Читать книгу "Вся правда о Муллинерах - Пэлем Грэнвил Вудхауз"

Молодой человек собирался последовать ее совету, вполне оценив его здравость, но в этот момент со стороны дома донесся звучный мужской голос, который пробовал псалом для второго воскресенья перед третьим воскресеньем до Великого поста. И мгновение спустя хозяин дома, преподобный Августин Муллинер, появился в поле их зрения. Увидев молодых людей, он поспешил к ним, грациозно перепрыгивая через клумбы.

— Удивительной гибкостью обладает этот типчик, и физической и умственной, — сказал Рональд Брейси-Гаскойн, глядя на приближающегося Августина с тоскливой завистью. — Как он этого достигает?

— Вчера вечером он мне объяснил, — сказала Гипатия. — Он регулярно принимает тонизирующее средство. Муллинеровский «Взбодритель». Воздействует прямо на красные кровяные тельца.

— Дал бы он его отхлебнуть епискуле, — мрачно сказал Рональд. Внезапно в его глазах засияла надежда. — Послушай, Гип, старушенция! — воскликнул он. — А это идея! Ты не думаешь, что это идея? По-моему, весьма смахивает на идею. Если епискуля полакает это пойло, может, он получше меня оценит?

Гипатия, как и все девушки, намеревающиеся стать хорошими женами, добросовестно приучала себя считать любое предположение, высказанное ее будущим супругом и повелителем, редкой бессмыслицей.

— В жизни не слышала ничего глупее, — сказала она.

— А ты бы все-таки попробовала. Хуже ведь не будет, а?

— Разумеется, ничего подобного я делать не стану.

— А я так думаю, тебе обязательно стоит попробовать. Ну просто обязательно…

Развивать дальше эту тему ему не пришлось, так как они были уже не одни. Августин добрался до них. Его доброе лицо было очень серьезно.

— Послушай, Ронни, старик, — сказал Августин, — не хочу тебя торопить, но, мне кажется, я должен поставить тебя в известность, что епискули мужеского и женского полов уже грядут сюда со станции. На твоем месте я бы испарился. «Мудрый боится и удаляется». Притчи, четырнадцать, шестнадцать.

— Ну ладно, — мрачно сказал Ронни. — Думаю, — добавил он, обращаясь к Гипатии, — ты не захочешь удрать сегодня и напоследок пошаркать подошвами в «Доме вдали от дома»? Бал-маскарад, самое оно, а? Сможем проститься как следует и все такое прочее.

— В жизни не слышала ничего глупее, — машинально сказала Гипатия. — Конечно, удеру.

— Ладненько. Значит, встречаемся на дороге около двенадцати, — сказал Рональд Брейси-Гаскойн.

Он быстро удалился и вскоре скрылся из виду за кустами. Гипатия отвернулась с придушенным рыданием, и Августин ласково сжал ее руку в своих.

— Взбодрись, старушенция, — сказал он с чувством. — Не теряй надежды. Помни: «большие воды не могут потушить любви». Песнь Песней, восемь, семь.

— Какое там еще тушение любви? — сказала Гипатия раздраженно. — Наша беда в том, что у меня есть дядя в епископских гетрах и шляпе со шнурками, который не способен разглядеть Ронни и в подзорную трубу.

— Знаю, — сочувственно кивнул Августин. — И при мысли о вас мое сердце обливается кровью. Я ведь и сам прошел через такое. Когда я пытался жениться на Джейн, мне ставил палки в колеса будущий тесть, каких поискать. Типчик, можешь мне поверить, который сочетал постоянное бешенство со способностью закручивать кочергу вокруг своих бицепсов. Такт — вот перед чем он не устоял, и в вашем случае я опять намерен применить такт. У меня есть идейка. Не стану пока говорить какая, но можешь мне поверить — самое оно и онее не бывает.

— Как ты добр, Августин! — вздохнула девушка.

— Это от общения с бойскаутами. Возможно, ты заметила, что здешние места просто ими кишат. Но не беспокойся, старуха, я у тебя в долгу за то, как ты пестовала Джейн все эти недели, и я доведу вас до победного конца. Если не сумею обтяпать ваше дельце, то съем мои «Духовные гимны, старинные и современные». Причем в сыром виде.

И с этим доблестным обещанием Августин Муллинер прошелся колесом, перемахнул через скамью и отправился исполнять свои пастырские обязанности.

Спустившись вечером к обеду, Августин с некоторым облегчением заметил, что Гипатии среди присутствующих нет. Она ела вместе с Джейн в комнате выздоравливающей, а потому он мог свободно приступить к обсуждению ее дел. И едва слуги вышли из столовой, как он взял быка за рога.

— Послушайте, милые вы мои, — сказал он, — теперь, когда мы одни, я хотел бы потолковать с вами о Гипатии и Рональде Брейси-Гаскойне.

Леди епископша недовольно поджала губы. Она была дамой внушительного и величественного телосложения. Приятель Августина, служивший во время войны в танковых войсках, как-то сказал, что при виде этой дамы добрые старые деньки всплывают в его памяти особенно ярко. Ей, по его словам, не хватало только руля да пары пулеметов, не то ее можно было бы отправить на передовую, и никто глазом бы не моргнул.

— Прошу вас, мистер Муллинер, — сказала она холодно.

Но Августина это не остановило. Подобно всем Муллинерам, он в глубине души был человеком отчаянной храбрости.

— Они говорят, что вы подумываете всунуть им палку в колеса, — сказал он. — Уповаю, это не так?

— Именно так, мистер Муллинер. Не правда ли, Перси?

— Именно, — сказал епископ.

— Мы со всей тщательностью навели справки об этом молодом человеке и считаем его совершенно неподходящей партией.

— Неужели? — сказал Августин. — А я всегда считал его своим в доску. Что, собственно, вы имеете против него?

Леди епископша содрогнулась.

— Мы узнали, что его часто видят танцующим в поздние часы, причем не только в раззолоченных лондонских ночных клубах, но даже в Уолсингфорде-ниже-Чивни-на-Темзе, где, казалось бы, атмосфера должна быть чище. В здешних окрестностях имеется увеселительное заведение, которое, если не ошибаюсь, носит название «Родной дом вдали от родного дома».

— Да. Чуть дальше по дороге, — сказал Августин. — Там сегодня маскарад, если вы думаете туда заглянуть. Костюмы по желанию.

— Насколько я поняла, его видят там почти еженощно. Впрочем, против танцев qua[37]танцев, — продолжала леди епископша, — я ничего не имею. При соблюдении приличий это приятное и невинное развлечение. В дни юности я и сама блистала в польке, шотландке и контрдансах. Именно на танцевальном вечере в помощь неимущим дщерям священнослужителей англиканской церкви я познакомилась с моим будущим супругом.

— Неужели? — сказал Августин. — Ну что же, гип-гип ура! — И он осушил свою рюмку портвейна.

— Но танцы, как их понимают теперь, совсем другое дело. Не сомневаюсь, что бал-маскарад, как вы выразились, окажется на поверку одной из тех оргий, на которых не представленные друг другу люди обоих полов, не краснея, швыряют друг в друга цветными целлулоидными шариками и всякими иными способами ведут себя в манере, более подходящей для Содома и Гоморры, нежели для нашей милой Англии. Нет, мистер Муллинер, если этот молодой человек, Рональд Брейси-Гаскойн, имеет привычку посещать заведения вроде «Родного дома вдали от родного дома», он не годится в спутники жизни такой чистой юной девушке, как моя племянница Гипатия. Я права, Перси?