека непрестанно пополнялась. Царевича учили и военному делу, основам дипломатии и русского права. Морозов развивал у него самостоятельное мышление, внедрил метод бесед, обсуждая с мальчиком те или иные проблемы и подталкивая его самого находить ответы. Как и отец, Алексей любил верховую езду и охоту. Очень интересовался религиозными вопросами, и через постельничего Федю Ртищева собирал вокруг себя так называемых “ревнителей благочестия” из ученых священников и монахов. А 1 сентября 1643 г., на праздновании Нового Года, Михаил Федорович официально представил и “объявил” народу сына в качестве своего преемника.

При патриархе Иосифе были проведены некоторые церковные реформы. Так, была введена система собственных церковных судов “по бесчестью”. Развивалось отечественное богословие. В 1644 г. в Москве была издана “Кириллова книга”. И религиозных диспутов с представителями других конфессий русские больше не чурались. В столице состоялись прения о вере между православными богословами Иваном Наседкой и Михаилом Роговым с протестантским пастором Матвеем Фильгобером. Впрочем, больше в качестве “показательного” (а в какой-то мере и развлекательного) мероприятия. Ведь никто даже в мыслях не допускал, будто Фильгобер сможет переубедить русских и обратить их в лютеранство. Кстати, в отличие от европейцев, которые с какой-то стати не теряли надежд в подобных спорах обратить друг дружку.

Крепло хозяйство страны, с осваиваемых земель черноземья потекли на рынки обильные урожаи — в том числе и на экспорт. В бедствующей Европе положение России было очень прочным, а ее авторитет весьма высоким. Из своих опустошенных и погромленных стран перебирались “под государеву руку” офицеры, предприниматели, мастера-специалисты. Их на Руси были уже тысячи, они жили и служили не только в Москве, но и в Нижнем Новгороде, Ярославле, Туле, Вологде, Олонце. Так что никакой русской самоизоляции и ксенофобии, о коих так любят поррассуждать некоторые историки, и в помине не было. Конечно, до революционной “европеизации” дело не доходило, то бишь бород не резали и в немецкие кафтаны и чулки не переодевались — зачем глупостями-то заниматься и унижаться? Наоборот, иноземцы, обосновавшиеся в России, предпочитали носить русские костюмы, более удобные и подходящие к местным климатическим условиям. А если Морозов заказал для царевича у мастера Шальта детские латы европейского образца и пошил ему немецкий костюмчик, то все понимали, что это для игры, для маскарада. Алексею и в голову не пришло бы, что в таком костюмчике можно пойти в церковь или на официальные торжества. Но ведь и грехом не считалось нарядиться в немецкое платье.