Читать книгу "Московское царство и Запад. Исторические очерки - Сергей Каштанов"

Недостаточный размер повременной зарплаты и легкость доступа к иным источникам доходов толкали служащих частного сектора на путь взимания fees. Пример государственного сектора оказался заразительным. Для служащих торговых компаний велико было искушение получить прибыль от участия в той самой торговле, которую им надлежало контролировать. Сами торговые компании при всем желании ограничить частную торговлю понимали, что, сохраняя ее, они этим удерживают своих служащих.

Другим основанием для сохранения «гонорара» с оборота была недостаточная загруженность государственных и частных служащих работой. Джон Стюарт Милль (1806–1873) признавался, что со служебными делами в управлении Ост-Индской компании он справлялся за 3–4 часа, а остальную часть дня, проводимую в учреждении, употреблял на прием посетителей и работу над своими книгами (40-е годы XIX в.). По словам секретаря Компании Гудзонова залива (80-е годы XVIII в.), его уговорили поступить на эту должность с помощью аргумента, что все свои служебные обязанности он сможет выполнять за 2 часа в день. Дурную славу приобрели недисциплинированность и частое отсутствие на службе клерков Английского Банка в начале XVIII г. Таким образом, fees сохранялись предпринимателями для поддержания инициативы служащих. Вместе с тем автор подчеркивает, что нельзя недооценивать значение движения от fees к salaries на протяжении второй половины XVII – первой половины XVIII в.

В 80-х годах XVIII в. работала Королевская парламентская комиссия по проверке государственных финансовых отчетов и пересмотру fees и других «сдельных» вознаграждений. Она высказалась за отмену fees и прочих «гонораров» и за введение твердой повременной зарплаты.

Докладчик ссылается на точку зрения Дж. Торренса, высказывавшего мысль о том, что в 1780-х годах имел место экономический кризис, ознаменовавший приближение конца одной из фаз развития английского капитализма. Торренс считает самих членов комиссии представителями новообразующегося верхнего слоя «среднего класса» (representatives of an emergent upper middle class). Коулмен подходит к этому вопросу иначе. Во-первых, он отмечает начавшееся с середины XVIII в. повышение цен (на 117 % в 1750–1800 гг. и на 86 % в 1750–1850 гг.). С ним он связывает тот факт, что увеличение размеров старых fees и изобретение новых стало невозможным. В 1797–1821 гг. было резко сокращено взимание fees в Английском Банке, хотя отмена их произошла только в 30-х годах XIX в. Здесь, а также в акцизном ведомстве зарплата служащих повысилась. В 1830-1840-х годах для всей парламентской администрации учреждаются вместо «гонораров» и «чаевых» (fees and perquisites) твердые годовые зарплаты. К середине XIX в. относится ликвидация большинства «гонораров» и «чаевых» (или приработков) в государственном секторе в целом.

Во-вторых, Коулмен подчеркивает, что проведенная реформа зарплаты не имела никакого отношения к классической ранней фазе промышленной революции в Англии. Промышленная революция привела к росту производства товаров и падению цен. В первые годы промышленной революции подъем многочисленных мелких предприятий означал развитие раздробленного рынка (atomistic market) и уменьшение роли «видимой руки», т. е. системы контроля.

Позднее, когда произошла концентрация производства, число служащих в частном секторе резко возросло, и контролем оказались охвачены разные отрасли торговли и промышленности. В 1853–1855 гг. служащие составляли 13 % от общего числа людей, занятых работой. В 20-70-х годах XX в. состав служащих увеличился по сравнению с серединой XIX в. почти в три раза. В 1965 г. зарплата служащих в Соединенном королевстве составляла 36 % от общего дохода от занятости. В 70-х годах в связи с непрерывным уменьшением числа самообслуживающихся предпринимателей происходило, по мнению автора, стирание различий между зарплатой служащих (salaries) и рабочих (wages)[1404].

Нам представляется, что предложенная автором в начале доклада схема соотношения форм зарплаты с состоянием цен и оборота мало подтверждается конкретным историческим материалом. В самом деле, fees больше всего были распространены в 1520–1650 гг., когда шел непрерывный рост цен, хотя, по схеме, высокие цены неблагоприятны для развития fees. Наоборот, в условиях стабильных или даже немного понижающихся цен в 1650–1750 гг. упорно пробивала себе дорогу тенденция к сокращению fees, хотя стабильные цены для них благоприятны. Едва ли поэтому дальнейшую борьбу за ограничение fees можно объяснить исключительно повышением цен в 1750–1850 гг., тем более, что окончательная отмена fees происходит в обстановке нового понижения цен в 1800–1850 гг. по сравнению с 1750–1800 гг. Думается, уровень цен сам по себе вообще не определяет судьбу fees. Большее влияние на их историю оказывали, видимо, общие тенденции экономического развития, рост капитализма, изживание остатков феодального права и правосознания, промышленная революция, значение которой для изменений системы зарплат автор, как нам кажется, отрицает без достаточных оснований.

В дискуссии по докладу Коулмена приняли участие Валлерстейн[1405], А. Мончак[1406], П. Мэтиас (или Матаис)[1407] и др. Были поставлены вопросы о разнице в источниках salary и fees, о периодичности выплаты и расчете salaries, о накоплениях, ренте как источнике доходов служащих. Коулмен в ответном слове сказал, что в целом администрация дорого обходилась правительству и частным лицам. Это была дорогая администрация. Служащие отличались осторожностью и накапливали богатства медленно. Накопление шло главным образом за счет «гонораров» (fees), подарков (gifts) и т. д. Что касается расчета salaries, то поденная зарплата не была принята в Англии. Она более характерна для Франции[1408].

Рафаэлло Вергани (Падуя) в докладе «Технология и организация труда в меднорудной промышленности области Венето (XVI–XVIII вв.)» проследил историю добычи меди в местности под названием Валле Империна, расположенной в бассейне одноименного ручья, впадающего в р. Кордеволе, приток р. Пьяве. Это место находилось в бывшем капитанате Агордо, территория которого ныне составляет часть провинции Беллуно. Здесь до сих пор сохраняется топоним Miniere, т. е. «Рудники». Первые надежные сведения об этих разработках сообщает под 1483 г. известный венецианский историк Марин Санудо (1466–1536?), который упоминает и о технологии добычи. Первоначально дело вели многочисленные мелкие предприниматели, часто объединявшиеся между собой и занимавшиеся эксплуатацией поверхностных руд, что не требовало крупных капиталовложений. В последней четверти XVI – начале XVII в. ряд факторов (истощение легкодоступных залежей, частые наводнения, недостаток древесины, необходимой для арматуры шахт и плавильного процесса) привел к упадку мелких и средних предприятий. Намечается концентрация производства, и на сцену являются крупные предприниматели, имеющие капиталы, достаточные для того, чтобы обеспечить более глубокую разработку недр. Пьеробони, Парагатта, Барпо уступают место семейству Кротта, которое к 20-м годам XVII в. занимает господствующее положение в экономике этой промышленной зоны.