Читать книгу "Мастер Миража - Елена Долгова"

– Врешь.

– О нет. Я нашел мальчишку с нужными задатками, и талантливого, без родственников, которые могли бы вмешаться и заявить свои права. Я подал ему идею и нашел первых сообщников, прикрыл их заговор от Пирамиды, Егеря и Вэнса. Я поставил на широкую ногу производство поддельных сертификатов о реабилитации.

– Сам поставил?

– Я был боссом в деле. В Пирамиде на меня работал некий Вазоф. Знаете его?

– Не знаю.

– Ничего, удовольствие от такого знакомства, признаться, совсем крошечное. Труслив, продажен, к тому же ленив и нуждался в стимуляции страхом. В паре с ним работал покойный профессор Калберг – эта фигура покрупнее, уважаемый ученый, псионик-провокатор на службе у Пирамиды. Они вместе тайно искали клиентуру – подростков с повышенным пси-индексом, которым грозила мучительная процедура реабилитации, потом подчищали информацию в картотеках Пирамиды и выдавали им фальшивые документы норма-ментальных.

– Калберг и Вазоф знали, что ты сайбер?

– Нет, мы общались только через Систему.

– Мятеж Ральфа Валентиана – твоих лапок дело?

– Конечно. Далькроз был мне нужен в Порт-Калинусе. Мальчик сбежал в Мемфис помимо моей воли. Полковник Ривера работал на меня, но он вышел из-под контроля. И у него, и у Крайфа была неустойчивая психика – солдафоны и палачи. Они чуть не убили Вэла, но мой Король сумел защититься сам и перебрался к вам, в Арбел. Чтобы вернуть беглеца назад, я спровоцировал Ральфа на мятеж. Оркус или Цертус – какая разница? Валентиан принимал наркотики и пользовался Системой. Остальное дело техники – он видел то, что я хотел, и делал то, что я от него требовал. Его бредовые видения собственной мощи и величия были созданы мною и эстетически безупречны. Если бы мятеж удался, ваша дочь гораздо раньше оказалась бы в Порт-Калинусе.

Стриж испытывал мучительную смесь растерянности, ненависти и отвращения.

– И что дальше?

– Вы победили беднягу Ральфа и временно (и неосознанно) обхитрили меня, загнав мальчишку Далькроза подальше, в Порт-Иллири.

– А потом?

– Что потом? Я вырастил своего Короля. Он ненавидит меня, пускай, его ненависть придает его совершенству последние штрихи. Он честен, сообразителен и смел. Я искренне доволен результатом. В некотором смысле это мой сын. Вы видели его, говорили с ним – этот экземпляр великолепен.

Консул иронически хмыкнул. Цертус вздохнул несуществующими легкими.

– Зря смеетесь. Я лишен возможности размножаться биологически, но совсем не против того, чтобы оставить след в виде отпечатка на чьей-нибудь психике.

– Должно быть, только ради этого ты создал игрушечное подполье ивейдеров и раскрутил всю интригу?

– Конечно, не за этим. Вы учились чему-нибудь, кроме войны, Дезет?

– Я окончил университет в Порт-Иллири.

– Не буду угнетать ваш ограниченный разум элитной философией. Вэнс рассказывал вам, как создавали меня?

– Тебя сделал Ролан-Аналитик, известный в прошлом пси-преступник, проект на грани техники и псионики, технология утеряна, желающих ее восстанавливать нет. Между прочим, очень разумное решение. Один Цертус вызывает омерзение. Два Цертуса нагоняли бы тоску.

– Меня не трогают ваши примитивные оскорбления. Цертуса действительно нельзя воспроизвести. Обычными технологиями. Ролан вложил в меня кое-что от своей личности, за исключением, быть может, недостатков. То, что когда-то сделал он, я сумею повторить.

– Ты нашел способ тиражировать сайбер-псиоников? Тембр голоса Цертуса изменился, похоже, он слегка обиделся или имитировал обиду.

– Речь идет не о тиражировании машин, а о создании новой расы с паранормальными свойствами. Если хотите – расы сверхразумных полусайберов. Или небиологических псиоников. Меня не волнуют термины. Во всяком случае, сенсами нового типа станут подобные мне существа.

Дезет расхохотался, чувствуя, как каждый нерв его дрожит от напряжения. Ситуация стремительно катилась к абсурду, но опасность никуда не делась – она стояла рядом, невидимая, зоркая, беспощадная.

– Ты что, собираешься заняться размножением?

– Фу, как грубо. Если хотите – да, собираюсь. Только не в вашем примитивном смысле. Трансформацией займется генератор, он поглотит личности обычных псиоников, чтобы, используя их фрагменты и индекс, сформировать новые личности. Производство практически бессмертных небелковых тел, как вы понимаете, дело нетрудное, с ним справится любая мастерская средней руки.

– Зачем?

– Затем, что сейчас я одинок, – просто и с достоинством ответил Цертус. – Затем, что человечество меня разочаровало. Затем, что новое всегда лучше старого.

– А зачем тебе Воробьиный Король?

– Мальчик будет первым куском топлива в котле моего дела. Мне жаль его калечить, но это необходимая жертва.

– Кого еще ты наметил пустить в расход?

– Его девушка, Авителла Брукс, нужна мне как ментальный противовес. Идеальный вариант. Простая и здоровая, бесталанная натура. Плюс к ним те ивейдеры, которые сейчас остались в Порт-Калинусе. О, можете мне поверить, таких наберется достаточно много. Я долго ждал, я предсказал очередную аномалию, у меня была самая точная информация на тысячи псиоников Каленусии…

– Ты говорил о генераторе…

– Только не надо оглядываться на тот бесполезный ящик, который служит табуретом вашему заду. Мой генератор остался в Порт-Калинусе. Он включен и действует, ему не нужен непосредственный контакт с рабочим материалом. Радиус действия огромен.

– Кто еще тебе нужен?

– Возможно, ваша дочь, Нина. Ее затянет в общую воронку.

– Сволочь. Ты решился их убить?

– Не убить! О нет… Трансформировать… Сделать совершенными. Взять все лучшее, что оставалось в мозгу у мутантов, и создать новую расу – чистую, мудрую, другую.

– Этим ты изменил бы личность доверявших тебе людей, а ведь утрата собственного "я" немногим отличается от смерти.

Сайбер коротко рассмеялся, и в этом новом, звонком и чистом синтезированном смехе Стрижу почудилась пронзительная нотка восторга и тоски.

– О да! Когда тысячи умирают – заметьте, умирают как телом, так и душой – ради идеи, созревшей в дядюшкином кабинете, ради иссушенного куска земли, покрытого менгирами и полынью, – это норма, это называется каленусийским или иллирианским патриотизмом. Когда людей вынуждают поступиться собственным "я" ради новой, совершенной жизни – это называют моим преступлением.

Стриж отвернулся.

– Мне противно смотреть на тебя, Макс. Личность священна. Можно убить тело, но нельзя перекраивать человеческую душу.

– Ха! Моралист с послужным списком убийцы!