Читать книгу "Чёрный дом - Стивен Кинг"

Джек едва его слышит. Его глаза горят мрачным огнем.

«Что-то… что-то вроде бир стайн, — сказал ему Джордж Паркерпрошлым вечером, тысячу лет тому назад. — Не совсем так, но близко».

— Карл Бирстайн, — повторяет он. Поднимает сжатый кулак,торжествующе трясет. — Так его звали в Чикаго. Бернсайд там, во Френч-Лэндинге.Дело закрыто, игра закончена, застегивай молнию ширинки. Где он, Спиди?Сэкономь мне несколько ча…

— Замолчи, — обрывает его Паркус.

Тихо, но жестко. Джек чувствует, как Софи прижимается кнему. Так его давний друг никогда не говорил. «Ты более не должен восприниматьего как Спиди, — одергивает себя Джек. — Он не такой и никогда таким не был.Это роль, которую он играл, чтобы успокоить и расположить к себе испуганногомальчика, который бежал от беды со своей матерью».

Паркус поворачивает тушки, которые уже подрумянились с однойстороны и роняют в огонь капельки жира.

— Извини за тон, Джек, но ты должен понять, что твой Рыбак —мелкая сошка с сравнении с тем, что происходит у нас на глазах.

«Почему бы тебе не сказать, что он — мелкая сошка, ТэнзиФрено? Почему бы не сказать Нюхачу Сен-Пьеру?»

Джек думает об этом, но не озвучивает своих мыслей. Огонь вглазах Паркуса нагнал на него страх.

— И речь идет не о Двойниках. Выброси эти мысли из головы.Это всего лишь связь между твоим миром и миром Долин.

Ты не можешь убить одного преступника здесь и тем самымположить конец делишкам твоего людоеда там. А если ты убьешь его в Висконсине,тварь, которая живет в нем, просто перескочит в другое тело.

— Тварь?..

— Во времена Альберта Фиша, последний называл ее МистерПонедельник. Того, кто тебе нужен, зовут мистер Маншан. На самом деле имядругое, но его не произнести ни на одном человеческом языке ни в одном изземных миров.

— И много этих миров, Спиди?

— Много, — отвечает Паркус, глядя в костер. — И наше делозатрагивает каждый из них. Иначе зачем бы мне гоняться за тобой? Посылать тебеперышки, посылать тебе яйца малиновки, делать все, что только возможно, лишь быразбудить тебя.

Джек думает о Джуди, царапающей стены, пока из-под ногтей непотекла кровь, и ему становится стыдно. Спиди, по существу, занимался тем же.

— Проснись, проснись, дурья башка, — говорит он.

На лице Паркуса мелькает некое подобие улыбки.

— Ты, конечно, видел меня перед тем, как покинуть службу вполиции Лос-Анджелеса.

— А что еще могло заставить меня уйти из полиции?

— Ты бежал, как Иона, когда Господь велел ему идтипроповедовать в Ниневию. Я даже подумал, а не послать ли мне кита, чтобы онтебя проглотил.

— У меня такое ощущение, будто меня проглотили, — признаетсяДжек.

— У меня тоже, — подает голос Софи.

— Мы все проглочены, — заявляет мужчина с револьвером набоку. — Мы все в брюхе чудовища, нравится нам это или нет. Это ка,[103] рок исудьба. Твой Рыбак, Джек, теперь твоя ка. Наша ка. Речь идет о большем, чемубийства. Гораздо большем.

И Джек видит такое, от чего кровь холодеет у него в жилах:Лестер Паркер, он же Спиди, он же Паркус, сам напуган до смерти.

— Это дело связано с Темной башней, — добавляет Паркус.

Крик отчаяния срывается с губ сидящей рядом с Джеком Софи,она опускает голову. Одновременно поднимает руку и раз за разом показываетПаркусу знак Злого Глаза.

Паркус, однако, не обращает на нее никакого внимания.

Вновь переворачивает тушки.

— А теперь слушайте меня, — говорит он. — Слушайте изадавайте как можно меньше вопросов. У нас еще есть шанс вернуть Джуди Маршаллее сына, но время стремительно иссякает.

— Говори, — молвит Джек.

***

Паркус говорит. Не переставая говорить, приходит к выводу,что куропатки готовы, и подает их на плоских камнях.

Мясо нежное, само слезает с костей. Джек ест с жадностью,пьет сладкую воду из бурдюка Паркуса всякий раз, когда он попадает к нему. Онболее не сравнивает поджаренных на костре куропаток с детскими трупами. Телотребует горючего и не получает отказа. С аппетитом ест и Софи, руками,нисколько не стесняясь, облизывает изящные пальчики. Ест и Уэнделл Грин, пустьон так и не решился войти в каменный круг. Однако, когда Паркус бросает емузолотисто-коричневую тушку, Грин ловит ее с удивительным проворством ивгрызается зубами в мягкое мясо.

— Ты спросил, много ли миров, — начинает Паркус. — Ответ,Высоким слогом — да фан: больше, чем можно себе представить. — Почерневшейпалочкой он рисует уложенную набок восьмерку. Джек знает, что это греческийсимвол для обозначения бесконечности.

— Есть Башня, которая удерживает их вместе. Если хочешь,думай о ней как об оси, на которой вращается множество колес. И есть нечто,которое хочет разрушить Башню.

Рам Аббала.

При этих словах языки пламени костра вдруг темнеют,становятся темно-красными. Джек хочет, но не может поверить, что изменениецвета — всего лишь плод его разыгравшегося воображения.

— Алый Король, — переводит он.

— Да. Его физическое воплощение заточено в камере на вершинеБашни, но у него есть и второе воплощение, столь же реальное, и живет оно вканта Аббала — во Дворце Алого Короля.

— То есть находится в двух местах одновременно. — Благодарясвоим путешествиям между мирами Америки и Долин Джек без особого трудавоспринимает сказанное.

— Да.

— Если он… или нечто… уничтожит Башню, достигнет ли он своихцелей? Не погибнет ли при этом одно из его физических воплощений?

— Как раз наоборот. Он освободит его, и тогда вездевоцарится хаос… дин-та… геенны огненной. Некоторые территории Срединного мирауже свалились в этот огонь.

— Что из всего этого мне действительно нужно знать? — спрашиваетДжек. Он понимает, что ему пора отправляться в мир по другую сторону стены.

— Трудно сказать, что тебе нужно знать, а что — нет, —отвечает Паркус. — Если я упущу что-то нужное, завтра, возможно, погаснутзвезды. Не только здесь, но и в тысячах тысяч вселенных. И в этом весь ужас.Слушай, Джек… Король пытается уничтожить Башню и освободиться с незапамятныхвремен. Возможно, целую вечность. Процесс этот медленный, потому что Башняудерживается на месте пересекающимися силовыми лучами, которые выполняют рольоттяжек. Лучи удерживали Башню тысячи лет и будут удерживать еще тысячи, но впоследние две сотни лет, в вашем летосчислении, Джек, а для тебя, Софи, этопорядка пятисот Полноземелий…