Читать книгу "Изображение военных действий 1812 года - Михаил Барклай-де-Толли"

К прежним известным уже учиненным французами в сей столице неистовствам, кои посеяли между российским и их народами семена вечного мщения, надлежало им подорвать минами некоторые места в Кремле; но – благодарение Богу! Собор и святые храмы остались при сем случае невредимы. Теперь мы преследуем силы его, когда в то же время другие наши армии снова заняли край Литовский и будут содействовать нам к конечному истреблению врага, дерзнувшего угрожать России.

В бегстве своем оставляет он обозы, взрывает на воздух ящики с снарядами и покидает даже сокровища, из храмов Божиих похищенные. Уже император Наполеон слышит ропот в рядах своего воинства; уже начались там побеги, голод и непорядки всякого рода. Уже слышен нам глас всеавгустейшего монарха, который взывает: «Потушите кровью неприятельскою пожар Московский!» Воины! Потщимся исполнить сие, и Россия будет вами довольна, и прочный мир водворится в неизмеримых ее пределах. Бог поможет нам в том, добрые Русские солдаты.

Голенищев-Кутузов

Приказ М. И. Кутузова по армиям от 29 октября 1812 г.

После таковых чрезвычайных успехов, одерживаемых нами ежедневно и повсюду над неприятелем, остается только быстро его преследовать, и тогда, может быть, земля Русская, которую мечтал он поработить, усеется костьми его. Итак, мы будем преследовать неутомимо. Настают зима, вьюги и морозы; но нам ли бояться их, дети Севера? Железная грудь ваша не страшится ни суровости погод, ни злости врагов, она есть надежная стена Отечества, о которую все сокрушается. Вы будете уметь переносить и кратковременные недостатки, если они случатся. Добрые солдаты отличаются твердостью и терпением; старые служивые дадут пример молодым. Пусть всякой помнит Суворова! который научал сносить голод и холод, когда дело шло о победе и славе русского народа. Идем вперед!

С нами Бог; пред нами – разбитый неприятель, за нами да будет тишина и спокойствие!

Голенищев-Кутузов

Собственноручный рескрипт Князю Михаилу Илларионовичу Кутузову от 30 октября 1812 г.

Князь Михайло Ларионович!

Получил я донесение ваше от 24 октября. С крайним сетованием вижу я, что надежда изгладить общую скорбь о потере Москвы, пресечением врагу возвратного пути, совершенно исчезла.

Непонятное бездействие ваше, после счастливого сражения 6-го числа перед Тарутиным, чем упущены те выгоды, кои оно предвещало, и ненужное и пагубное отступление ваше после сражения под Малым Ярославцем до Гончарова, уничтожило все преимущество положения вашего; ибо вы имели всю удобность ускорить неприятеля в его отступлении под Вязьмою и тем отрезать по крайней мере трем корпусам: Даву, Нея и вице-короля, сражавшихся под сим городом.

Имев столь превосходную легкую кавалерию, вы не имели довольно отрядов на Смоленской дороге, чтобы быть извещену о настоящих движениях неприятеля; ибо в противном случае вы бы уведомлены были, что 17-го числа Наполеон с гвардиею своею уже прошел Гжатск.

Ныне сими упущениями вы подвергли корпус графа Витгенштейна очевидной опасности, ибо Наполеон, оставя пред вами вышеупомянутые три корпуса, которые единственно вы преследуете, будет в возможности с Гвардиею своею усилить бывший корпус Сен-Сира и напасть превосходными силами на графа Витгенштейна. Обращая все внимание на сие столь справедливое пояснение, я напоминаю вам, что все несчастия, от сего проистечь могущие, останутся на личной вашей ответственности.

Александр Санкт-Петербург

Приказ князя Кутузова главной российской армии при переходе границы

Храбрые и победоносные войска! Наконец, вы на границах империи, каждый из вас есть спаситель Отечества. Россия приветствует вас сим именем; стремительное преследование неприятеля и необыкновенные труды, подъятые вами в сем быстром походе, изумляют все народы и приносят вам бессмертную славу. Не было еще примера столь блистательных побед, два месяца сряду рука ваша каждодневно карала злодеев.

Путь их усеян трупами. Токмо в бегстве своем сам вождь их не искал иного, кроме личного спасения; смерть носилась в рядах неприятельских; тысячи падали разом и погибали. Тако Всемогущий Бог изъявлял на них гнев Свой и поборал своему народу.

Не останавливаясь среди геройских подвигов, мы идем теперь далее. Перейдем границы и потщимся довершить поражение неприятеля на собственных полях его. Но не последуем примеру врагов наших в их буйстве и неистовствах солдата. Они жгли домы наши; ругались святынею; и вы видели, как десница Вышнего праведно отмстила им за их нечестие. Будем великодушны: положим различие между врагом и мирным жителем!

Справедливость и кротость в обхождении с обывателями покажет им ясно, что не порабощения их и не суетной славы мы желаем; но ищем освободить от бедствия и угнетений даже самые те народы, которые вооружились против России. Непременная воля всемилостивейшего государя нашего есть, чтобы спокойствие жителей не было нарушено и имущества их остались неприкосновенными.

Объявляя о том, обнадежен я, что священная воля сия будет выполнена каждым солдатом в полной мере. Никто из них да не отважится забыть ее! А господ корпусных и дивизионных командиров именем его императорского величества вызываю в особенности иметь за сим строгое и неослабное наблюдение.

Голенищев-Кутузов [Конец декабря 1812 г.]

Выписка из письма купца Якова Чиликина о пребывании французов в Москве

Москва, 13 ноября 1812 года.

Милостивый государь, Григорий Петрович!

Наконец, привыкши уже к таковой сцене, нам казалось, как обыкновенным, и я стал вызывать И. Г. к выезду в Москву или до коих мест доедем; он был согласен, и мы 24-го числа, поутру, выехали из Володимира в Москву, приехали на заре 26-го числа августа; я пристал квартирою в Ипатьевском переулке к И. А. Колесову; напившись чаю, пошел к Кожевникову, звоню в колокольчик, выходит мальчик, которому говорю, чтобы доложил обо мне Петру Ивановичу; он уходит и, через минуту возвратившись, сказал, что дочь его чрезвычайно нездорова, да и сам также, притом же и не время заняться; и я принужден идти обратно и, таким образом, навещал его каждый день, но с одинаковым успехом; наконец, 30-го ч[исла] пошел с намерением непременно увидеться с ним; прихожу, но он в это утро уехал из Москвы, со всем семейством, и я принужден остаться, не видавшись с ним; наконец, решился и сам ехать в Владимир.