Читать книгу "Последняя битва - Роберт Энтони Сальваторе"

Старательно объезжая трупы солдат в тяжелых доспехах, тогайранка понимала, что большинство «медведей» мертвы. А не так давно она миновала дом, из окон которого свисали тела пятерых повешенных, и четверо из них были в коричневых рясах монахов церкви Абеля.

— Ты удачно сыграл на страхе Хасинты, — сказала женщина сопровождавшему ее Астамиру.

— Ятол Ваадан до сих пор не знает, чему верить, — отозвался мистик. — Конечно, он подозревает меня в обмане. Старик на самом деле не так уж глуп, но ненависть к аббату Олину заставила его поверить мне с необыкновенной легкостью.

— Так заморочить голову уважаемому человеку… И тебя не мучает совесть? — сварливо осведомился ятол Де Хамман.

Он следовал невдалеке, зажатый между двумя всадниками, одним из которых был Таналак Кренк.

— Все происшедшее серьезно огорчает меня, — сказал Астамир. — Включая и то, что ты без всякого повода напал на Дариан-Дариалл.

Его ответ слегка осадил зарвавшегося ятола.

— Что хорошего из всего этого последует? — тем не менее не унимался он. — Хасинта лежит в развалинах, а без ее миротворческой политики негодяи вроде моего старого врага Перидана раздерут Бехрен на части!

— Последуют по крайней мере две вещи, — ответила Бринн, бросив взгляд на мистика.

— Бехрен, какой бы страна ни стала, снова будет бехренским и для бехренцев, — продолжил тот мысль подруги.

— И Бехрен больше не будет угрожать Тогаю, — добавила она. — Что бы ни произошло в твоем государстве, ятол, тебе и тем, кто таит подобные мысли, никогда больше не удастся убедить свой народ выступить против меня — в особенности после того, как я подпишу договор с принцем Мидалисом из Хонсе-Бира и предводителями Альпинадора, так неожиданно появившимися в Хасинте.

— В Хонсе-Бире правит другой, — напомнил ей Де Хамман.

— Кто бы там ни правил, если он вздумает снова напасть на Бехрен или подчинить страну своему влиянию, знай — Тогай поднимется вместе с вами, чтобы изгнать его.

Ятол хотел было что-то ответить, но потом лишь покачал головой и сплюнул на мостовую.

Вообще-то Бринн не слишком осуждала Де Хаммана; так или иначе, богатейший город его страны лежал в развалинах. Тогайранка не испытывала гордости за роль, которую она сыграла во всем происходящем, — зрелище каждого распростертого на улице мертвого тела причиняло ей нестерпимую боль. Однако она не испытывала и сожалений по поводу решения ударить, и ударить со всей силой, в ответ на захватнические действия Олина против Дариан-Дариалла — а по сути, против самого Бехрена.

Солдаты вокруг Чом Дейру с опаской поглядывали на Бринн и ее свиту, но никто не сделал ни единого угрожающего жеста в ее сторону, поскольку среди них находился и Аграделеус в виде огромной двуногой ящерицы.

Чом Дейру тоже пострадал. Хотя мертвые тела уже убрали, широкие ступени, ведущие к колоннам по обеим сторонам от входа, были испещрены пятнами засохшей крови, а одна из огромных дверей угрожающе накренилась. На полированных каменных стенах остались ожоги — следы от магических ударов монахов церкви Абеля, а часть построек слева от входа превратилась в развалины. Тогайранке докладывали, какое жестокое сражение здесь произошло, сколько солдат Хонсе-Бира погибло в попытке вызволить аббата Олина. Она без труда представляла себе, что это было за зрелище — воины чежу-лей против гвардейцев Бригады Непобедимых.

Прямо на Крепыше Бринн поднялась по ступеням к разрушенным дверям и сквозь них проехала в огромный вестибюль дворца.

— Где ятол Ваадан? — спросила она у испуганного стражника.

— Сюда нельзя верхом! — Бехренец замахал рукой тогайранке и ее сопровождающим, давая им знак, чтобы те развернулись.

Бринн проехала мимо, крупом пони задев стражника и заставив его отскочить в сторону. «Никаких признаков неуверенности», — сказала она себе. И посмотрела на второго стражника, совсем еще юношу, дрожащего так сильно, что, казалось, вот-вот ударит сам себя длинной рукояткой алебарды.

— Где ятол Ваадан? — повторила она.

Стражник кинулся в коридор.

Тогайранка спешилась лишь у порога зала для аудиенций; охранник, который привел их сюда, сделал шаг вперед, чтобы принять у нее поводья Крепыша.

Бринн вскинула руку, удерживая его.

— Если ты хоть пальцем тронешь этого пони, моему дракону — видишь, он вон там, позади, — велено тут же съесть тебя, — заявила она.

Несчастный бехренец покачнулся и побледнел; казалось, он вот-вот хлопнется в обморок.

— Бринн, — мягко, но с укоризной произнес Астамир.

— Зато теперь никто из них не притронется к нашим лошадям.

Тогайранке не потребовалось много времени, чтобы разобраться, кто есть кто в зале для аудиенций. Ваадана и его советников она, конечно, знала; и герцога Брезерфорда тоже. Рядом с ним стояли несколько мужчин и женщина из Хонсе-Бира; один из них заметно выделялся среди прочих. Принц Мидалис, надо полагать.

И кто такая стоящая рядом с ним женщина, Бринн ломать голову не пришлось. Она немедленно узнала в ее лице черты Эйдриана — глаза и полные губы — и сразу же поняла, что перед ней знаменитая Джилсепони Виндон, его мать, жена Элбрайна-Полуночника, вторым браком ставшая супругой короля Дануба.

Рядом с принцем Мидалисом и Джилсепони стояли двое очень крупных мужчин — наверное, это были альпинадорцы.

Войдя в сопровождении мистика и Таналака Кренка в зал, тогайранка намеревалась обратиться к ятолу Ваадану, как того требовали правила, но передумала и подошла к Джилсепони, склонившись перед ней в низком учтивом поклоне.

— Я так много слышала о тебе, госпожа Джилсепони, — сказала Бринн.

Астамир, стоящий рядом с ней, перевел ее слова, а потом повернулся к альпинадорцам и начал повторять ту же фразу на их родном языке, но те остановили его, заверив, что понимают язык Хонсе-Бира.

— Есть ли язык, которым ты не владеешь? — с изумлением спросила у него тогайранка.

— Сейчас я пытаюсь овладеть эльфийским, — отозвался мистик. — А вот язык поври дается мне плохо.

Его подруга только усмехнулась.

— О твоих делах скоро будут рассказывать легенды по всему миру, — сказала Пони.

Она сделала шаг в сторону, взяла за руку одного из альпинадорцев, того, что постарше, и подвела его к Бринн.

— От всего сердца предлагаю тебе свой меч, тогайранский рейнджер, — на превосходном эльфийском произнес Андаканавар, и женщина удивленно распахнула карие глаза.

— Ты Андаканавар из Альпинадора? — неуверенно спросила она.

— Да, — ответил он. — И сочту за честь встретиться с тобой.

Он низко поклонился, взял ее руку и поцеловал.

У тогайранки перехватило дыхание: даже для женщины, повидавшей так много, сведшей дружбу с драконом и одолевшей немало врагов, эта встреча стала подлинным потрясением.