Читать книгу "Галактический враг - Маргарет Уэйс"

* * *

– Ваше величество, Его святейшество приор аббатства Ордена Адаманта.

Приор в омофоре, переливающемся алыми, золотыми и белыми красками, вошел в кабинет короля. Это был молодой человек, слишком молодой для приора вновь учрежденного галактического религиозного ордена. Так кое-кто считал. Но в нем было столько света и спокойствия, лицо и манеры были преисполнены такой твердой верой во Всевышнего, что все скептики скоро замолкли.

Аббат, заметив разгром, сказал:

– Судя по всему, здесь был Олефский.

Дайен поправил стол.

– Да. Отныне буду давать ему аудиенцию на пустом пространстве под открытым небом. Благодарю, что прилетели. Я знаю, как вы заняты восстановительными работами в аббатстве и в церкви; я до глубины души тронут, что именно вы возложите на меня корону и провозгласите королем.

– Почту за честь, Ваше величество.

– Надеюсь, вы не станете возражать, если я буду звать вас просто братом Фиделем. Аббат Фидель звучит для меня непривычно.

– Должен сознаться, что и для меня тоже. – Аббат покраснел. – Приор Джон обратился ко мне на днях, а я решил, что это он к другому обращается, и прошел мимо.

Они рассмеялись, правда, под конец Дайен вздохнул.

Священник задумчиво посмотрел на него, положил ему на плечи руки.

– Душа ваша в мире с собой, Ваше величество? И с Господом?

– Да, – ответил Дайен твердо. – По крайней мере с собой. С Господом ей еще предстоит найти мир и согласие. На это требуется время. Но я делаю все, что могу.

– Рад слышать, Ваше величество, – сказал священник.

– Все готово к церемонии? – спросил Дайен.

– Да, сир. В соборе полно народа. Толпы – на улицах. Мне сказали, – брат Фидель был в растерянности, – что я должен наложить на лицо грим, потому что будут съемки.

– Боюсь, что да, – подтвердил Дайен, пряча улыбку.

Священник вздохнул.

– Не представляю, как братия к этому отнесется. Я разрешил в аббатстве установить экран. Надеюсь, им пойдет на пользу, что они смогут наблюдать за историческим событием, которое знаменует не только ваше восхождение на трон, но и восстановление былых прав Церкви. Представляю, что скажет приор Джон. Будет очень недоволен. Придется нам всем делать жертвоприношения. Я, пожалуй, пойду. Я оставил хор на брата Мигеля, не удивлюсь, если певчие привязали его к скамье.

– Брат, подождите минуту, – сказал Дайен удаляющемуся монаху. – От Сагана ничего не слышно?

Брат Фидель остановился, не поворачиваясь к королю и обдумывая ответ. Потом повернулся и мягко сказал:

– Он с Господом, Ваше величество.

– Он... умер? – вскричал Дайен.

– Я сказал то, что мог сказать, Ваше величество.

Дайен, думая, что правильно понял слова брата Фиделя, кивнул.

* * *

Они ушли. Все. Секретаря он отослал под каким-то предлогом. Дайен остался один.

Скоро придут с королевским одеянием, которое извлекли из музея. С короной и скипетром, которые нашли в доме Снаги Оме, а теперь вернули во Дворец. С той самой короной, которую пробил лазерный луч в ночь Революции. Теперь в отверстии красовался искусно вставленный кроваво-красный рубин.

Дайен сунул руку под воротник своего мундира, достал восьмиконечную звезду-серьгу, которую дал ему Таск. Он крепко сжал ее в руке. Оглянулся.

Все сейчас были здесь: его дядя, человек верующий; его мать, красивая, смеющаяся; его отец, гордившийся сыном; Платус, нежный, любящий; Мейгри, в серебряных доспехах, сияющих лунным светом. Они были с ним. Он не был одинок.

– Помогите мне быть достойным королем, – попросил он их.

Кто-то постучал в дверь. Призраки исчезли. Но они, как Таск, придут к нему, когда будут ему нужны.

– Войдите!

Капитан Дворцового легиона стоял на пороге.

– Пора, Като? – спросил Дайен.

– Пора, Ваше величество.

Охрана, в сияющих на солнце доспехах, выстроилась по обе стороны дверей.

Дайен положил серьгу в карман. Глубоко вздохнув, он вышел, сделав первый шаг на пути к трону.

Дворцовый легион стоял по стойке «смирно», отдавал ему честь, прижав руку к груди.

– Боже, храни короля! – дружно кричали легионеры.

И Дайен мысленно повторил эти слова.

Боже, храни короля!

Послесловие

Братия аббатства святого Франциска собралась во внутреннем дворике, вокруг огромного экрана, который установили монахи, разбиравшиеся в механике и электричестве, потратив на его установку два дня. Нарушив обычное молчание, они оживленно беседовали друг с другом: их взволновали не столько предстоящая коронация и свадебная церемония нового короля, сколько странные события, происходившие в миру, которые вторглись в их тихую монастырскую жизнь.

Приор Джон, на время отсутствия аббата Фиделя взявший на себя все его обязанности, суетился и хлопотал вокруг экрана, в устройстве которого ровным счетом ничего не смыслил, мешал своим собратьям – специалистам по электронике (призвавшим на помощь все свое терпение), и чуть было не сломал это сооружение, нажав не на ту кнопку, отчего раздался взрыв и дождем посыпались искры.

Наконец аппарат, рыча и распространяя сильный запах бензина, заработал. Появилось изображение. Началась церемония коронации. Грянул, прославляя короля, хор. Священник в соборе перед алтарем молил Бога благословить Его величество на царство. Юный монарх, облаченный в подобающие своему сану одеяния, со скипетром и короной, пошел по проходу. Он был бледен и торжествен; от него исходило сияние, по сравнению с которым мощные светильники казались тусклыми.

Взоры всех монахов были обращены на экран, их молитвы возносились к Творцу; и потому почти никто не заметил человека в надвинутом на лицо капюшоне, подошедшего к братьям в самом конце передачи. А кто заметил его, не обратил внимания, не кивнул в знак приветствия: они знали, что он не ответит.

Это был послушник – он принес все обеты Ордена Непокорных, но то ли по собственной воле, то ли так решили его наставники – настоящим монахом ему не суждено было стать.

Послушники выполняли в аббатстве всю самую тяжелую физическую работу, по его одежде это было заметно: она была грязна, рукава и штаны на коленях испачканы глиной – скорее всего он работал в саду, отчего и опоздал к началу передачи.

Никто не удивился тому, что этот человек трудился в праздничный день. Он постоянно чем-нибудь был занят. Если кому-то из братьев становилось нехорошо ночью, послушник выносил его на своих сильных руках на воздух. Если ветер повреждал крышу, именно он залезал наверх, что было довольно опасно, и латал ее.