Читать книгу "Лес Мифаго. Лавондисс - Роберт Холдсток"

На какое-то мгновение воцарилась тишина. Потом Уинн-Джонс слабо вздохнул. Он рассеянно поглядел внутрь дома. Таллис слегка наклонилась вперед, чтобы увидеть его, но он ее не заметил.

– Я проник внутрь, – прошептал он, – к собственному изумлению. Это была зона дуб-боярышник, рядом со Святилищем Лошади. Мы очень тщательно исследовали эту зону и составили карту лей-матрицы. Дуб и калина всегда порождают могущественные зоны генезиса, а дуб-калина – основная зона для мифаго из очень древних времен. Многие из них больше животные, чем люди. Но для меня оолериннен стал ловушкой. Я прошел по нему и не смог вернуться…

Скатах опять заставил отца замолчать, поднеся к его губам кувшин с холодной водой, чтобы тот мог напиться. Уинн-Джонс вздохнул, и его рука, схватив запястье сына, задрожала как нелетающая птица, неожиданно нашедшая новый, более надежный насест на сильной руке.

– А как Хаксли? Что с моим другом, Джорджем? Что со старым магом?

– Его жена умерла. Он создал мифаго девушки и влюбился в нее. Его старший сын пришел домой с великой войны…

– Как ее звали? Эту девушку?

– Гуивеннет.

– Из какого она времени?

Скатах задумчиво опустил голову:

– Лесная принцесса бриттов. Я думаю, что прочитал именно это.

Уинн-Джонс затрясся. Таллис подумала, что его корчит от боли, но он просто смеялся.

– Самый спокойный человек, которого я знал… породил самую дикую женщину… саму Виндогениту… Джиневру… – проскрипел он и еще какое-то время смеялся, потом расслабился.

– Насколько я понял, – продолжал Скатах, – отец и старший сын стали соперниками…

– Предсказуемо.

– И это все. Никакого разрешения. Никакого последнего абзаца. Я не знаю, что произошло потом.

Наступила тишина. Какое-то время ее нарушало только тяжелое дыхание старика, болезненное и затрудненное. Потом он спросил:

– А ты? Ты сумел отойти от края леса?

– Только на день ходьбы, – ответил Скатах. – Потом ужасная боль в голове, головокружение и беспричинный страх. Даже в полдень мир казался темным. Я видел только тени деревьев, голые, как обнаженный камень, а за деревьями – призраков, которые издевались надо мной. Мне пришлось вернуться к святыне. И все-таки я провел год в этой стране теней. Я переодевался в одежду местных. Работал на ферме. Помогал строить один из их домов. И мне платили монетами. Я спрашивал о тебе и о Хаксли, но ничего не узнал. Потом, когда я вернулся к святилищу – в Оук Лодж, – я понял, что дочка Китонов установила со мной связь.

– Позже, – сказал старик. – Расскажи мне об Энни… моей дочери. Ты сумел увидеть ее?

– Нет, но говорил с ней по телефону. С большого расстояния. Она все еще живет в Оксфорде, как ты и думал. Я очень легко нашел способ позвонить ей. Я назвался и рассказал о себе; потом сказал, что ты состарился, но все еще хорошо себя чувствуешь, и живешь очень глубоко в лесу. Потом я рассказал о моей матери, Элефандиан, твоей жене, и хотел рассказать больше, но она закричала на меня и обозвала лжецом. Она очень разозлилась. Сказала, что я обманщик, что полиция схватит меня и отправит в лагерь для скотов, как дикое и опасное животное. Тогда я рассказал ей о мертвой змее, которую ты и она однажды нашли и о которой не знал никто. Как бы я узнал о ней, если бы не был твоим сыном? Но она перестала говорить и опустила трубку, не оставив тебе сообщения.

Скатах нежно потер запястье отца:

– Мне очень жаль. Очень-очень.

Старик разочарованно вздохнул и осторожно улегся на соломенный тюфяк.

– Не имеет значения… – прошептал он и закрыл глаза. Очень скоро он уснул.

Таллис еще какое-то время посидела рядом со Скатахом, но атмосфера длинного дома тяжело давила на нее, а от дыма она начала задыхаться. И еще было очень холодно, через соломенную крышу и дыры в земляной стене дул ледяной ветер. Пахло горькими травами и экскрементами Уинн-Джонса, и очень скоро стало невозможно сопротивляться мысли о чистом мире снаружи.

Если бы Скатах захотел, она бы осталась, но он погрузился в себя и не ответил на прикосновение Таллис. Он сидел, сгорбившись и слегка повернувшись на север, и через полутьму длинного дома глядел вдаль, как если бы мог через стены и лес увидеть место великой битвы, холодное место, к которому он и Таллис – как и все в этом мире – неуклонно двигались.

В дом скользнула Мортен и осторожно обогнула Таллис, глядя в другую сторону. Сначала она нервничала, но потом чуть ли не открыто возмутилась присутствием более старшей женщины. Таллис решила немного задержаться, но отвернулась от нее.

– В долине укротители, – прошептала девочка брату. – Они расчистили землю для ловушек в полудне ходьбы на юг. Их мало, но у них есть лошади.

– Укротители? – равнодушно спросил Скатах. – Это еще кто?

– Укротители лошадей, – азартно ответила Мортен. – У них очень плохое оружие. Очень грубые копья с каменными наконечниками. Мы можем легко перерезать их сети. Это большие люди, но очень глупые; и они украшают тело полосами глины. Мы легко справимся с ними.

– Ты только девочка, – прошептал Скатах, и Мортен ошарашенно посмотрела на него. Похоже, брат не слишком заинтересовался ее новостями, но она твердо решила добиться его расположения.

– Я сама перережу привязь. Первый-боров-лета и другие охотники собираются в набег. Я приведу тебе лошадь. И назову ее для тебя.

– Спасибо. Но будь осторожна.

Мортен протянула руку и коснулась лица брата.

– Скоро я буду старше, – прошептала она, метнула на Таллис злой взгляд и ускользнула; проходя мимо очага, она оставила за собой серый клубок дыма.

Таллис тоже ушла. У нее уже есть подруга для путешествий, Озерная Пловчиха. Подумав о диких лошадях в долине, она спросила себя, существовали ли легенды об укротителях: подчинить волю дикого коня, сесть на его спину, скакать на нем… да, ранняя мысль не обходилась без магии, и, безусловно, вокруг охотников, ловивших эти быстрые и гордые создания, должен был сложиться круг легенд.

Она вернулась в домик мертвых. Тиг уже исчез, уничтожив костер и разбросав пепел по полу. С земляного вала она посмотрела на север и вскоре увидела завернутые в меха фигуры Мортен и трех охотников; они прошли по краю леса, повернули на юг и быстро исчезли из виду.

Опять на север: серый клубящийся туман, за которым угадывались горы и зима. Детали почти не видны; все накрывал полог леса, серый и бесформенный, и только вздрагивающие гигантские вязы вздымались над лиственным морем. Она услышала, как кто-то назвал ее имя, потом еще и еще. Таллис очнулась и обнаружила, что прошло много времени. Посмотрев вниз, она увидела Скатаха, медленно поднимавшегося к ней через густой кустарник. На спине он нес Уинн-Джонса; старик откидывал колючки палкой, одной рукой держась за шею сына. Наконец они вошли в загородку. Уинн-Джонс воткнул посох в землю и, помогая им себе, спустился со своего коня. Потом он набросил плащ с перьями на посох, и Скатах помог ему усесться в этом ненадежном убежище, лицом к райятукам. Шаман посмотрел на статуи, его здоровый глаз сверкнул. Таллис спустилась к ним и увидела, что он испуган. Белая борода растрепана, намалеванная глиной синяя линия бежит по лбу и вокруг коротких белых волос.