Читать книгу "Край вечных туманов - Роксана Гедеон"

– Собирайте вещи, гражданка, – раздался голос сержанта. – Мы не можем тратить на вас все наше время.

Я не смогла скрыть недовольной гримасы.

– Послушайте, гражданин сержант, я не могу… Честное слово, не могу… Раз уж вы тут, будьте так любезны, отведите меня в лазарет.

– Зачем?

Я не сдержала своего раздражения, нетерпеливо воскликнув:

– Затем, чтобы я могла родить там ребенка! У меня только что начались схватки. Вы что, хотите, чтобы я родила прямо здесь, на полу?!

Я произнесла это, как в бреду, не принимая во внимание то, что говорю с мужчиной. Он покраснел. Потом поднес бумагу к моему лицу:

– Вы слышали, что я читал? Ну, то-то же. Вы вычеркнуты из списка заключенных, с этой минуты государство не выделит ни одного су на ваше содержание в Консьержери. Отныне содержите себя сами.

– Благодарю вас… Куда же мне идти? На улицу? У меня ничего нет!

– Меня совершенно не касается, куда вам идти.

– У меня начались роды, вы это понимаете?! – прокричала я с яростью, подстегиваемая все разрастающейся болью.

– Консьержери – не родильный дом, черт побери! И заботам тюрьмы и ее лазарета вы больше не подлежите.

Я с ненавистью поглядела на него, в душе тысячу раз пожелав ему самой лютой смерти. Черт бы побрал этого идиота… Я чувствовала, что силы мои на исходе. Я не смогу долго продолжать этот спор… Боль мучила меня с каждой минутой сильнее, а я еще должна была заботиться о том, чтобы держаться перед солдатами с достоинством. Ах, самое лучшее было бы для меня сейчас – это упасть в обморок и никогда не приходить в себя! Я откинулась на подушку, закрыв лицо руками.

Сержант тут же отозвался:

– Гражданка, если вы будете игнорировать приказ, мне придется применить силу для его исполнения.

– Прекрасно, – проговорила я. – Сначала ваша Республика силой загоняет людей в тюрьмы, затем силой же выгоняет…

– Оставьте свои рассуждения при себе и собирайтесь.

Боже, как я ненавидела сейчас и этого сержанта, и тот злосчастный приказ об освобождении. Мне была ясна моя участь. Даже если бы я умирала, меня бы выкинули вон. А если я не смогу идти сама, он, пожалуй, прикажет солдатам нести меня, и они бросят меня в грязь где-нибудь за воротами Консьержери.

– В последний раз спрашиваю вас, гражданка: вы будете собираться или нет?

– Да будьте вы прокляты, – произнесла я поднимаясь.

И, повернувшись к белой как мел Авроре, сказала:

– Ты должна помочь мне, дорогая.

…Когда мы с Авророй вышли за ворота тюрьмы, уже смеркалось. Огненно-красный солнечный шар садился в тучи, и зрелище это казалось весьма зловещим. Небо было серое, пасмурное, с разорванными лоскутами облаков.

– Мы на свободе, – пробормотала я с сарказмом, думая, уж не упасть ли мне посреди улицы и не отдаться ли на милость Божью. Брике возник перед нами, как всегда, внезапно, вынырнув из темного переулка.

– Ах, ваше сиятельство! Так вас и вправду выпустили? А я уж думал, тот человек лжет.

– Какой человек?

Я была так измучена, что ничему, впрочем, не удивлялась. Даже появление Брике я восприняла как должное.

– Да вон тот, видите? Дородный такой. Видно, при деньгах. Грязным пальцем он указал на высокого полного мужчину в приличном плаще и шляпе, который быстрым шагом направлялся к нам. Я закусила губу, мгновенно узнав его, и, честно говоря, сама не могла бы сказать, от чего страдала больше в тот миг – от боли или бессильного гнева. Ибо шел к нам не кто иной, как Доминик Порри, и именно ему я была обязана своим неожиданным освобождением.

– Чертов Порри! – пробормотала я сквозь зубы.

Брике присвистнул.

– Так вы его знаете, мадам?

Аврора очень важно пояснила:

– Он влюблен в маму, Брике.

– Не говори чепухи, – оборвала я ее.

– Это не чепуха. Это правда.

Резкая режущая боль заставила меня буквально повиснуть на руке Брике. Испуганный, он что-то спрашивал, но я ничего не разбирала. Потом, вероятно, бедному парню стало ясно, что со мной, и он принялся что было силы звать Доминика Порри.

Бывший комиссар подбежал ко мне, когда боль уже прошла.

– Могу я чем-то помочь?

– О, ваша помощь, сударь! – произнесла я в гневе. – До чего же не вовремя она подоспевает!

Я понимала, что несправедлива, но остановиться не могла. Мне надо было хоть на ком-нибудь выместить свою боль и раздражение, и, разумеется, владеть собой я сейчас не могла.

Порри подхватил меня под руку.

– Вам следует немедленно лечь. Давно это у вас?

– Что?

– Давно ли это началось? Я врач, я могу вам помочь.

«Черт побери, – подумала я, прямо-таки изнывая от боли и беспокойства, – что только побуждает этого Порри таскаться всюду за мной со своими услугами». Пожалуй, если бы этого человека не было рядом, я бы могла лучше сохранять мужество, у меня, по крайней мере, не было бы соблазна высказывать свое раздражение. Да если бы не Порри, я бы сейчас не шла сама не зная куда, а лежала бы в лазарете, по меньшей мере у меня была бы крыша над головой и мне не пришлось бы рожать на улице.

– Меня здесь ждет извозчик. Я могу отвезти вас к себе. Мне не раз приходилось принимать роды.

– О, – простонала я, придя в ужас от самой мысли о том, чтобы поехать к нему и потом расплачиваться за все его благодеяния, – ради Бога, сударь, уйдите, пожалуйста! Уйдите! Мне ничего от вас не нужно!

– Но почему? Откуда такая неприязнь?

– Оставьте меня! Оставьте! Уходите!

Собрав все силы, я освободилась и, опираясь на Аврору, медленно пошла вперед. Куда я шла – этого никто не знал, а тем более я. Я услышала, что Порри идет за нами, и пробормотала:

– Прошу вас оставить меня, гражданин.

Он резко повернулся и отошел в сторону. Я перестала думать о нем сразу же, едва он скрылся из виду. Я, но не мои спутники.

– Зря вы так, ваше сиятельство, – заявил Брике. – Что это вы задумали? У меня ни одного су нет, и я не врач. А тот человек помочь вам хотел.

– Уж позволь мне судить об этом самой.

Тут взбунтовалась и Аврора:

– Не надо было его прогонять! Не надо!

– Перестанешь ли ты когда-нибудь вмешиваться во взрослые разговоры и судить о том, чего…

В эту секунду, не договорив, я ощутила, что идти дальше не могу. Ну не могу, и все. Брике, видимо, почувствовал это. Остановившись под фонарем, он снял с себя куртку и бросил ее прямо на тротуар.