Читать книгу "Семь минут - Ирвин Уоллес"

Барретт развернулся и на большой скорости спустился с холма. У заправочной станции он остановился и протянул руку:

— Она у тебя, Мэгги?

Девушка улыбнулась, достала из сумочки почтовую открытку и положила на его ладонь.

— Вот твои ключи к царству.

Он смотрел на глянцевую фотографию санатория «Саннисайд». На обратной стороне был текст. Справа — адрес и имя Фрэнка Гриффита, а слева все пространство, отведенное для сообщения, было до последнего миллиметра заполнено мелким почерком. Более-менее легко можно было разобрать только подпись: «Касси Макгро».

— Текст и подпись написаны разными почерками, — заметил Барретт. — Давай проверим, настоящая подпись или нет?

Из внутреннего кармана пиджака он достал фотокопии, сделанные в Парктаунском колледже, и развернул их. Потом положил обратную сторону фотографии, на которой были сняты О'Фланаган, Джадвей и Касси Макгро, рядом с почтовой открыткой.

— Ну? — спросила Мэгги.

— Старая написана твердой рукой, а эта похожа на кардиограмму, но и тут, и там одинаковые плоские верхушки у «г» и похожие на стрелы точки над «i»… — Он поднял голову и улыбнулся. — Да, подпись сделана той же самой рукой. Мы нашли Касси Макгро.

— Слава богу.

— И благодаря тебе. — Майк вновь завел машину. — Куда тебя отвезти?

— Я надеялась, что ты отвезешь меня домой.

— Домой?

— К себе.

Он уже собрался трогаться с места.

— У меня только одна кровать, Мэгги, одна двуспальная кровать.

— Двуспальная — значит, для двоих, так ведь?

Он накрыл ее руки, лежавшие на коленях, своими.

— Я говорил, что люблю тебя?

— Почему бы тебе не сказать это позже?

— Позже мне придется улететь в Чикаго.

Мэгги подалась к нему, приоткрыла губы, и они поцеловались, соприкоснувшись языками. Потом она прошептала:

— Неужели Касси не может подождать до завтра?

— Может.

Он отпустил ее, и машина тронулась с места.

10

Чикаго не просто город, который находится на полпути между Лос-Анджелесом и Нью-Йорком, подумал Барретт. У него яркое и запоминающееся лицо.

Стольким враждебным глазам он казался некрасивым. Карл Сэндберг назвал его «самым большим убийцей свиней в мире», Арнольд Беннетт — «окраиной Варшавы», а Редьярд Киплинг — «грязным городом, в котором жили дикари». Для тех, кто знал Чикаго лучше, это был город, в котором были «Трибьюн» и Вейчел Линсдей, сестры Эверли и Джейн Аддамс, Аль Капоне и Эдгар Ли Мастерс, Сэмюэль Инсалл и Маршал Филд. Для любящих и знающих город людей Чикаго был «Петлей», надземкой, университетом, Центральным Иллинойсским вокзалом, небоскребом «Сирс и Робак», парком Линкольна, Лейк-Шор-драйв, Кук-Каунти, Городом ветров. Это был красивый, устрашающий и волнующий город, который всегда покидаешь в ранней юности и который навсегда остается в сердце.

Как и во многих городах и людях, в нем было много всего, и плохого, и хорошего, думал Барретт, выглядывая в окошко такси, но это явно был не тот город, в котором можно найти Касси Макгро, когда-то жившую в Париже на Монпарнасе.

Тем не менее она в Чикаго, и через какие-то минуты они встретятся лицом к лицу. И его родина, где он провел юность, почти забытая, неожиданно показалась ему прекрасной.

Майк Барретт оставил Мэгги, когда уже совсем рассвело, улетел из Лос-Анджелеса и теперь, во вторник, находился в Чикаго. В небе солнце неуверенно сражалось с целой армией воинственных тучек, но в конце концов проиграло сражение. Он уже проехал большую часть расстояния между отелем «Восточный посланник» и санаторием «Саннисайд», который находился на окраине чикагского Норт-Сайда, и, несмотря на пасмурный день, чувствовал, как в нем кипит энергия. Его переполняло ожидание.

Подняв окно такси, Майк Барретт как бы прогнал мысли о Чикаго, постарался забыть Мэгги и не думать о бесполезном дне, который предстоял Эйбу Зелкину в суде, и наконец сосредоточил все внимание на предстоящей встрече с Касси Макгро.

Почти автоматически, будто это превратилось в привычку, он достал из кармана почтовую открытку и в который уже раз перечитал ее. «Узнала из газеты о том, что произошло с Вашим сыном, и что Вы во всем вините „Семь минут“ и их автора. Я была подругой мистера Джадвея и вдохновила его на создание книги. Клянусь жизнью нашей дочери Джудит, которая сейчас служит Богу, как ее отец когда-то служил человечеству, что мистер Джадвей написал „Семь минут“ с одной-единственной целью: освободить сегодняшнюю молодежь от страха перед сексом. Книга не могла причинить вреда Вашему сыну, наоборот, она поможет ему обрести веру в себя и спасет его. Леру и остальные не знают правды. Поверьте мне и будьте милосердны. Искренне Ваша, Касси Макгро».

«Я верю тебе, Касси, — хотелось крикнуть Барретту, — какой бы ни была твоя правда, но поверишь ли ты мне, когда я попрошу разворошить прошлое? Хватит ли у тебя смелости нарушить свое уединение, рискнуть скандалом и выступить, чтобы спасти живых? Поможешь ли ты нам, Касси?»

Машина остановилась. Таксист выключил счетчик, повернулся и сообщил сумму.

Доставая бумажник, Майк Барретт склонил голову и посмотрел в окно. Санатории такого рода были ему хорошо знакомы. В одном из них, только на Востоке, провела последние годы жизни его мать. То, что он сейчас видел, лишний раз подтверждало его убеждение: у всех у них были одинаковые фасады, все они были одноэтажными, с белыми стенами и чем-то походили на тюрьму. «Саннисайд» отличался от виденных им на Востоке только тем, что по обе стороны от высоких стеклянных дверей стояли горшки с геранью, придавая санаторию более дорогой и ухоженный вид.

Барретт расплатился с таксистом, дав чаевые, быстро вылез из машины и направился по короткой цементной дорожке к «Саннисайду».

Помня санатории, в которых доживала свою жизнь его мать, он ожидал что вот-вот вдохнет слабый запашок мочи и моющих средств, но, к удивлению и радости Барретта, внутри пахло сиренью. Просторный коридор устилала широкая ковровая дорожка. Впереди виднелись стеклянные двери во внутренний дворик, заставленный ящиками с яркими цветами. В центре этого цветочного великолепия, под яркими разноцветными зонтиками стояло несколько металлических столиков, но, за исключением пожилого джентльмена в шляпе, просторном свитере и мешковатых брюках, который клевал носом на стуле, в дворике никого не было.

В регистратуре, расположенной от дверей во дворик, сидела аккуратно одетая и похожая на херувима медсестра. Она с любопытством посмотрела на посетителя.

Майк Барретт представился и объяснил, что прилетел из Лос-Анджелеса, чтобы встретиться с главным врачом санатория. Девушка несколько минут наводила справки по внутренней связи, потом его направили в кабинет главврача. Майк прошел мимо комнаты психотерапии, огромной комнаты отдыха, где работали телевизоры, доски объявлений, и очутился в небольшом кабинете главного врача санатория «Саннисайд». Сейчас он сидел напротив мистера Холлидея, который напоминал чисто выбритого Христа Спасителя, если можно представить себе Христа с лицом бухгалтера. Он встретил Барретта немного настороженной улыбкой. Хотя Барретт явился неожиданно, он мог оказаться родственником потенциального пациента. Погладив пуговицу «Ротари-клуба», Холлидей сказал: