Читать книгу "Аромат грязного белья - Михаил Армалинский"

Организатор Oneida, Noyes, делал такие разумные провозглашения:

Стыдиться половых органов – это значит стыдиться божьих творений. Мораль, которая исходит из чувства стыда, является безнадёжной борьбой с природой.

В этом мире мудрых мыслей существовали и мудрые дела. Например, в Oneida девочек лишали девственности зрелые или старые мужчины, так как они могли не только искусно сдерживать семя, но и учить наслаждению (во всяком случае, подразумевалось, что старость равна сексуальному мастерству). Это было не только полезно девочкам, но и приятно старичкам – ну где, кроме как в Oneida, могли бы старички добраться до юных тел, да ещё бесплатно?

О мальчиках тоже не забывали – их лишали девственности женщины, прошедшие климакс, и потому мальчики, не умеющие сдерживать семя, могли радостно в них кончать без опасности, что старушки забеременеют. Кроме того, женщины обучали мальчиков сексуальным хитростям и сами радовались свежим и сильным хуям. Ну где, кроме как в Oneida, могли бы старушки добраться до юных тел, да ещё бесплатно?

Никаких избранно-постоянных сексуальных контактов не допускалось – все должны были ебаться со всеми. Имелись амбарные книги, где велись записи, кто с кем и когда спал, чтобы, не дай бог, два раза подряд мужик не ёб одну и ту же бабу. Согласно оставшимся записям следует, что женщины имели от двух до четырёх любовников в неделю, а многие молоденькие по семи. Чем не рай?

Право на рождение детей давалось начальником – он сам выбирал оптимальные пары, и дети воспитывались в общем детском саду, а матерям не разрешалось жить со своими детьми.

В 1879 году свободная ебля закончилась официальным распадом коммуны.

С конца 50-х XX века снова завелись свободоебливые сообщества: люди бросились обмениваться жёнами. Смысл таких обществ простой: то, что дерьмо для одного, является золотом для другого (см. рассказ Парность в моём «кирпиче» Чтоб знали!). В 1970-м насчитали до 2000 коммун со свободной еблей.

Talese подробно рассказывается об основателях самой знаменитой общины Sandstone Retreat (см. видео кратких воспоминаний http://lockerz.eom/u/20648020/decalz/7228422/a_swinging_good_time_ at_the_sandstone_re). А дело было так: муж и жена, ебущиеся с кем вздумается на глазах друг у друга, купили землю неподалеку от Лос-Анджелеса, отстроили старый особняк, что там гнил, и стали приглашать туда парочки, чтобы там жить, работать и с кем вздумается совокупляться. Среди любителей Sandstone живёт легенда о самоотверженности Барбары, жены основателя этой «гостиницы для путешествующих в прекрасном». Однажды Барбара ехала, как обычно, на еблю и увидела, что в припаркованной машине мужик пытается изнасиловать бабу. Барбара остановилась, подошла к машине и крикнула мужику: «Оставь её в покое! Если хочешь кого-то выебать, еби меня!» Мужик ошалел, отпустил бабу и ретировался. Эта история говорит не столько о смелости Барбары, сколько о трусости мужика. Нет чтоб доизнасиловать бабу, а потом за Барбару взяться, которая, будучи бисексуальной, могла бы в процессе и изнасилованную утешать.

На первом этаже отстроенного особняка Sandstone гости и хозяева в обнажённом состоянии вкусно питались, разговоры разговаривали, а когда хотели ебаться, спускались в нижний этаж, где в полутьме общались кто как хотел. В Sandstone постоянно околачивались любители беспрепятственной ебли из знаменитостей. Например, Alex Comfort, что написал Joy of Sex, постоянно там присоединялся то к одной бабе, то к другой. Бывал там и покойный «групповик» Robert Rimmer, с которым я переписывался лет двадцать назад. Rimmer подготовил рецензию на Тайные записки 1836–1837 годов Пушкина, которую так и не удалось нигде опубликовать. Он написал фантастический роман The Harrad Experiment про колледж, где молодёжь учили свободной любви. А в Sandstone он занимался практическими делами, а не литературными.

Расслаблялась в Sandstone и антрополог Sally Binford, у которой до этого было три почтенных мужа (один за другим), сторонившиеся не только сексуальных экспериментов, но даже её обыкновенного клитора. Sally в отчаянии мастурбировала, воображая оргии, до которых прежде прибытия в Sandstone ей было не добраться. Неудивительно, что в университете она стала активисткой в борьбе за мир, что является отражением оргии – борьбой с пламенем внешним, мечтая унять пламя внутреннее.

Мужья и жёны в Sandstone проходили тренировку избавления от ревности с помощью наблюдения, как муж ебётся с чьей-то женой, а жена – с чьим-то мужем. Разумеется, там возникали комбинации из трёх и более счастливцев, где ревность уничтожалась в массовом порядке.

Завистники-моралисты с прочими христианами попытались засудить владельцев Sandstone, да не вышло – хороший адвокат защитил.

Затем парочке основоположников заведения Sandstone вся эта возня с администрированием ебли надоела, и они продали своё предприятие другим женатикам-энтузиастам. В 1975 году состряпали документальный фильм про Sandstone.

Sandstone строили сами члены коммуны, изматываясь за день под палящим солнцем и из последних сил ебясь вечером. Я думаю, что идея сексуальной коммуны противоречит идее свежего секса, необходимого для поддержания его сладости. Единственное, что даёт коммуна, – это увеличение числа партнёров. Но когда это благо происходит на фоне ежедневного совместного труда, обязанностей и постоянного пребывания друг перед другом, это общежитие превращается в ту же постылую асексуальную женитьбу. Вся прелесть ебли состоит в том, что ты, завершив её, можешь удалиться от партнёра или партнёров и не обязан продолжать смотреть на них, терпеть их, смиряться с их присутствием, соизмеряться с общими обязанностями. Вся эта коммуна делается лишь для того, чтобы держать имеющихся баб готовыми к ногоразводу, когда ты захочешь ебать ту или иную. Короче, держать баб в состоянии готовности. А суть-то состоит в том, чтобы не возиться с ними, когда они тебе не нужны, а чтобы они исчезали и появлялись по твоему мановению всегда готовыми (над этим сейчас наука работает, обещая человеческие клоны лепить на конвейере). Так что коммуна – это то же ненавистное общество, а секс для высшей его приятности должен быть максимально антиобществен.

Почему проституция существует всю историю человечества (без перерывов на обед), а коммуны свободного секса могут продержаться только несколько лет? Потому что проституция – это оптимальная организация секса – на личном, а не общественном уровне, то есть без всяких обязательств по отношению к обществу. Проституция подобна Интернету, где нет главного компьютера, разрушив который можно разрушить весь Интернет. Так и нет главной проститутки, засадив которую, можно было бы уничтожить проституцию. А в общинах-коммунах всегда есть главный пророк, со смертью которого всё рушится или необратимо меняется. Проституция основана не на идеологии, всегда временной и ущербной, а на личной пизде – вечной и неуязвимой, напрямую связанной с наслаждением.

Наука, становясь всё более теистической (свидетельствующей о Боге), обретает силу настолько существенно изменять сексуальную мораль, что вскоре суть морали обернётся своей противоположностью, а именно: вместо того чтобы всячески сдерживать, порицать и ограничивать половые контакты, мораль будет призывать к безграничным и многообразным половым общениям лишь с гуманным основополагающим ограничением – запретом на пренебрежение наслаждением партнёра(ов). Однако и это ограничение с помощью развития той же науки будет аннулировано в морали, ибо клоны, созданные исключительно для половой жизни, будут автоматически испытывать наслаждение при любом сексуальном контакте, прикладываешь ли ты к тому усилия или нет. Благодаря клонам полностью исчезнет порабощающий и ныне обязательный этап на пути к пизде – этап соблазнения. Если теперь мужчина, оправдываясь, говорит жене, узнавшей о его сторонней ебле, что это для него был только безэмоциональный секс, то вскоре муж будет оправдываться тем, что он ебал всего-навсего клона, и его жена сразу успокоится, ибо клон будет сделан так, что ни родить, ни заразить, ни увести мужчину не может. И после его оргазма бесследно исчезает.