Читать книгу "Урусут - Дмитрий Рыков"

– Там шахта, что ли? – не выдержал лейтенант.

Наконец, камера остановилась.

– Дно, – решил Антонов. – Восемь метров до поверхности. Прилично. Включаем свет.

Зажужжал моторчик, камера медленно-медленно поехала вверх. Павел смотрел на монитор, и ничего не понимал – под ярким светом фонаря виднелась неровная то ли порода, то ли лед – ничего не ясно. Зато очень хорошо понимал ответственный за наблюдение сержант Эштреков, который вдруг заорал:

– Стоп!

– Что там, Серега? – наклонился Антонов.

– Это не лед, это скала, – указал пальцем сержант на какую-то странную точку. – Там внизу – здоровая яма. Мало того, стенку кто-то ковырял.

– Да ну! – сказал прапорщик-бурильщик и наклонился, чтобы посмотреть. Вдруг выпрямился: – Матерь Божья, и вправду ковырял!

– Тре-е-ево-о-ога-а-а! – заорал лейтенант и побежал к палатке докладывать о ситуации.

У Пашки дрожали колени, отвернувшись, он и сам махнул грамм сто.

Вскоре заработал дополнительный генератор – это включился прожектор, особыми бензопилами принялись вырезать лед. Демченко приказал ни в коем случае не допустить обрушения вниз – мало ли, вдруг и вправду остался кто живой? Мало радости провести в снежном плену полтора суток, чтобы перед освобождением получить глыбой того же льда по темечку. Худой ловкий малый с бензопилой в руках уже углубился в отверстие с головой – его спускали на тросе, а крошку и грязные серые куски льда поднимали наверх на брезенте, с продетыми сквозь кольца в нем веревками. Весь лагерь собрался вокруг. Наконец, получилось отверстие, достаточное для того, чтобы через него опустился вниз человек.

– Вперед, Ларионов, – скомандовал подполковник тому же парню, что орудовал пилой. – Лучше тебя скалолаза нет.

– Есть! – ответил ловкач, и его на тросе начали спускать вниз. Трос был прикреплен к лебедке, но спускали тихо-тихо руками.

Через какое-то время он закричал:

– Да тут еще метров пятьдесят вниз! Настоящая пещера!

Степан Семенович поднес к губам переговорное устройство.

– Говори в рацию, сержант – мы через эти пятьдесят метров будем орать друг другу, что ли?

Затрещало, свистнуло, прорвалось:

– Есть говорить в рацию.

– Что наблюдаешь?

– Огромная пещера, внизу выступает площадка. Потравите трос, я встану, пока не дергайте.

Демченко кивнул, ребята ослабили хватку троса.

– Я у края площадки, – трещал динамик. – На стене к вертикальному выступу «восьмеркой» привязана веревка. Уходит вниз.

Толпа оживленно заговорила.

– Молчать! – свирепо оглянулся начальник и опять поднес к губам рацию. – Ларчик, дорогой, мы тебя держим, посвети вниз, посмотри, что там.

Минуту раздавалось шипение, потом сквозь него прорвался голос:

– Труп, товарищ подполковник. Разрешите обследовать?

Все заохали.

– Конечно, разрешаю. Травите, ребятки, – кивнул он спасателям. – Травите.

Веревка плавно заскользила вниз.

Павел отошел в сторону. Труп. Вот и все. Прощай, Олежка. Вынул фляжку, допил остаток, наклонился, зачерпнул из-под ног снег и начал жевать.

Рация затрещала опять.

– Мужчина, около сорока лет. Почему-то голый. Тело расположено лицом вниз. Ого!

– Что такое, Ларчик? – спросил Демченко.

– В затылке – пулевое отверстие.

Толпа зашумела. Павла пошатнуло, и он упал на колени. Ну и ну!

– Ни хрена себе! – опять заверещала рация. – Он дышит, прощупывается пульс!

– Быстро, черти! – заорал командир. – Вызывайте вертолет, нашу реанимацию в полную готовность, борт к вылету! Ларчик!

Все забегали, засуетились.

– Да, товарищ полковник!

– Если лед сразу продолбить, он на вас упадет?

– Никак нет – я же сказал – сначала выступает одна площадка, она защитит. Долбите. Я – на второй. А вниз уходят еще несколько. Может, и на километр – не знаю.

– Ни фига себе! – вырвалось у прапорщика.

– Фига! – крикнул Степан Семенович. – Бури в четырех точках рядом с основным лазом! По углам квадрата метр на метр! И обрушивай столб вниз! Уланов, Колчин – приготовится к спуску и к эвакуации раненого! Врачей сюда, живо! Одеяла! Всем другим отойти на семь-восемь метров, что вы столпились! Ну как дети точно! Свет дайте! Больше света!

Прожектор был один, и предпосылок для того, чтобы он стал ярче, не имелось, но подполковник не мог не отдавать приказания. Понятно, что врачи стояли наготове вместе со всем необходимым набором лекарств, и оставшиеся в самолете специалисты уже готовили реанимацию, а расположившиеся на отдых летчики уже собирались к обратному вылету в Москву, запрашивали коридор и уточняли примерное время взлета, экипажу вертолета МЧС из МинВод уже сообщили о новом задании, и его командир готовился к непростой ночной эвакуации.

Визжал бур, еще, еще, – бах-бабах! – рухнул лед.

– Тебя не убило? – закричал в рацию Демченко.

– Никак нет! – ответил Ларионов. – Так, кусочек рядом…

– Уланов!

– Уже спускаюсь! – кричал старлей со свернутым спальным мешком в руках – для поднятия раненого, – сползая в дыру.

– Ларчик! – крикнул Семен Степанович. – Там вещи его какие-нибудь есть?

– Да чего только нет, товарищ подполковник!

– Собери все. Огнестрельное ранение еще как-то объяснять придется.

– Есть!

Павел порывался вызвать Анну, сообщить – но что сообщить? Жив? А что это за пулевое отверстие в затылке? Что за чертовщина такая? Ходил, ходил – рация командира молчала. Вдруг в ней раздался характерный треск и раздался голос сиганувшего вниз вслед за Улановым Колчина:

– Объект готов к транспортировке!

– Поехали, ребятушки! – рыкнул начальник.

Вчетвером, быстро, натянули веревки, заработала лебедка. В спальном мешке, как младенца, которого только что туго спеленали, с прижатыми руками, подняли Олега Белолобова. Его лицо хорошо было видно в свете прожектора. Паша взглянул и ужаснулся – на месте правого глаза запекся огромный сгусток крови.

– В палатку, быстро! – скомандовал кто-то другой, не Демченко, наверное, врач, и на ремнях старого товарища бегом понесли к палатке.

Ширко рванулся следом, но у входа какой-то эмчеэсовец выставил перед ним ладонь.

– Я его друг! – пытался объяснить Паша. – Это я вас сюда привез!

– Привез – и молодец, – ответил тот. – Видишь, не зря. Только дай нам сделать свою работу, хорошо?

Ширко отошел в сторону, от ужасного зрелища его знобило. Синее лицо, коричневый сгусток… А он собирался вызывать Анну и радостно орать, что Олега нашли, что Олег живой… Пуля в затылок, глаза нет, без сознания… Что говорить?