Читать книгу "В дебрях Африки - Генри Мортон Стенли"

Некто Кемби Мбайя (прозвище одного араба, бывшего в Нэре два года назад) шел домой из Уганды с грузом слоновой кости. Он уплатил дань, кому следовало, и был совершенно спокоен, но на пути вышло маленькое недоразумение: у колодца одна из женщин его каравана поспорила с туземным пастухом, кому прежде напиться, ей или его коровам. Пастух поднял крик, его сограждане сбежались, и кончилось тем, что перерезали поголовно весь караван – мужчин, женщин и детей.

Мне говорили, что Эша и Уокера, миссионеров Общества христианских миссий, задержал вождь одного из мелких округов и до тех пор не отпускал, покуда Меккей их не выкупил. Торговец слоновой костью Стокс по самому свойству своей торговли должен был на горьком опыте убедиться, что для его дела необходимо выработать в себе безграничное терпение и стойкость, отличающие и арабских промышленников; можно себе представить, какие он переживал минуты, когда на его караван нападали крикливые и назойливые дикари, а перепуганные носильщики, побросав свои вьюки, разбегались во все стороны.

Французские миссионеры свою колонию в Узамбиро покинули и поселились в Букомби, Меккей ушел из Мсалала и построил себе другую станцию у речки Маколо. Будь у туземцев хоть капля здравого смысла или хоть несколько совести, чтобы понять, что нельзя же притеснять людей, которые все время обращались с ними так мягко и великодушно, они, конечно, не стали бы своею жадностью и деспотизмом доводить миссионеров до необходимости переселяться с места на место.

4 октября мы пришли к боме Стокса, расположенной на земле его приятеля Миттингинейи. Столица короля отсюда почти за километр к юго-востоку. Она обнесена квадратной стеной из плетня и глины, в которую можно стрелять пулями несколько недель кряду, не причинив особого вреда осажденным, так что, будь у осажденных достаточный запас топлива, пищи и воды да притом довольно бдительные часовые, такие укрепления можно считать почти неуязвимыми; помимо пушек их ничем не проймешь. Все Усонго, владение вождя Миттингинейи, усеяно такими прочными постройками. Растительность между поселками почти отсутствует, единственные растения, там и сям виднеющиеся в равнине, – это упрямые старые баобабы.

Здешний властитель умудряется постоянно ссориться со своими соседями; возможно, что и соседи у него особенно беспокойного нрава; как бы то ни было, но ни тот, ни другие не могут усидеть спокойно и то и дело пускают в ход свои мушкеты.

На севере отсюда правит вождь по имени Симба, на западе обитает племя уйогу, за ним – капера и союзники Симба ватута, или вангони, – экваториальные зулусы, на юге живут хищные вататури, потомки сомали, с северо-востока – вандуи.

Наслышавшись о необыкновенном добродушии Миттингинейи и в тайной надежде достать здесь еще нескольких носильщиков для перетаскивания в носилках наших вечно завывающих египтян, мы нечаянно попали в настоящее гнездо враждующих шаек.

17 октября пришли в Икунгу, и тут нас нагнали два французских миссионера, которые, по болезни уволившись из миссии, отправлялись домой и желали воспользоваться нашим караваном, чтобы безопасно пройти к морю.

Резиденция вождя, обнесенная оградой из молочайника, окружена была поляной, по которой во множестве рассеяны обломки человеческих костей, а у самой ограды более сотни черепов. Я стал расспрашивать, что за бедствия тут приключались, и мне сказали, что это все остатки племени ваньасура, которое в числе четырехсот человек бежало сюда из Итуру, спасаясь от голодной смерти. Все, что они принесли, они выменивали на пищу, и когда не осталось больше никаких вещей, стали продавать за провиант своих детей, потом жен, и, наконец, сами перемерли. Я видел этих детей: они светло-коричневого цвета, наподобие мулатов.

В Икунгу нам попался навстречу шедший из Занзибара караван, принадлежащий Типпу-Тибу, и маньемы сообщили нам, что немцы все еще воюют с приморскими арабами, но что в последнее время они начинают одолевать последних.

26 октября мы пришли в Муаляли, а 8 ноября прошли через Угого. Ни одна страна в Африке не возбуждала во мне такого интереса, как Угого: нигде еще я не испытывал столько хлопот и неприятностей; всякому путешественнику, побывавшему здесь, известно, какое скопище мельчайших досадных помех осаждает каждого проезжего. Здешнее население особенно изощрялось в искусстве мучить путешественников. Можно подумать, что в Угого где-нибудь заведена такая школа, в которой обучают старшин самым низким хитростям, самым злобным уловкам и зверскому коварству. Девятнадцать лет назад я с вожделением взирал на эту страну и на этот народ.

Мне казалось, что на этом поприще стоит хорошенько поработать, чтобы получить великолепные результаты. В полгода, думалось мне, можно Угого привести в порядок, сделать ее страной, удобной и для местных обитателей, и для чужестранцев, и даже без затраты больших капиталов и труда. Мне представлялось вполне возможным обратить ее в торный путь для постоянных дружелюбных сношений с отдаленными народами, в источник обогащения для туземцев и всевозможных удобств для караванов. Ныне, придя в Угого, я узнал, что на это у меня больше нет никакой надежды: судьба определила немцам озаботиться осуществлением моих планов, и я им в этом искренно завидую. Для меня было настоящим ударом, когда я узнал, что не мне суждено очищать туземцев и оздоровлять эту область и заботиться о ее красоте. Искренно желаю немцам всяческих успехов на этом поприще. Но мне сдается почему-то, что эта страна никогда не будет тем милым центром всеобщего отдохновения и приязненных отношений, о котором я мечтал.

Через два дня пути от Угого мы достигли германской станции Мпуапуа. Нас встретил поручик Рох Шмидт, прибывший сюда месяц назад вместе с майором Виссманом, который, говорят, назначен имперским комиссаром германских владений в Восточной Африке. Поручик Шмидт успел уже обнести каменным бруствером лагерь своего маленького гарнизона, состоящего из сотни зулу. Свой поселок он расположил на высоком пункте, овеваемом сильнейшими ветрами, что должно гибельно отозваться на здоровье тех белокожих офицеров, которым, на свою беду, доведется командовать военным поселением Мпуапуа.

Здесь посетил нас достопочтенный Прайс. В числе прочих удовольствий, доставленных нам его визитом, оказался годовой комплект «Weekly Times». Перелистывая эту увесистую хронику всемирной истории за прошедший год, я был особенно поражен гладким и мирным течением всех событий, занесенных в эту летопись. Казалось, будто сидишь в тихий летний день в одном из английских помещичьих домов в стороне от уличной суеты и от суматохи курьерских поездов и прислушиваешься к сонному жужжанию, едва колеблющему окружающий воздух. Изредка лишь раздается глухой шум вагонов, катящихся по рельсам, и по этому знаешь, что там на свете все идет благополучно, своим чередом, без сучка и задоринки. Англия крепко стоит на якоре среди серебристых морей, империя покоится все там же, где ей следует быть. Европа забавляется муштрованием солдат, Америка собирает роскошные жатвы со своих полей и набивает казенные подвалы слитками золота и серебра.

13 ноября наша экспедиция в количестве до 700 человек в сопровождении поручика Шмидта тронулась из Мпуапуа к морю.