Читать книгу "Повелитель императоров - Гай Гэвриэл Кей"

И это было самой большой переменой.

Некоторое время спустя, после того как два сарантийца официально вручили те бумаги, ради которых задержались здесь, и ушли вместе с солдатами, охранявшими их, Мартиниан решил, что Криспин уже достаточно долго просидел один у ворот, какими бы ни были полученные им известия. Он медленно встал и двинулся вперед, привычно прихрамывая из-за боли в бедре.

Криспин сидел к нему спиной и, казалось, был погружен в изучение документов, которые ему передали. Мартиниан всегда считал, что нехорошо заставать людей врасплох, поэтому еще издалека окликнул его по имени.

— Я видел твою шляпу, — отозвался Криспин, не поднимая глаз. — Понимаешь, я вернулся домой только затем, чтобы ее сжечь.

Мартиниан подошел к нему.

Криспин, сидя на большом поросшем мхом валуне, который всегда любил, посмотрел на него. Глаза его горели знакомым ярким огнем.

— Привет, — произнес он. — Не ожидал найти тебя здесь.

Мартиниан тоже намеревался отпустить какую-нибудь шуточку, но обнаружил, что ничего не может придумать. Вместо этого он молча наклонился и поцеловал своего молодого друга в лоб, словно благословляя. Криспин встал и обхватил его руками. Они обнялись.

— Как моя мать? — спросил Криспин ворчливым голосом, разжимая руки.

— Хорошо. Ждет тебя.

— Откуда вы все… О! Курьер. Значит, вы знали, что я в пути?

Мартиниан кивнул:

— Они прибыли уже давно.

— У меня был не такой быстрый корабль. И я шел пешком из Милазии.

— По-прежнему ненавидишь лошадей? Криспин поколебался:

— Ненавижу ездить на них.

Он посмотрел на Мартиниана. Когда Криспин хмурился, его брови сходились над переносицей — Мартиниан это помнил. Старик пытался определить, что еще он видит на лице путешественника. Что-то в нем появилось новое, но что именно, определить трудно.

Мартиниан спросил:

— Они принесли новости из Сарантия? Насчет перемен?

Криспин кивнул.

— Ты мне расскажешь больше?

— То, что знаю.

— С тобой… все в порядке? — Глупый вопрос, в некотором смысле единственно важный.

Криспин снова заколебался:

— В основном. Много чего случилось.

— Конечно. Твоя работа… хорошо получилось? Снова молчание. Словно они на ощупь пробирались обратно, к прежней легкости.

— Очень хорошо, но… — Криспин опять сел на камень. — Она будет уничтожена. Вместе с другими мозаиками, повсюду.

— Что?

— У нового императора свои взгляды на изображение Джада.

— Невозможно. Ты, наверное, ошибся. Это… Мартиниан умолк.

— Хотел бы я ошибаться, — сказал Криспин. — Наша мозаика здесь тоже будет сбита, как я подозреваю. Мы все будем жить по законам Сарантия, если все сложится в соответствии с намерениями императрицы.

Императрица. Об этом они знали. Некоторые уже назвали это господним чудом. Мартиниан считал, что найдется более земное объяснение.

— Гизелла?

— Гизелла. Ты слышал?

— На том же корабле другие курьеры принесли вести. — Мартиниан теперь тоже сел на камень напротив.

Так часто они сидели вместе здесь или на трех пнях за воротами.

Криспин оглянулся через плечо на святилище.

— Мы это потеряем. То, что мы здесь сделали. Мартиниан прочистил горло. Надо было кое-что сказать.

— Кое-что уже потеряно.

— Так скоро? Я не думал…

— Не поэтому. Весной… сбили изображение Геладикоса. — Криспин ничего не ответил. Но это выражение его лица Мартиниан тоже помнил.

— Евдрих пытался заручиться поддержкой патриарха из Родиаса, когда возникла угроза вторжения. Отказавшись от ереси антов.

Геладикос с факелом был самой последней работой Криспина до того, как он уехал. Он сидел неподвижно. Мартиниан пытался вглядеться в него, увидеть, что изменилось, что нет. Странно, что он перестал понимать Криспина интуитивно, после стольких лет. Люди уезжают и меняются; это тяжело для тех, кто остался.

«Больше горя и больше жизни», — подумал Мартиниан. И того и другого. Документы, доставленные курьером, Криспин все еще сжимал в своих больших ладонях.

Он спросил:

— Этот отказ принес плоды? — Мартиниан покачал головой:

— Нет. Они пролили кровь в церкви, в присутствии представителей патриарха, подвергли их риску. Евдриху еще не скоро удастся вернуть расположение клириков. А в Варене он вызвал большое возмущение, когда уничтожил мозаику. Анты сочли это неуважением по отношению к Гилдриху. Своего рода разграблением церкви.

Криспин тихо рассмеялся. Мартиниан попытался вспомнить, когда в последний раз слышал смех друга в тот год, когда тот уехал.

— Бедный Евдрих. Круг замкнулся. Анты протестуют против разрушений в священном для Батиары месте.

Мартиниан слегка улыбнулся….

— Я тоже так сказал. — Теперь настала его очередь колебаться. Он ожидал более бурной реакции. И немного изменил тему: — Похоже, теперь нападения не будет. Это правда?

Криспин кивнул головой:

— По крайней мере, в этом году. Армия отправилась на северо-восток, в Бассанию. Мы станем провинцией Сарантия, если переговоры дадут результаты.

Мартиниан медленно покачал головой. Снял шляпу, посмотрел на нее и снова водрузил на лысеющую голову. Нападения не будет.

Все мужчины, умеющие ходить, всю зиму были заняты укреплением стен Варены. Они изготавливали оружие, тренировались с ним, запасали еду и воду. После плохого урожая запасать было почти нечего.

Он боялся расплакаться.

— Я не надеялся дожить до этого.

Друг посмотрел на него:

— Как ты?

Он сделал еще одну попытку пожать плечами.

— Неплохо. Руки беспокоят. Иногда бедро. Теперь в моем вине больше воды.

Криспин поморщился:

— В моем тоже. Карисса?

— Очень хорошо. Ей не терпится тебя увидеть. Вероятно, она сейчас у твоей матери.

— Тогда нам надо идти. Я зашел только для того, чтобы взглянуть, как здесь закончили работу. Теперь в этом нет смысла.

— Да, — согласился Мартиниан. Он бросил взгляд на бумаги. — Что… что они тебе привезли?

Криспин снова заколебался. «Кажется, теперь он чаще взвешивает свои слова и мысли, — подумал Мартиниан. — Неужели этому учат на востоке?»

Его друг молча протянул ему толстую пачку документов. Мартиниан взял их и прочел. Не смог сдержать острого любопытства: чтобы вручить эти бумаги, несколько человек долго ждали его в городе.