Читать книгу "Конец начала - Гарри Тертлдав"

яйца и настоящую свинину?

   - Ага, - отозвался бывший пленный. Несколько доходяг кивнули.

   Филиппинец посмотрел на них, словно гордая мать на своих детей.

   - О, ребята! - воскликнул он. - Вам уже лучше! Я за вас так рад!

   - Это значит, что нас прекратят кормить помоями? - спросил сидевший слева от Флетча парень.

   - Возможно, - ответил официант. - До материка две тысячи миль, не забывайте. Вы едите лучше, чем большинство матросов.

   - Заслужили, - сказал на это Флетч.

   У него уже не было такого чувства, будто он был весь сделан из ёршиков для прочистки труб. Теперь он похож на карандаш - обгрызанный, сточенный, но карандаш. Ему стало интересно, какой будет следующая стадия.

   В тот же день их осматривал один из докторов "Благотворительности". Флетча взвесили, проверили кровяное давление. Костоправ выглядел довольным.

   - Вы поправляетесь, капитан.

   - Пока ещё лейтенант.

   - Нет.

   Доктор помотал головой.

   - Если бы вы не попали в плен, вас бы уже повысили. И, вот, вас повысили.

   - Спасибо, док!

   Сам Флетч предпочёл бы услышать об этом не от докторов, но жаловаться он не собирался. Вместо жалоб он спросил:

   - Когда меня высадят на берег?

   - Когда решим, что вы достаточно окрепли, и что там безопасно, - ответил врач. - Я в курсе, что вам становится лучше. Это, ведь, вы были среди тех, кто ругался на качество еды на камбузе? Хороший знак. Но вы ещё не в той форме, чтобы продолжать службу, а на Оаху туристам сейчас не место.

   - Я понимаю. Моя жена до сих пор там... если жива ещё.

   О разводе, который всё ещё находился в процессе, Флетч решил умолчать. Когда началась война, всё только завертелось. Вряд ли Джейн дала ход этому делу самостоятельно... или нет?

   Его слова привлекли внимание врача.

   - О, в такой ситуации мы отпускаем людей на остров. Только произойдёт это не завтра и не послезавтра. Придётся преодолеть кое-какие бюрократические процедуры.

   - Да и пускай! - воскликнул Флетч. - После япошек, срать я хотел на подобную чепуху.

   - Вы - не первый, кто так говорит, - заметил врач. - Так или иначе, дело пойдёт. Пока же, запаситесь терпением и продолжайте завтракать, хоть кормят здесь далеко не лучшим образом.

   Советы, конечно, здравые, но это не означало, что Флетчу они понравились.

   Когда япошки захватили Вахиаву, кухню они устроили в здании начальной школы. Освободившие город американцы ничего менять не стали.

   Кормили нынче тем, что на армейском жаргоне называлось "НЗ", консервами и безвкусными плитками американского военного шоколада из рациона "D".

   Джейн Армитидж совершенно не жаловалась на выдаваемую еду. Ей было важно лишь то, что еды этой было в достатке. Больше не приходилось отдаваться японским солдатам ради неё.

   Никто не тыкал ей в лицо прошлой работой в борделе... пока что. Джейн думала, что это касалось и других женщин. Вряд ли кто-то станет сотрудничать с япошками, когда те хватают тебя, куда-то волокут и запирают на железный засов за зарешеченными окнами. В отличие от тех, кто действительно с ними сотрудничал, на тебя обратят внимание в последнюю очередь.

   Волосы некоторых женщин были коротко острижены, дабы всем было видно, кто они такие. Они сотрудничали с оккупантами, лёжа на спине, но не потому, что их заставили, а чисто ради веселья или ради получения каких-то привилегий. Большинство из них были местными японками, большинство, но не все. Одной из таких оказалась высокая рыжеволосая женщина, которая, наверняка, была замужем за кем-то из сослуживцев Флетча. Она получила свою порцию и села как можно дальше от остальных. Живот у неё раздулся. Ребенок должен появиться со дня на день. Джейн готова поставить, что угодно на то, что будет он не рыжим.

   Однако женщины, которые спали с япошками, представляли далеко не самую крупную группу коллаборационистов. Когда на кухню пришёл Ёс Накаяма, все уставились на него. Садовник флегматично получил свою порцию, сел неподалёку от Джейн и принялся есть. Он служил переводчиком у майора Хирабаяси и передавал приказы японской комендатуры всей остальной Вахиаве. Но в самые голодные для Оаху времена, он собирал всё, что можно, чтобы накормить людей, к тому же никто не мог обвинить его в доносительстве. Джейн же знала, что он приложил все усилия, чтобы уберечь её от борделя, хоть она и оказалась слишком глупа, чтобы это осознать. Одни хотели его вздёрнуть. Другие говорили, что Ёса нужно наградить. Находясь в эпицентре урагана, он продолжал заниматься своими делами. Вряд ли ему удастся запрыгнуть в самолёт и улететь в Токио.

   Были тут и стукачи. Некоторые убрались из Вахиавы ещё до освобождения города американцами. Джейн надеялась, что в Гонолулу их всех разорвало на куски. Такая судьба могла стать хоть какой-то расплатой за то, что они натворили. Другие же остались и принялись отрицать свою вину. В основном, это, опять же, были местные японцы, которые поставили не на ту лошадь. Несмотря на презрение, их можно понять.

   Однако Сэмми Литл по кличке Лыба, державший самый крупный магазин подержанных автомобилей в Вахиаве, был таким же англосаксом, как Джордж Вашингтон. Сейчас он сидел на гауптвахте. Сэмми Литл подлизывался к япошкам, как только мог. Городом правили они, и ему хотелось держаться к ним поближе. Не так уж просто оказалось выяснить, сколько из-за него было убито народу. Джейн надеялась, что его повесят.

   Кто-то закурил. Ноздри Джейн дёрнулись. Как и прочие курильщики на Оаху, за время японской оккупации, она избавилась от этой привычки. В солдатские пайки входили небольшие пачки сигарет. Джейн выкурила несколько штук. От них у неё закружилась голова и начался кашель, как, когда она только начинала курить. Она намеревалась продолжать курить, пока это снова не превратится в привычку.

   Поев, Джейн отправилась к себе в квартиру. Пока она находилась за закрытой дверью, ей было тяжело. Она двинулась, было, в душ, но осмотрев себя, вспомнила, что мылась уже бессчётное количество раз. Вода не способна смыть воспоминания о ладонях, что касались её