Читать книгу "Маршал Малиновский - Борис Соколов"

Иван Степанович всерьез опасался, что Хрущев вспомнит свои подвиги 30-х годов и устроит процесс по поводу военного заговора. Тогда под расстрел гарантированно пошел бы не только сам Жуков, но и Конев, а также начальник ГРУ С.М. Штеменко, который тоже знал о злосчастной школе диверсантов, но не сообщил об этом Хрущеву, а во время визита Жукова на Балканы предупредил Георгия Константиновича, что готовится его смещение. Но Хрущев после смерти Сталина демонстрировал гуманизм. Только что, в июне 1957 года, «антипартийная группа Маленкова, Кагановича, Молотова и примкнувшего к ним Шепилова» пыталась убрать Хрущева. Но Никита Сергеевич не только их не расстрелял, но даже не судил, а ограничился устранением членов группы из партийного руководства и переводом их на малозначительные посты. Правда, справедливости ради, надо отметить, что участники «антипартийной группы» не пытались арестовать Никиту Сергеевича и, кроме того, собирались оставить его в составе Президиума ЦК, назначив министром сельского хозяйства. Вероятно, этим частично и объяснялась мягкость, проявленная Хрущевым по отношению к заговорщикам. В случае же с Жуковым речь шла только о возможном будущем заговоре, хотя в данном случае, в отличие от мнимого «заговора Тухачевского», Хрущев имел дело с вполне реальным заговором, пока еще находящимся лишь на начальной стадии подготовки. Если бы это случилось при Сталине, в печальной судьбе заговорщиков можно было бы не сомневаться. Жукова, Конева, Штеменко и, вполне возможно, еще с полдюжины близких к ним генералов поставили бы к стенке, предварительно вынудив под пытками признаться в том, что они являются германо-американо-японскими шпионами. Хрущев же всего лишь отправил Жукова в отставку, а Конева оставил на своем посту, хотя для Ивана Степановича это было обидно. Он-то мечтал о должности министра обороны, под началом Малиновского служить не хотел и, чтобы по возможности не иметь с ним дело, почти все время болел, пока не был в 1960 году отправлен в отставку, точнее — в группу генеральных инспекторов. Вот Штеменко пострадал немного серьезнее. За содействие Жукову его разжаловали из генерал-полковников в генерал- лейтенанты и назначили первым заместителем командующего войсками Приволжским военным округом, удалив из столицы. Но уже в июле 1962 года Сергея Матвеевича сделали начальником Главного штаба Сухопутных войск — первым заместителем главнокомандующего Сухопутными войсками и вернули звание генерал-полковника. А в феврале 1968-го, уже после смерти Малиновского, Штеменко, занимавшему тогда должность заместителя начальника Генштаба, присвоили звание генерала армии.

Речь Малиновского на октябрьском пленуме 1957 года была одной из самых обличительных по отношению к Жукову:

«Товарищи, нам, военным работникам, очень радостно, что Пленум Центрального Комитета обсуждает вопрос об укреплении партийно-политической работы в Советской Армии и во Флоте. С другой стороны, и больно, что мы, военные работники, члены партии довели до такого… что Центральный Комитет вынужден был сам вмешаться в это дело.

Мы все единодушно приветствуем решение Президиума Центрального Комитета от 19 октября как абсолютно правильное, как абсолютно своевременное, которое, безусловно, освежает всю обстановку в Советской Армии и во Флоте и послужит на пользу, на укрепление наших Вооруженных Сил, чтобы они были еще крепче и еще лучше защищали бы интересы нашего государства и нашей партии.

Безусловно, товарищи, что на здоровом теле нашей армии и флота зрел и зрел нарыв. Рано или поздно он в силу биологического закона должен был бы лопнуть и может быть с еще большим зловонием, чем мы сейчас это ощущаем. И если Президиум Центрального Комитета разрезал, вскрыл этот гнойник, то это была очень своевременная, оздоровляющая хирургическая операция.

Могут задать нам, заместителям министра обороны, помощникам его, а где же вы были?

Голоса. Могут и должны сказать.

МАЛИНОВСКИЙ. Куда вы смотрели? Совершенно законный и правильный вопрос. Я Жукова знаю, может быть не так давно, как многие другие выступавшие здесь до меня товарищи, я его знаю только с 1929 года…

Голоса. Это не малый срок.

МАЛИНОВСКИЙ. Товарищ Тимошенко намного раньше знает его меня и другие товарищи, товарищ Конев, Буденный и т. д., но за это время я его очень хорошо узнал.

Я вам должен откровенно сказать, что у меня нет никаких неприязней к товарищу Жукову. Я как человек к человеку всегда относился очень хорошо к товарищу Жукову, но я всегда шел на работу с ним, откровенно вам скажу, с очень большими агрессивными намерениями. Зная его, что он из себя представляет, я шел с намерениями: будет мне хамить, я буду хамить; будет меня ругать, я буду ругать, если, не дай бог, меня ударит, так я сдачи дам (в зале смех), и, между прочим, он как будто бы всегда разгадывал мои намерения и за всю мою давнюю службу, где бы мне не приходилось с ним работать, я в его поведении лично к себе видел самое предупредительное, самое внимательное, самое хорошее отношение, но я видел, как он третирует других, как он низводит до нуля, буквально, людей. Меня это возмущало, почему это так? Я с такими намерениями, откровенно вам скажу, ехал с Дальнего Востока, где я на славной окраине нашей Родины проработал 10 лет, сюда в Москву, в Министерство обороны. Я долго продумывал этот вопрос и додумался: я всегда с этими намерениями ехал к Жукову и сейчас с этим намерением буду ехать.

И здесь, в Министерстве, я не слышал в свой адрес ни разу ни одного грубого слова. Видел я, конечно, издевательства министра обороны товарища Жукова над Бирюзовым, видел над товарищем Герасимовым, и меня всегда мысль сверлила: в чем дело. Оказывается, товарищ Бирюзов не подошел ко двору. Это хороший человек, я его много знаю, Бирюзова, знаю его, конечно, и отрицательные замашки, о которых я ему говорил в глаза и здесь, в Москве, когда он мне не был подчинен.

На одном моменте я хочу остановить ваше внимание.

Собрались командующие войсками округов, у нас был такой сбор, мы знакомились с военной техникой, чтобы узнать, что, собственно говоря, есть у нас нового на вооружении наших Вооруженных Сил? Это было на Раменском аэродроме, была группа маршалов под руководством самого товарища Жукова, рассматривала новые аппараты, системы. Подходим к одному локатору.

Ну, Бирюзов, как более сведущий человек, он, как говорится, все зубы потерял на этих локаторах, говорит, что хорошо было бы на этих локаторах светлячок, который показывает засеченную цель, при появлении другой цели был бы другого цвета, не белый, а красный, например. Тов. Жуков посмотрел на него: “Какое глупое замечание. Вы в этом ни черта не понимаете, не суйте свой нос, куда не следует”.

Я знаю тов. Бирюзова как очень строптивого человека, однако он проглотил слюни и отошел.

Голос. Другого цвета светлячок может быть.

МАЛИНОВСКИЙ. Он и сказал, что конструкторы берутся за это дело. Жуков заявил: “Ничего не понимаете в этом деле” и на этом кончил.

Второй сбор. Был назначен новый заместитель министра обороны, генерал-полковник Герасимов. Это была его первая вылазка в люди. На этом сборе наши командующие рассматривали ракетную технику, которая связана, как известно, с электроникой. Тов. Герасимов назначен заместителем министра как раз по электронике. По этому поводу он допустил какое-то замечание, совершенно невинное замечание по электронной системе. Министр на него посмотрел: “Вы в этом деле ничего не понимаете и не суйте свой нос”. Думаю, вот это отрекомендовал заместителя министра перед всеми войсками! Тот тоже меня не разобьет проглотил слюньки и отошел в сторону.