Читать книгу "Семь стихий мироздания - Ирина Крупеникова"

Солнце, жар, огонь. «Грег-Гор!» — полосонуло Белого князя. Он чуть было не вручил Стихии призыв к брату, но вовремя вспомнил о Каллисте, вот уже десяток минут молча стоящем на козлах волшебной колесницы. Что если, предоставив пленнику эту экскурсию, он надеялся с его помощью найти Черного дракона? Со своей стороны Бер-Росс на провокацию не поддался, но кроме зова крови было еще одно, что позволило бы Грег-Гору узнать о случившемся: всевидящее солнце — воплощенная в Мире Стихия Огня.

«Вряд ли Каллист догадывается о существе Стихий, — подумал Оливул, искоса наблюдая за чародеем, — но наша неосторожность уже сыграла ему на руку, и кто знает, какие еще случайности ожидают впереди. Грег-Гор, Грег-Гор, оставайся там, где ты сейчас. Ты не поможешь мне и не справишься с колдуном, мой младший брат. Ты лишь наполовину дракон.» Темные Миры. Окутанная отчим духом земля. Оливул ясно помнил день, когда, блуждая по лесу, заметил в зарослях странное существо, глазевшее на него четырьмя беспокойными голубыми глазами. Он осторожно подошел к груде веток, оказавшихся вблизи неумело построенным детскими руками шалашом. Существо выскочило из своего укрытия. Два смуглых тощих мальчишеских тельца, два одинаковых лица и… одна уродливая огромная голова. Создание опрометью кинулось прочь от человека. Оно бежало по поляне, беспорядочно размахивая костлявыми руками и спотыкаясь на каждой кочке. Белый князь бросился на ним, догнал, хотел ухватить за плечи, но тут раздался оглушительных хлопок и вместо уродца перед ним предстал молоденький черный дракон о двух головах. Две слабые струи огня, направленные в лицо, слегка опалили белые волосы. Оливул протянул руки ладонями вверх, это был знак дружбы. Дракончик поупрямился с минуту, а потом шагнул навстречу…

— Правда ли, — неожиданно нарушил молчание Каллист, — что тот, кто ускользнул от моих нерадивых слуг, твой родной брат?

Бер-Росс не спешил с ответом.

— Я говорю о черном драконе, — продолжал чародей, оборачиваясь.

— Да, — медленно произнес Оливул.

— Давай сделаем так, — Каллист, предоставив колдовских коней самим себе, спустился с козел, — ты призовешь дракона, и он, уж точно, найдет способ тебя излечить. Потом я отпущу вас обоих, но с маленьким условием: либо ты, либо он должен оставить мне кусочек чешуи. Я не требую от вас службы, я лишь прошу однажды, только однажды прийти на мой зов.

Белый князь усмехнулся про себя. Он знал законы Племени Драконов: кто вручает человеку право на зов — становится его проводником в Темных Мирах. Он неотступно следует за экзистором, колдуном, пока смерть не разрушит этот договор или же пока сам экзистор не завершит начатую Игру.

— Каллист, свободой не торгуют. И даже жизнь тому не цена.

Глаза чародея наполнились тьмою.

— Да что же ты за человек! — воскликнул он. — Я прошу крошечной услуги и делаю при этом всё, чтобы спасти твою жизнь! Я предлагаю тебе богатство и могущество! Земли и моря, ветер, деревья и скалы — все склоняется перед моей силой, и склонится перед нами обоими. Я готов назвать тебя другом, братом, и чем же отвечаешь ты? Презрением и недоверием?

На лице Оливула не дрогнула ни одна жилка. Он стоял перед охваченным отчаянием и гневом колдуном, сохраняя каменное спокойствие, и это окончательно вывело Каллиста из себя.

— Ты насмехаешься надо мной?! — он вырвал из-за пояса магический жезл.

— Ничуть, — спокойно отозвался Бер-Росс. — Мне жаль тебя. Власть, к которой ты стремишься и которую предлагаешь мне, не награда, а тяжкая ноша. Ты молод, и не знаешь, каково нести ответственность за судьбу целого Мира.

Каллист плотно сжал побелевшие губы.

— Я стану всадником дракона и без твоей помощи. А твое время закончится на закате дня. Я с удовольствием посмотрю, как ты будешь умирать!

12 «Полдень минул… Хорошо, что нет облаков, — весь небосвод развернулся перед четырьмя зоркими глазами. — Оно говорило об Оливуле, но почему черный след? Почему?.. Подняться бы в небо!» Гор тронул правую руку Грега. Одна из железных птиц, погибая, дотянулась-таки клювом-кинжалом до крыла. И не привязала бы эта рана дракона к земле, кабы не усталость, которой он больше не мог сопротивляться. Обессиленные, близнецы пролежали несколько часов на усеянной мелкими осколками камней площадке, ныряющей под откос вместе с хилой травой и сухим кустарником. Знойное марево заботливо укрыло их прозрачным покрывалом, а солнце усердно выплескивало палящие лучи, предоставив Хозяину Огня кладезь неиссякаемой своей мощи.

«Солнце видело беду, — Грег-Гор не мигая смотрел сам на себя. — Оливулу грозит что-то, чему свет не знает образа… Смерть… А где же Донай? Почему его не было рядом? Где Юлька? Где Гаюнары?» Гор встал и осторожно приблизился к основанию спуска, откуда площадка круто уходила вниз. Дальше начиналась пропасть, а глубоко на дне ее виднелись гигантские куски разбитых еще в древности скал.

«Мне не добраться до долины пешком, — обречено вздохнул Черный князь. — А взлететь смогу самое скорое — на закате.» При мысли о ночи почему-то отчаянно сжались оба сердца.

«О, Мать Драконов! Дай мне сил на один единственный взлет!» Он ждал отклика… Пустота.

«В этом Мире нет Племени. Я один».

Гор вернулся к Грегу и сел рядом, прижавшись бедром к его здоровому плечу.

— Давай говорить, — произнес он.

— …как привыкли, — продолжил Грег.

— Думаешь, нам остается только ждать?

— Я думаю то же, что ты… А лучше бы мы думали по-разному.

— Почему? — Гор перевел на него взгляд.

— Спор порождает истину… Зачем ты задал вопрос? — мгновение спустя изумился Грег.

— Я сыграл в «думать по-разному», — откликнулся Гор. — Две отдельные части одного не есть одно, состоящее из двух. То есть каждая часть сама по себе — субъект.

Грег привстал на локте.

— Семь Стихий еще не Мир, но Мир создан на семи Стихиях…

— …а это значит, что Огонь существует, даже если остается один!

Взор двух пар одинаковых глаз потемнел, в черных волосах забегали искры и вспыхнули вдруг языками мнимого синеватого пламени. В знойном мареве завибрировала тень двуглавого дракона с горящими гребнями. Огонь перекинулся на траву и обрел свой истинный цвет и облик. Близнецы сели друг против друга так, чтобы зажженный Стихией костер оказался между ними, и молча устремили взгляд в глубину пламени. Все, к чему могло прикоснуться каждое воплощение Огня, обретало образ в рыжих суетливых всполохах.

Ровное пятно света блестело на отшлифованных плитах. Солнечные лучи не дотягивались в дальний угол, где с трудом просматривалось очертание человека, но по велению Огня пламя двух факелов, полыхнув, разгорелось ярче и осветило мрачный зал, расположенный под сводами башни. Оливул стоял внутри туманной полусферы, как будто прикованный к невидимой стене, и со стороны казалось, что он, опустив голову на грудь, глубоко задумался о своем. Но прошла минута, две, три; Белый князь не шевелился.