Читать книгу "Правитель империи - Олесь Бенюх"

— А то, что вы видите здесь, увы, не соответствует подобным репортажам. Ну, скажите, не соответствует? — спросил Голдин. Он встал, положил книгу на диван и пожал руки гостям.

— Не знаю, — неуверенно ответил Раджан.

— Голдин достал из буфета бутылку, четыре рюмки.

— Садитесь за стол, друзья. Только что получил от жены в посылке «Цинандали». Славное вино!

Кирилл откупорил бутылку, разлил по рюмкам. Сказал:

— За то, чтобы хорошим людям наконец стало хорошо, а плохим наконец-то плохо!

— Это первый свободный вечер за полгода, — сказал Голдин, смакуя вино. — Да, точно, за полгода. Не ахти какая доблесть, конечно, при обычных условиях… Только проходит ли хоть одна крупна стройка в обычных условиях? Нет таких строек нигде в целом мире!

— Верно — нет, — подтвердил Кирилл.

— Одних лихорадит с поставками оборудования и стройматериалов, других — из-за нехватки или избытка рабочей силы. Не хватает электроэнергии, слишком удалены сырьевые базы. Да чего только не бывает, продолжал Голдин. — Иной раз от отчаяния некоторые готовы хоть в петлю лезть…

— А вы? — Раджан с интересом разглядывал главного инженера. Голдин был в синем шерстяном тренировочном костюме, в мягких открытых туфлях весь домашний, уютный. Светло-синие глаза на бронзовом от загара лице, широкие скулы, льняные, выгоревшие волосы.

— А мы? — переспросил он, посмотрел на Кирилла, рассмеялся беззаботно, от души. — А мы другой породы!.. — Помолчав, продолжал: Бывало, не спали по трое-четверо суток, не ели по пятеро. На металле в мороз лоскуты кожи оставляли. И в рукопашную ходили. И к пушкам становились…

— Ваша главная проблема сегодня в Бхилаи? — спросил Раджан.

— В первой серии своих очерков о Бхилаи вы уже писали о некоторых наших проблемах… Писали и о том, что мы предложили всего лишь 2,5 % годовых при погашении задолженности по кредитам и тем самым сбили кабальные условия западных фирм. Писали об искусственно сдерживаемой нами самими механизации работ. Действительно, посмотрит непосвященный на всю эту армию землекопов и кули, и подумает: «Ну и проект русские подготовили! Как во времена Рамзеса П — все вручную».

— Я видел своими глазами первоначальный проект, — сказал Раджан. Почти все работы были механизированы. Более того, почти все оборудование для этого было получено. Вон оно, ржавеет под дождями, — он махнул рукой в сторону открытых складских площадок. — На ходу, по нашей же просьбе, проект максимально «упростили», переделали — чтобы увеличить занятость, не дать умереть десяткам тысяч семей…

— Что делать, разумом понимаешь: в век НТР вручную переворачивать десятки тысяч кубометров грунта — технический вандализм. А сердце приказывает — Бог с ними, с техническими нормами, надо спасать голодающих, если их можно спасти. Наше участие в стройке четко определено межправительственным соглашением, — Голдин встал, прошелся вдоль стола, разлил вино по опустевшим рюмкам. — Разработка проекта, поставка оборудования, присылка специалистов для монтажных работ. И здесь проблем, как мне представляется, нет. Собственно строительные работы — дело индийской стороны. И хотя завод является собственностью «Индиа стил лимитед», все проблемы мы рассматриваем как свои собственные.

Но проблема проблем — кадры. Построить хижину — и то уменье нужно. Построить завод заводов невозможно без строителей высшей квалификации. Их нет…

— Где же выход?

— Я не буду распространяться о подготовке инженерных кадров в СССР вы знаете, что в наших технических вузах учатся сотни индийцев. И заметьте — от друзей у нас никаких секретов нет. Все, что знаем сами, передаем вам. Но это инженеры, можете возразить вы. А рабочие, что делать с рабочими? Готовить их на месте. Это мы и делаем. Курсы, школы. Но лучшая, на мой взгляд, учеба — это практика. Каждый советский мастер должен подготовить десять индийских мастеров. Вот Кирилл Степанович — он уже подготовил двадцать пять человек…

Виктор слушал диалог Голдина с Раджаном. И думал о том, как неустроенно живет главный инженер. Одна комната — она же спальня, и столовая, и гостиная. Мебель — стол, стулья, диванчик, кровать. Был, правда, еще маленький холодильник.

— А как трогательно-благодарны умеют быть вши соотечественники, господин Раджан! Совсем недавно один парень из бригады Кирилла предложил ему свой месячный заработок.

— Другой прислал дочь, чтоб спала со мной, — вставил Кирилл.

— Верно, — подхватил главный инженер. — Какая красавица! И совсем девочка — лет тринадцать-четырнадцать.

— Только что эти истории повторились! — воскликнул Виктор. И поведал о визите Ахмада и Буйи.

— Веками на моей родине англичане отучали людей быть людьми, — глядя Голдину в глаза, говорил Раджан. — И мои соплеменники знали лишь два самых надежных вида благодарности: деньги и живой товар. Вы не просто строите завод и учите строить. Вы принесли мораль, неслыханную и непонятную. Бьюсь об заклад: и тот, кто предложил вам деньги, господин Кирилл, и тот, кто прислал дочь, и Ахмад и Буйя до сих пор недоумевают — почему вы отказались. Ведь у нас это так же естественно, как оплата труда врача или юриста.

Голдин хотел что-то возразить, но Кирилл его опередил:

— Зачем считать всех дурнями? Они меня поняли как надо. Рабочий рабочего всегда поймет, я знаю, что говорю!

Виктор смотрел на синий тренировочный костюм Голдина и вспоминал, как они с Раджаном впервые увидели главного инженера дня два-три тому назад днем на заводе. В защитной каске, в сером ладном костюме, он шагал размашисто и твердо по заводскому двору, направляясь к первой домне. За ним шли десятка три инженеров-строителей, подрядчиков, администраторов. На ходу он коротко и властно отдавал приказания. Скупым жестом указывал на недоделки — и туда тотчас устремлялся один из его помощников, чтобы довести, исправить, переделать. «Маршал-строитель», — подумал тогда Виктор.

— А мы ведь к тебе на письмо пришли, — сказал Кирилл, — когда главный инженер кончил отвечать на очередной вопрос Раджана. — И на песню!

— Письмо? — Голдин вдруг будто осунулся, посуровел. Будь у него в гостях один Кирилл, он рассказал бы, что жена второй месяц лежит в онкологической клинике — подозрение на рак. При малознакомых же говорить об этом не хотел.

— Письмо как письмо… Отнюдь не шедевр эпистолярного жанра. Впрочем, если хотите, могу прочесть вот отсюда несколько строк. Он взял с дивана книгу, которую листал перед их приходом. — Есенин… Только на чужбине я понял, какой это пронзительно-русский поэт… 3Спит ковыль. Равнина дорогая 3И свинцовой свежести полынь. 3Никакая родина другая 3Не вольет мне в грудь мою теплынь… 3Знать у всех у нас такая участь, 3И, пожалуй, всякого спроси, 3Радуясь, свирепствуя и мучась 3Хорошо живется на Руси. 3Свет луны, таинственный и длинный, 3Плачут вербы, щепчут тополя. 3Но никто под окрик журавлиный 3Не разлюбит отчие поля…

Виктор попытался было переводить. Но, посмотрев на восторженные глаза Раджана, завороженно следившего за губами Голдина, так и не дерзнул произнести ни слова…