Читать книгу "Вирус "А". Как мы заболели вторжением в Афганистан - Валерий Самунин"

— Вот и выполняйте!

Связавшись с Гуськовым и получив от него подтверждение о прибытии десантников, главный военный советник дал команду начать выдвижение колонны к Кабулу.

Однако, едва первые бронемашины выехали за ворота базы, по рации поступила команда: «Отбой!»

В Москве синклит из военных и руководителей КГБ, еще раз проанализировав складывающуюся обстановку, получив информацию о дееспособности Х. Амина, проконсультировавшись с представителями, находившимися в Кабуле, решил операцию отложить. Фактически это означало принятие второго, нигде не прописанного на бумаге, но принятого устно на ПБ варианта: сначала ввод «ограниченного воинского контингента», затем штурм правительственных объектов и смена власти.

Решающую роль сыграл страх перед возможной неудачей. А неудача, по общему мнению, означала крах советских позиций в Афганистане, потерю этой страны, окончательное уничтожение НДПА и очень вероятный разгром советского посольства в Кабуле. При этом, судя по всему, руководители операции и в Москве, и в Кабуле практически не возлагали никаких серьезных надежд на поддержку местных членов партии. Организованного подполья не было. Были отдельные группы парчамистов и недовольных Амином халькистов — разрозненные, не имевшие связи между собой, да и не стремившиеся особенно к тесному взаимодействию. И героев, готовых пожертвовать собой ради спасения революции, тоже, скорее всего, было мало.

Ближе к полуночи генерал Кирпиченко собрал в кабинете резидента старших офицеров разведки. Он был заметно раздражен. Только что состоялся очередной разговор с Центром: сначала Крючков, а затем Андропов выразили свое недовольство тем, что планы по устранению Х. Амина имеющимися в Кабуле силами провалились.

Заместитель начальника разведки подтвердил, что все сотрудники КГБ и агенты, задействованные в операции, должны вернуться к исполнению своих обычных обязанностей. До получения новой команды. Никто не стал спрашивать, когда такая команда поступит и в чем будет ее смысл. В наступившей тишине Кирпиченко произнес загадочную фразу:

— Кто-то нас явно водит за нос.

На следующее утро самолетом Ан-12 военно-транспортной авиации Кармаль, Анахита и остальные члены будущего афганского руководства отправились обратно в Ташкент.

А еще через несколько дней почти все прибывшие в Баграм подразделения — «мусульманский» батальон, десантники, зенитовцы — получили указание перебазироваться на окраину Кабула, в недостроенные казармы, расположенные рядом с дворцом Тадж-Бек. Официально — для охраны будущей резиденции главы афганского государства.

Вот когда Валерий Курилов окончательно понял всю абсурдность того плана, который они должны были выполнить 14 декабря. Ночной переход на Кабул вовсе не напоминал стремительный марш-бросок, который намечало начальство. Треть всей бронетехники во время движения по асфальту вполне приличного шоссе вышла из строя, машины пришлось тянуть на буксирах. Связь работала с перебоями или не работала вовсе. Солдаты «мусульманского» батальона терялись в самых простых ситуациях, не могли устранить простейшие поломки, игнорировали приказы командиров. Расстояние в шестьдесят километров колонна с огромным трудом одолела за четыре часа и, войдя в Кабул, представляла собой довольно жалкое зрелище. Только десантники на своих новеньких БМД выглядели неплохо.

Генерал Магометов, когда ему сообщили о проблемах в ходе этой передислокации, впал в ярость. Он распорядился немедленно снять с должности командира «мусульман» майора Халбаева. С большим трудом майора удалось отстоять. Ведь коней на переправе не меняют. Однако руководство ГРУ в Москве решило усилить свои позиции, срочно направив в Афганистан полковника Колесника и подполковника Швеца, отвечавших в Центре за подготовку частей специального назначения и имевших самое непосредственное отношение к формированию «мусульманского» батальона.

Первое главное управление КГБ СССР тоже укрепило руководство предстоящей операцией: 19 декабря в Кабул вылетел генерал-майор Дроздов, недавно назначенный начальником управления «С» (нелегальная разведка).

* * *

Но неужели Амин, этот проницательный и хитрый человек, не догадывался о том, что тучи над его головой сгущаются, что ему грозит смертельная опасность? Ведь он располагал большим возможностями для того, чтобы следить за действиями «советских друзей» — и сотрудников КГБ, и военных, и дипломатов. Чем объяснить, что его не насторожила таинственная активность на авиабазе в Баграме — эти ночные посадки самолетов, к которым жестко, случалось, даже с применением оружия, не допускались афганские офицеры, служившие на авиабазе и по долгу службы обязанные встречать все прибывавшие борты, досматривать грузы и проверять документы у пассажиров? Эта атмосфера напряженного ожидания, в которой находились советские подразделения, направленные якобы для его охраны… Эта тревожная обстановка в городе, где участились случаи распространения листовок с призывом «свергнуть тирана, агента ЦРУ», а агентура докладывала о шевелении в рядах замаскировавшихся парчамистов. Этот непонятный эпизод с внезапной болезнью Асадуллы и его отправкой на лечение в Советский Союз.

Что касается племянника, то вначале подозрение пало на Богданова, ведь именно после обеда в его резиденции Асадулла почувствовал недомогание. Но проведенное расследование выявило неожиданный, спасительный для Богданова факт: оказывается, в тот вечер начальник КАМ развлекался с женщинами легкого поведения, и там тоже был стол с закусками. Женщины были немедленно арестованы, подверглись допросам «с пристрастием».

Советские товарищи со ссылкой на московских врачей успокаивали Амина: «Ничего страшного не произошло. Обычное пищевое отравление. Товарищ Асадулла уже чувствует себя лучше и вот-вот сможет вернуться в Афганистан». Богданов даже намекал на то, что «нет худа без добра — товарищ Асадулла давно просил нас устроить ему встречу с Андроповым, и вот теперь такая встреча вполне вероятна». Это успокаивало афганского руководителя[59].

Активность в Баграме, в том числе участившиеся посадки тяжелых транспортников с личным составом и грузами, Амину объясняли подготовкой к предстоящему вводу в Афганистан значительного военного контингента, на чем и настаивал неоднократно сам глава Афганистана.

— Советское руководство наконец согласилось с тем, что необходимо нанести решающий, сокрушительный удар по силам мятежников, — объяснял ему новый военный советник генерал-полковник Магометов. — Вы были правы, товарищ Амин, утверждая, что без масштабной поддержки наших вооруженных сил эту задачу не решить. Все отмечают вашу государственную мудрость, политическую дальновидность и последовательность в отстаивании завоеваний Апрельской революции.

— Что требуется от нас в связи с предстоящим вводом войск? — Амин был явно польщен словами советника.