Читать книгу "Тайна Крикли-холла - Джеймс Герберт"

Тут заговорила Лили:

— Как раз из-за него дети и оставались здесь. Они не хотели — или не могли — уйти без него. Их сила была невелика, для нее создавал преграду Криббен, но они подавали вам знаки — шумели в стенном шкафу на галерее, постоянно открывали дверь подвала, бегали на чердаке, в своей бывшей спальне… Они хотели, чтобы вы попытались разобраться в истории их жизни в Крикли-холле. Ты, Эва, увидела ребят почти как настоящих, когда раскрутила волчок — он каким-то образом вывел твое сознание на другой уровень восприятия. А твоя младшая дочь видела их вообще просто так, без специальных усилий, в виде маленьких огоньков, — и это потому, что ее ум пока что чист и открыт миру. Но они также вытягивали духовную энергию из Лорен, отчего она и чувствовала себя постоянно уставшей в этом доме. Пайк знал, что Лорен — ключ к призракам детей.

— Так он поэтому пытался убить ее? — ошеломленно спросила Эва.

— Нет. Причину он сам назвал: Лорен должна была стать жертвой, принесенной взамен его самого.

Эва судорожно вздохнула, вспомнив, как близко Пайк подобрался к своей цели. Если бы Гэйб не…

— В общем, как видите, — продолжила Лили, — дети подавали вам знаки, а дух Августуса Криббена предостерегал вас. Он не хотел, чтобы вы вмешивались, он стоял между Стефаном и остальными детскими призраками. Криббен отказывался уходить, он хотел по-прежнему иметь власть над всеми эвакуированными детьми. Он полагал, что раз уж они принадлежали ему при жизни, то должны принадлежать и после смерти. Этот человек ведь был абсолютно сумасшедшим, и его призрак тоже оказался безумен.

Эва передернула плечами и посмотрела на Лили.

— Но разве такое возможно? — спросила она. — Разве безумие может преследовать человека?

— Некоторые экстрасенсы убеждены, что многие призраки — это духи людей либо сильно растревоженных, либо сильно огорченных, иначе почему бы они решали докучать живым? То же относится и к безумию.

— Когда мы разговаривали ночью, — сказал Гэйб, — вы заявили, что, едва посмотрев на фотографию, сразу поняли: Гордон Пайк — тот мальчик, Маврикий Стаффорд. Я не понимаю… Пайк был старым человеком, ничуть не похожим на того парнишку.

— В Маврикии осталось нечто неизменное, вроде отпечатков пальцев.

Гэйб покачал головой, так и не поняв.

— Мне очень жаль, но это трудно объяснить… вы должны сами быть экстрасенсом, чтобы понять. Аура каждого человека так же индивидуальна, как отпечатки пальцев, и, хотя она немного меняется в течение жизни — из-за болезни, например, или в связи с эмоциональным состоянием, — ее сущность остается неизменной. И ясновидящие могут уловить эту уникальность. — Лили посмотрела на Эву, и в ее глазах мелькнула печаль. — Когда ты показала мне фотографию эвакуированных детей, меня сразу привлек Маврикий Стаффорд. От его изображения исходило странное, необычное зло, и когда я увидела, что это зло обрело тело и тянется ко мне… ну, я просто запаниковала. Мне стыдно, что я сбежала, Эва. Я была в шоке…

— Он пытался убить тебя, Лили! За что же тебя винить? Да и что бы ты могла сделать?

— Ну, что-нибудь героическое…

Эва улыбнулась.

— Ты поступила правильно. Придя к нам вчера, ты уже проявила героизм. Я знаю, тебе не хотелось снова ввязываться в общение с призраками. Теперь ты их, наверное, и вообще возненавидела.

— Наоборот. Я больше не боюсь. Я почти два года очень боялась козней одного злобного призрака и именно из-за него поклялась никогда больше не использовать свой дар. А теперь поняла, что я не могу обращаться со своими способностями, как с водопроводным краном: хочу — открыла, не хочу — закрыла… К тому же мой преследователь прошлой ночью так и не объявился, хоть и мог расправиться со мной. Теперь я уверена, он ушел окончательно, упокоился в мире. Не могу утверждать, но чувствую.

Лили улыбнулась Калегам, и пусть лицо девушки было до сих пор перепачкано, а одежда находилась в полном беспорядке, зеленые глаза горели радостью, а улыбка сияла. Яркий луч солнца ворвался в холл сквозь разбитое окно над лестницей, создав золотой нимб вокруг рыжей растрепанной головы Лили.

Ясновидящая вдруг замолчала и, не поворачивая головы, скосила глаза в сторону, словно прислушиваясь к чему-то такому, чего другие услышать не могли.

Потом она негромко произнесла дрожащим голосом:

— О боже, да они стали сильны, как никогда!

Гэйб, Эва и Перси удивленно уставились на нее, во взгляде Эвы светилось беспокойство. Большой холл ярко освещало солнце, ночные тени растаяли без следа вместе со страхами людей. Но что-то было не так, в воздухе возникло напряжение, распространился холод, заставивший всех замереть на месте.

— Они вернулись, — просто сказала Лили, повернувшись и показывая на широкую лестницу.

Все повернулись следом за ней, и Эва вцепилась в руку Гэйба.

Перси застыл, окаменев, его рот сам собой открылся, старые глаза прищурились.

— Боже милостивый… — выдохнул он.

Девять маленьких фигурок стояли на лестнице, по одной на ступеньке, и все смотрели поверх перил на людей внизу. Пять девочек и четыре мальчика — материальные, как будто они были настоящими детьми из плоти и крови. Темно-коричневые береты украшали головы девочек, пятая стояла без головного убора, и ее волосы, связанные в два хвостика по бокам, украшали розовые крошечные бантики. Из мальчиков двое стояли в шапках. На всех была верхняя одежда — пальто и куртки, — и у каждого на груди висел на шнурке противогаз. Дети выглядели так, словно собирались отправиться в долгий путь. Девять призраков стояли совершенно неподвижно, не издавая ни звука. Они просто смотрели.

Гэйб хотел было шагнуть вперед, но Эва крепко сжала его руку, удерживая на месте. Он вопросительно посмотрел на жену, но ее взгляд упирался в детей, а на губах блуждала легкая полуулыбка.

— Эва?.. — осторожно произнес Гэйб.

— Подожди, милый, — мягко откликнулась она, все так же глядя на детей. — Подожди, увидишь.

Она знала, что должно случиться нечто…

Лили прикрыла глаза и тоже улыбнулась.

— Дети вернулись за ними, — тихо сказала она.

Старого садовника внезапно охватила слабость, как будто силы вмиг покинули его. Он чуть заметно пошатнулся, но усилием воли удержался на ногах.

Старшая из девочек (Эва подумала, что это, должно быть, Сьюзан) перевела взгляд с четверых людей на отбытую дверь подвала. Потрепанная наводнением дверь висела на одной петле.

Когда все остальные дети повернулись к темному проему, Лили тоже обернулась. Ее рука сама собой поднялась к горлу, как будто ясновидящей стало трудно дышать.

Гэйб услышал негромкий шум на лестнице, ведущей в подвал, — отчетливые шаги, слышные даже сквозь гул реки, бежавшей под домом. Он посмотрел на Эву, чьи пальцы еще крепче стиснули его руку. Ее глаза излучали радость и восторг. Сам Гэйб испытывал лишь опасения. Ведь ничего же больше не должно случиться? По спине пробежали знакомые холодные мурашки…