Читать книгу "Генрих VIII. Жизнь королевского двора - Элисон Уэйр"

роскошно, но пристойно, носить шлейфы длиной в три ярда и пояса с определенным количеством жемчужин. Одной девушке было сказано, что появляться перед королевой с поясом, на котором всего 120 жемчужин, неприлично30. Хотя сама Джейн одевалась великолепно, она мало повлияла на моду, разве что ввела в обиход ночные сорочки и шапочки, расшитые по краю золотыми и серебряными нитями. Король осыпал ее драгоценностями, подарив в числе прочего подвеску с инициалами Христа – «IHS» – и со множеством черных бриллиантов, в которой она позировала Гольбейну. Есть сведения, что Гольбейн был автором некоторых украшений, включая подвеску с изумрудом и рубином в окружении золотых листьев аканта, которую можно видеть на портрете: сохранился выполненный им эскиз похожего изделия.

Кроме того, Гольбейн был создателем изысканного золотого кубка в стиле Ренессанса, который, вероятно, стал свадебным подарком короля Джейн. Кубок украшали ее девиз, выгравированный вокруг ножки и на крышке, вплетенные в «узлы истинно влюбленных» инициалы «H» и «I», четыре античные головки в медальонах и увенчанный короной герб королевы, который поддерживают дельфины и херувимы31. Лишь немногие работы английских золотых дел мастеров достигали такого уровня совершенства.

К 1536 году, благодаря Кромвелю, Гольбейн уже был королевским живописцем, располагал студией во дворце Уайтхолл и получал жалованье в размере 30 (9000) фунтов стерлингов. Генрих не сомневался, что это исключительно одаренный художник, достойный его покровительства, который запечатлеет деятелей Новой монархии в живописных полотнах. Среди первых заказов короля были портреты его самого и королевы Джейн32. Портрет Генриха VIII невелик по размерам, но удивляет выразительной мощью, которую усиливает использование сусального золота: это единственная дошедшая до нас подлинная картина Гольбейна с изображением короля. Работы, выставленные в галерее Корсини в Риме, замке Бельвуар, художественной галерее Уокера в Ливерпуле, Уорикском замке, а также в замках Хивер и Говард, являются копиями утраченных оригиналов.

По поручению короля Гольбейн также разрабатывал проекты украшений, часов, предметов посуды, печатей, церемониальных подвязок, значков для шляп, книжных застежек, кинжалов, мечей33 и декоративных конструкций в королевских дворцах. Одни вещи, вероятно, изготавливал королевский ювелир Корнелиус Хейсс, другие – приятель Гольбейна, знаменитый Ганс Антверпенский, который тоже получал заказы от Генриха. В 1537 году Ганса по рекомендации Кромвеля приняли в Гильдию ювелиров Лондона.

Джейн Сеймур нравились простые развлечения. У нее был белый пудель, который изображен на созданной в XVII веке копии фрески Гольбейна «Династия Тюдоров» из Уайтхолла34. Королевские счета говорят о ее любви к садам. Немалой известностью пользовался Чэпмен, главный садовник Джейн в Хэмптон-корте35. Кроме того, Джейн была умелой вышивальщицей – ее работы выставляли в королевских дворцах через сто с лишним лет после ее смерти – и любила подвижные занятия, отправляясь на охоту при любой возможности.

Лето 1536 года прошло в празднествах и забавах, таких как представления масок, выезды на охоту, живые картины на реке, фейерверки. Третьего июля состоялись банкет и турнир в честь трех детей графа Уэстморленда, одновременно вступавших в брак; король появился в костюме турецкого султана. В поединках Генрих не участвовал. Пятнадцатого июня они с Джейн вновь проследовали с процессией в Вестминстерское аббатство на праздник Тела Христова. Шлейф Джейн несла леди Маргарет Дуглас. В ночь святого Петра, 29 июля, оба стояли у окна Мерсерс-холла в Чипсайде и наблюдали за ежегодным факельным шествием Марширующих Стражей лондонского Сити, одетых в алые наряды.

В течение 1536 года король приобрел еще несколько роскошных домов. Саффолк передал ему богато обставленный Саффолк-плейс в Саутуарке и получил взамен Норвич-хаус на Стрэнде, который с тех пор стали называть Саффолк-хаусом36. Лорд Сэндис отдал Генриху усадебный дом в Челси, который занимал часть территории современной улицы Чейни-уок; в этом случае тоже был произведен обмен. Генрих построил там изящный дворец с прекрасным садом, который позже стал местом обитания Екатерины Парр, а затем Анны Клевской37. В июле 1536 года король присоединил Дарем-хаус на Стрэнде к комплексу дворца Уайтхолл. Бывшую лондонскую резиденцию епископов Дарема в разное время занимали Екатерина Арагонская и Анна Болейн. Построенный в XIII веке, этот дом был переоборудован для Анны Болейн38. Генрих получил его по обмену с епископом Дарема Катбертом Танстоллом.

Примерно в то же время аббат Уолтем отдал королю охотничий дом Копт-холл в Эссексе, тщетно пытаясь отвести от своей обители угрозу роспуска39. Еще одним монастырским владением, которое досталось Генриху от аббата Вестминстера, стало поместье Хайд площадью 361 акр, превращенное в королевский охотничий парк и сейчас являющееся частью лондонского Гайд-парка.

49

«Роспуск монастырей»

В июне 1536 года союз Кромвеля с консерваторами распался. Королева хотела, чтобы леди Мария вернулась ко двору и составила ей компанию, но король не разрешал этого до тех пор, пока Мария не признает, что брак ее матери был кровосмесительным и незаконным.

То уговаривая Марию подчиниться отцовской воле, то запугивая ее, Кромвель вновь вступил в противостояние с консерваторами, которые поддерживали Марию и надеялись вновь увидеть ее наследницей престола. Сначала Мария отказывалась повиноваться королю, но после долгих душевных терзаний сдалась. Тем не менее она никогда не простила себе предательства памяти матери и принципов, которые та отстаивала.

Джейн взялась примирить Генриха с дочерью. Шестого июля Генрих с Джейн посетили Марию в Хакни, и король вел себя как любящий и щедрый отец. Вскоре он стал посылать Марии деньги, королева отправила ей придворные платья, а Кромвель – прекрасную лошадь. Мария вновь получила свой двор1, а ее бывшую гувернантку, леди Солсбери, стали радушно принимать в королевских резиденциях.

Благодаря стараниям Джейн Елизавете тем летом тоже позволили появляться при дворе, хотя она не обедала за одним столом с отцом и мачехой. Все же Генрих был «очень привязан» к ней, и французский посол выражал уверенность, что он «сильно любит ее»2. Но маленькая девочка пробыла при дворе недолго: бóльшая часть ее детства прошла во дворцах в долине Темзы, отведенных для детей короля.

В июле 1537 года разразился новый скандал: прекрасная и своенравная племянница короля, двадцатиоднолетняя леди Маргарет Дуглас, вступила в тайную связь с младшим братом Норфолка, лордом Томасом Говардом. В Девонширской рукописи есть несколько стихотворений, рассказывающих об этом; некоторые написала она сама. Когда Генрих узнал, что Маргарет и Томас пообещали друг другу пожениться, не спросив у него разрешения, он страшно разгневался: Маргарет по своему происхождению стояла близко к трону, и дерзость Говарда, по мнению Генриха, граничила с изменой. Несчастных любовников сразу отправили в Тауэр. Маргарет поместили в доме помощника