Читать книгу "История запорожских казаков. Борьба запорожцев за независимость. 1471–1686. Том 2 - Дмитрий Яворницкий"

Вскоре после этого гетман снова сообщил царю, что он много раз писал Серко, чтобы он не мирился с татарами, а главное, не передавался бы Хмельницкий, однако Серко делает по-своему и к Хмельницкому постоянно посылает своих казаков[843].

Вслед за отъездом Перхурова, 5 июля, прибыл в Батурин стольник Александр Карандеев с жалованьем гетману и всей старшине и расспросивши о делах в Малороссии и в Запорожье. Излагая дела государя по наказу гетману, посол сказал, что, по челобитью гетмана, великий государь велел послать грамоту к Ивану Серко и в ней приказал прежде всего известить кошевого о том, что царское величество будет всеми своими силами боронить всю Украину от турского султана, затем велел всем сообщить о Дорошенко, что он у подлинных дел его царского величества на Москве живет. А сказано Серко о Дорошенко для того, чтобы Серко, зная об его отъезде в Москву, не думал, что его взяли в неволю, и чтобы кошевой, отчаявшись, не бросился к хану, да чтоб он, Серко, с гетманом любовно и советно жил и приехал бы к нему, гетману, в Батурин на некоторое время на совет, какими средствами неприятелю отпор дать, а гетман, посоветовавшись с Серко, снова отпустил бы его на Кош. И ныне стало известно великому государю, что он, Серко, по воле государя, приезжал к гетману для свидания и разговора, как дать отпор наступающему неприятелю. И хотя он, Серко, особенно выхвалял любезность гетмана, но для самого дела из того свидания ничего хорошего не вышло, потому что посланцы, приехав к гетману, сказывали, как он, Серко, великого государя грамоту и лист его гетманский приняв, говорил вслух перед всем войском, что государь и гетман только манят его своими письмами, надеяться же на них нельзя, а надо о своей целости промышлять самим, – знают запорожцы гетманскую оборону: далась она им знать давно. После этого посол стал с гетманом говорить о том, как бы Серко, ради наступающих неприятельских замыслов, отвратить от перемирия с крымским ханом, чтобы тем перемирием не порадовать неприятеля креста святого и не причинить православному христианству плена и разорения. На то гетман отвечал послу, что, когда выступит с полками боярин и князь Григорий Григорьевич Ромодановский, тогда, сойдясь и посоветовавшись с ним, он пошлет знатных и опытных людей, которые могли бы разорвать то злое намерение Серко. Поговорив о Серко, посол коснулся крепости Кодака; он требовал, для недопущения турок, овладеть городом, осадить его своими людьми раньше прихода врагов. Но на то гетман отвечал царю, что тем городом Кодаком ведает и для оберегания его посылает туда людей кошевой Серко, и ему, гетману, от себя посылать людей в город Кодак, когда запорожцы не просят его о том, нельзя, чтобы через то злобы им не учинить. А как гетман сойдется с князем, то они оба напишут Серко, как бы тот город Кодак укрепить от неприятелей[844].

Из всего разговора с гетманом царский посол вынес то, что хотя Серко и запорожцы и сношались с Юрием Хмельницким, но делали это с видимой целью освободить через него из турецкой неволи своих пленных товарищей. Сам гетман Самойлович под конец объявил гонцу, что Серко уже дал свое согласие действовать совместно с великороссийскими и украинскими войсками против турок; что запорожцы, когда получили в Сечи пригласительный универсал Хмельницкого, отвечали ему тем, что турки просто хотят сделать с ними то же, что сделали с Уманью, – казаков выманить в поле, а Кош разорить и остальных побрать в плен. Кроме того, еще до приезда царского гонца Карандеева Серко спокойно принял известие о прибытии в Кодак гетманского гарнизона и даже сам предложил гетману усилить его гарнизон запорожским войском и обеспечить продовольственными запасами. Такое же предложение сделано было гетману, помимо кошевого, и самим казацким товариществом[845].

Тем не менее, отпустив царского гонца, гетман Самойлович по-прежнему зорко следил за всяким движением Серко и скоро убедился, что Серко снова вошел в сношения и с крымским ханом, и с Юрием Хмельницким.

С начала июля гетману доносили, что Серко с крымским ханом и турецкими городками подлинно в мире; что кошевой посылал от себя в Крым двух человек аманатов, но хан тех аманатов не принял, потому что он будет с ним и с войском низовым и без аманатов в мире, а если Серко с ханом не захочет быть в мире, то сам увидит, что будет ему от хана. С Юраском Хмельницким Серко также в мире. Хмельницкий писал кошевому, что если Серко с запорожцами не придет к нему, то все басурманские силы подлинно обратятся на Сечь, оттого Серко и помирился с крымцами и думает «идти к Юраске в случение». Такое же мирное к туркам настроение показывали и сами казаки: так, у башни над лиманом («разливом») Днепра сидели с турками, живущими там, четыре казака и, по-приятельски беседуя с ними, уверяли их в полной безопасности от войска запорожских казаков. Впрочем, в то же время гетману передали и о том, как Серко отправил к Хмельницкому с поклоном своих послов и как Хмельницкий не особенно любезно принял их, зато Ибрагим-паша выдал посланцам Серко по восьми ефимков да по кафтану платья и приказал передать Серко, чтобы сам кошевой, оставаясь пока в Сечи, выслал бы навстречу визирю к реке Бугу 800 лучших казаков с поклоном от себя. «И Серко перемирие с ханом учинил и дал в аманаты двадцать двух человек; только запорожцы на то не глядели, забрали под Тятином у пашей со ста и тридцать лошадей»[846]. «Июля 13 дня приехал в Батурин запорожский казак Миско. Тот казак повернулся из Запорот и ехал близко Тятина и своими очами видел, что на этой стороне Днестра стояли многие турецкие силы. А когда приехал в Сечь, то видел у Серко турецких и крымских людей и слыхал, что Серко действительно помирился с ханом; но пойдет ли войною или нет, того не знает»[847].

Собрав подлинные сведения о сношениях Серко с крымским ханом Селим-Гиреем и с гетманом Юрием Хмельницким, гетман Самойлович написал кошевому письмо, в котором, выставляя на вид святотатственный поступок Юрия Хмельницкого, бывшего некогда архимандритом и служителем православной церкви, а теперь союзником турок, врагов Христовой веры, с этим вместе укорял Серко и запорожцев за то, что они, услышав о Хмельницком, точно вода за ветром, в тот же час стали с ним пересылаться; против православного царя, вместе с турками, собирались воевать, а самому гетману и украинским казакам подавали совет – ожидая, какой конец всему будет, о государских людях не радеть и не покоряться им. Взамен всего этого гетман советовал запорожцам, чтобы они, взявшись вместе с другими за руки, сколько можно, при помощи Божией, отражали наступление врагов. Самому Серко он напоминал о клятве, принесенной им, после возвращения из Сибири, на верность русскому царю. «От престола царского величества не отступать и никакой разности в запорожском войске не чинить». В заключение письма гетман указывал Серко и на то, «что турки на Чигирин и на Киев, а никак не на Сичу имеют свое внимание обратить»[848].