Читать книгу "Че Гевара. Важна только Революция - Джон Ли Андерсон"

Летом 1962 г. Гранадо организовал встречу Сиро Бустоса с Че. Их беседа, состоявшаяся однажды ночью в конце июля в гаванском кабинете Че, была краткой. Че рассказал Бустосу, что есть особая «группа», которую готовят для Аргентины, и спросил, хочет ли он участвовать. Художник ответил утвердительно. Этого было достаточно. Бустосу велели оставаться в отеле: за ним должны были прийти. Затем его перевезли в дом в гаванском районе Мирамар, где он встретился с человеком, которого знал по фотографиям в газетах, а именно с Хорхе Рикардо Мазетти. Кстати, в свое время именно книга Мазетти о кубинской войне «Те, кто борется, и те, кто плачет» (1959) пробудила интерес Бустоса к Кубе.

Мазетти объяснил, что это «проект Че», но, поскольку команданте не может пока оставить Кубу, именно ему предстоит возглавить партизанские войска на начальной стадии операции; Че должен был приехать позже и развязать настоящую войну. Он спросил, готов ли Бустос оставить все ради этого дела, и художник вновь ответил утвердительно. Для видимости ему пришлось вернуться в Ольгин и ждать там, пока его не вызовут, а предлогом для его неожиданного исчезновения должно было послужить выделение стипендии от Министерства промышленности на обучение в Чехословакии. Его жена должна была остаться на Кубе и хранить в секрете истинное местопребывание своего мужа.

В сентябре Бустоса и еще трех аргентинцев поселили на вилле в фешенебельном районе на востоке Гаваны. Опустевший после массового бегства с острова богатых людей, этот зеленый анклав с обнесенными оградами особняками находился теперь под охраной кубинских вооруженных сил, что давало все возможности для успешного прохождения здесь военной подготовки. Аргентинцы поселились в одной комнате, чтобы поближе познакомиться друг с другом и подготовиться к предстоящей им жизни. Их обучение состояло из пеших переходов и стрельбы по мишеням.

Время от времени к ним наведывались Мазетти, Че и некоторые офицеры разведки, прежде всего Ариэль и Пиньейро. Люди Гевары — Орландо «Оло» Тамайо Пантоха, служивший при Че офицером во времена войны в сьерре, и Эрмес Пенья, один из его телохранителей, — также принимали активное участие в тренировках, и вскоре выяснилось, что «капитан Эрмес» отправится с ними в Аргентину на правах заместителя Мазетти.

Другим человеком, регулярно появлявшимся в расположении аргентинской группы, был Абелардо Коломе Ибарра по прозвищу «Волосатый», бывший ни много ни мало начальником гаванской полиции. Он также намеревался присоединиться к аргентинской кампании в качестве руководителя базового лагеря в Боливии и ответственного за поддержание связи с Кубой. Впрочем, подготовкой их руководил не кубинец и не аргентинец, а советский генерал испанского происхождения, которого они знали как Анхелито. Сиро Бустос, так же как все остальные, понимал, что им не стоит задавать этому человеку слишком много вопросов; в тот момент присутствие советских военных на Кубе оставалось темой весьма щекотливой.

Эрмес Пенья старался воссоздать сцены баталий в сьерре, дабы на этих примерах подготовить своих подопечных к тому, с чем им предстояло иметь дело. Довольно скоро всем членам группы в соответствии с их умениями и наклонностями были вменены определенные обязанности. Так, Бустоса готовили к тому, чтобы он отвечал за вопросы безопасности и разведки.

Че всегда прибывал к ним очень поздно: в два-три часа ночи. Сиро Бустос вспоминает, как они всей группой впервые встретились с Геварой. «Едва ли не первое, что он нам сказал, было: "Ну что же, вы все добровольно решились на это, и теперь нам необходимо все подготовить как следует, однако начиная с этого момента вам лучше считать себя мертвыми. Смерть — это единственное, о чем можно говорить тут с уверенностью. Кто-то из вас, может, и выживет, но в этом случае остаток своей жизни ему уместно будет рассматривать как подарок судьбы"».

Че намеренно расставлял все точки над «i». Ему было важно добиться, чтобы каждый партизан чувствовал себя психологически готовым к тому, что может с ним произойти. Как вспоминает Бустос, им предстояло «идти в самое пекло, не зная, дойдет ли хоть кто-то до цели и сколько времени это может занять».

III

Карибский кризис вынудил Че форсировать подготовку своей аргентинской кампании. Во время кризиса Гевара снова командовал войсками Кубы, базировавшимися на западе, в Пинар-дель-Рио. Ставка его командования располагалась в нескольких пещерах около одной из советских ракетных установок.

Когда разразился кризис, Че взял своих аргентинских подопечных к себе, определив их в батальон под командованием кубинских офицеров. В случае чего они должны были принять участие в сражении.

В момент максимального напряжения — после того как советская ракета класса «земля-воздух» сбила американский самолет-разведчик «Ю-2», убив пилота, — Фидель телеграфировал Хрущеву, что рассчитывает на то, что в случае начала американского наземного вторжения Москва первой приведет свои ракеты в действие. Он и кубинский народ, заверял Фидель, готовы биться насмерть. Только день спустя Кастро узнал, что у него за спиной Хрущев совершил сделку с Кеннеди, предложив вывести ракеты в обмен на обещание не нападать на Кубу и на вывод американских ракет «Юпитер» из Турции. Сначала Фидель ушам своим не поверил, а затем пришел в бешенство и несколько раз ударил кулаком по зеркалу. Че, узнав о произошедшем, сухо приказал своим людям оборвать все контакты с соседней военной базой СССР и помчался в Гавану на встречу с Фиделем.

В течение следующих дней Кастро непрерывно ругался с Хрущевым, и в Гавану для улаживания ситуации был послан несчастный Микоян, сделавший все, что было в его силах, однако Фидель и Че по-прежнему пребывали в убеждении, что Хрущев продал их ради достижения своих стратегических целей. Их переговоры продолжались несколько недель, и по временам накал страстей достигал критической отметки. Один раз ошибка, допущенная русским переводчиком, привела к тому, что представители обеих сторон начали попросту кричать друг на друга. Когда недоразумение разъяснилось, Че спокойно вытащил из кобуры свой пистолет и вручил его переводчику, сказав: «По-моему, это для тебя лучший выход…» По словам Алексеева, все, включая Микояна, засмеялись; черный юмор Гевары разрядил обстановку.

Через несколько недель после кризиса Че, еще разгневанный «предательством» СССР, дал интервью Сэму Расселу, корреспонденту британской социалистической «Дейли уоркер». Гевара заявил Расселу, что, будь ракеты в руках кубинцев, они привели бы их в действие. После интервью Рассел испытывал смешанные чувства. Он назвал Че «душевным человеком, к которому тотчас пропитался симпатией… Гевару несомненно отличает большой ум, хотя, похоже, он слегка спятил из-за этих ракет».

Как вспоминает Сиро Бустос, когда напряжение из-за кризиса спало, их перевезли обратно в Гавану, и Че сказал: «Вы уезжайте. Я не хочу, чтобы вы тут находились».

Членам аргентинской группы было велено оставить дом, в котором они жили, точно таким же, каким он был до их вселения, устранив абсолютно все следы своего пребывания. Одного из аргентинцев, Федерико Мендеса, направили на курсы подготовки радистов, а Бустос прошел недельный курс криптологии. Его обучили советской кодовой системе, основанной на десяти неповторяющихся числах. «Все это напоминало истории про Джеймса Бонда, — вспоминает Бустос. — Расшифровав сообщение, нужно было сжигать текст».