Читать книгу "Эльфийский клинок - Ник Перумов"

Все уцелевшие пехотинцы ангмарского войска бежали на север, туда, где виднелись многочисленные рощи, овраги и перелески, огрызаясь, за ними повернула и главная сила — арбалетчики; прикрывали отход хазги. Но арнорская дружина уже отрезала их от моста, и теперь, широко развернув ряды, бело-синее воинство устремилось в погоню.

У хоббита перехватило горло от восторга. Победа! Это победа! И он заорал что-то ошалело-восторженное, рядом так же вопил в упоении Малыш. А сверкающая сила хирда продолжала широким шагом преследовать отходящих врагов, и те из убегавших, что не смогли свернуть в сторону, исчезли, словно смятые лавиной.

Ещё стреляли, оборачиваясь на ходу, хазги и арбалетчики.

— Он не бросает свою пехоту! — проорал у уха хоббита подпрыгивающий Малыш.

Чтобы не попасть под удар хирда и не затоптать своих пехотинцев, хазги раздались в стороны, угодив под копья арнорцев, и немало тел в чёрных плащах осталось на траве во время этого отступления — куда больше, чем в бело-синих.

— Всё! — услышал хоббит голос Малыша.

Там, у северного края поля, пехота противника наконец достигла спасительных зарослей, а изрядно потрёпанная во время отступления конница брызнула в разные стороны чёрными каплями. Всадники Арнора, однако, продолжали погоню, и гномы, несмотря ни на что, скрылись среди деревьев.

Друзья спустились с дерева и вернулись к обозу. Теперь им оставалось только ждать. Малыш веселился, смеялся и прыгал вместе с охранявшими тыл войска обозниками, а у Фолко к радости прибавилась досада — он не выполнил воли Радагаста.

Гномы появились часа полтора спустя. Хирд шёл, не ломая строя, и боевая песня, с которой ходили против орков ещё их предки, рвалась ввысь. Они тащили в середине войска пленников. Вслед за гномами к лагерю вернулся и Наместник с большим отрядом дружинников — другая их часть продолжала преследовать врага.

Под радостные крики людей и гномов старый Наместник проехал мимо бело-синего строя, приветственно подняв руку, миновал потрясающий копьями и топорами хирд, а потом спешился и прилюдно обнялся со старым вожаком гномов — Хортом, тем самым, с кем повздорил Торин полтора года назад.

Так закончилась эта битва, и когда стихли победные возгласы, воины Арнора вместе с большей частью гномов пошли искать своих раненых и павших. Малыш отыскал в толпе тангаров Торина. Однако хоббит не успел даже обнять друга, как того окликнул Хорт и повёл вместе с кучкой других гномов к уже раскинутому походному бело-синему шатру Наместника. Доспехи Торина сияли по-прежнему, лишь запястье правой руки покрывала засохшая кровь — чужая, к счастью.

Малыш вцепился в какого-то знакомого и принялся допытываться, куда повёл их друга Хорт; усмехнувшись, тот ответил, что Наместник велел привести к себе наиболее отличившихся тангаров, среди них оказался и Торин.

— А бился он как бешеный, — прибавил гном. — Когда во второй раз эти арбалетчики-то навалились и арканы кидать стали, Вестри они таки, проклятые, выдернули, и горбун тут ещё какой-то бешеный появился — срубил Фрора и Фрарина и, пожалуй, мог бы ещё немало зла натворить, кабы не Торин.

— Он его посёк? — с надеждой спросил Малыш, но гном покачал головой.

— Такого не сразу срубишь, Строри, — ответил он. — Торин его отбросил, тот отскочил, ровно кошка. Я-то рядом оказался — моя очередь была с копьем — хотел горбатого пырнуть, куда там! Перекинулся через себя, словно кот, — только его и видели. А Торин головы трем арбалетчикам снёс, пока мы стену щитов восстанавливали. И как снёс! — Гном причмокнул. — Любо-дорого посмотреть, И этих карлов с луками рубил и копьём колол — я видел, потому что как раз у него за спиной отдыхал, в свою очередь. А он даже не сменялся! Колет и колет, колет и колет! А доспехи у него, по-моему, заговорённые. Когда эти стрелы-то свои пустили — такие, что не всякий шлем выдерживал, и несколько наших погибли, от него эти стрелы отскакивали, точно горох от стены. А потом мы их, лучников этих, достали — ох как он их крошил! От плеча до пояса!

Он хотел прибавить ещё что-то, но в это время его окликнул кто-то из старших хирда, приказав помогать воинам, таскавшим раненых.

Постепенно стали возвращаться ускакавшие в погоню дружинники, и наконец, когда всё войско собралось и были подобраны все убитые и раненые, Наместник вышел из своего шатра. Трубачи поднесли к губам длинные изогнутые рога, и чистые звуки огласили поле брани. Рядом с Наместником стояли знатные люди Аннуминаса, а впереди и чуть ниже — наиболее отличившиеся гномы и люди. Наместник, подняв руку, громко крикнул, что все, кто был здесь, исполнили свой долг, что враг разбит и больше никогда не посягнёт на рубежи Соединённого Королевства, что все сражавшиеся заслужили великую славу, но прежде её надо воздать тем, кто заслужил этого более всех, — и Наместник, пройдя вдоль ряда отличившихся, назвал из них каждого по имени, и войско возглашало хвалу каждому. Среди гномов, удостоившихся этой чести, оказался и Торин, сын Дарта.

Каждому из отличившихся Наместник прямо тут же вручал награду — людям золото и оружие, гномам — самоцветные камни. За ним шли, поздравляя награждённых, его советники, и среди них хоббит, к своей радости, увидел высокую фигуру Рогволда.

Наместник скрылся в своём шатре, дав приказ войску отдыхать и готовиться к выступлению, — нужно было идти в Ангмар, выкорчёвывать с корнем всё зло, которое могло ещё оставаться там после разгрома воинской силы Карн Дума.

Стоя рядом с Малышом и замерев от ещё не прошедшего восторга и гордости за Торина, Фолко видел, как Рогволд ухватил за рукав его друга, и они обнялись. Торин тщетно пытался обхватить высоченного арнорца где-нибудь повыше талии. А потом они торопливо зашагали прямо к хоббиту.

Когда стихли бессвязно-радостные восклицания и друзья уселись возле небольшого костерка, первым их вопросом, конечно же, было то, как всё произошло, а особо — это уже влез Фолко, — не знает ли Рогволд, кто предводительствовал напавшими?

Сияющее радостью лицо старого сотника внезапно омрачилось при этих словах, он внимательно оглядел друзей.

— Собственно, об этом и я хотел потолковать с вами, — кашлянув, сказал он. — Мы уже успели допросить нескольких пленников. Они сказали немало, но об этом позже. На вопрос — кто командовал ими — ангмарец, сказал: «Наш вождь Эарнил, большой, большой атаман, хозяин» — и больше от него ничего не добились. Но приметы все привели одинаковые — высок, строен, невероятно силён, имеет русую бороду и такие же прямые длинные волосы… И это бы ещё ничего, если бы один разбойник, оказавшийся болтливее других — понятно, спасал свою шкуру! — не прибавил, что среди тех, кто был особенно близок к «атаману», кто не отходил от него, кто пользовался его особым доверием, был один великий мечник-горбун! — Наступила тишина, слышно было лишь потрескивание огня. — Признаться, меня словно по темени что-то ударило — неужто ваш старый знакомец? Неужто тот самый золотоискатель, именовавший себя Олмером?

— Горбун Санделло был в бою, — хрипло сказал Торин, его глаза гневно сверкнули, словно тёмное пламя горна. — Я встретился с ним лицом к лицу и сначала так опешил, что даже рука как-то не так пошла. Но и он ловок оказался, от топора ушел, от копья уклонился… Не смог я его взять, не смог! — Гном скрипнул зубами. — А раз был Санделло, значит, где-то поблизости ошивался и этот Олмер. Ну и дела!.. О Великий Дьюрин, зачем я не срубил его тогда? — Торин сжал кулаки, его щеки пылали.