Читать книгу "Обрести любимого - Бертрис Смолл"

— Займись любовью со мной, — тихо сказал он.

— Что? — выдохнула она. Разве он не слышал сказанного ею? Неужели он такой бесчувственный?

— Твой страх преувеличен. — сказал он прозаично — Я понимаю. Я действительно понимаю. Я хочу уменьшить твои страхи, пока мы вместе не изгоним их. Я хочу тебя. Но я не буду заниматься любовью с тобой, пока ты сама не сделаешь первый шаг. Именно ли будешь возбуждать пашу страсть, а не я. Именно ты будешь управлять страстью, а не я. Командовать будешь ты, а не я. — Он влез с ногами на кровать и откинулся на спину, положив ее на себя.

Она была в недоумении. Потом внезапно поняла его замысел. Победа мужчины над женщиной подразумевалась, когда женщина оказывалась распластанной под мужчиной, подавленной, сломленной его силой. Именно так обстояло дело с Чикала-заде-пашой. Он сокрушил ее, подавил своей волей.

Валентина, покраснев, с усилием заняла сидячее положение, сев верхом на мужа. Она пристально смотрела на Патрика сверху вниз.

Он сделал усилие, чтобы не улыбнуться. Сидя на нем, со слегка удивленным выражением на своем порозовевшем лице, она понятия не имела, как совершенно по сумасшедшему она действовала на него. Она была совершенно восхитительной. Невероятно красивой. Ему страшно хотелось взять дело в собственные руки, но с изумительной стойкостью он сдержался. Это было не просто, потому что ее восхитительные груди парили над ним, как спелые фрукты, созревшие для сбора.

— Что… что я должна делать? — громко спросила она и прикусила нижнюю губу.

Ухмылка расплылась на его лице.

— А что бы тебе хотелось делать?

— Ах, ты, неумеха! — яростно бросила она, слегка качнув своими круглыми ягодицами. Глаза ее стали озорными. Опершись на руки, она наклонилась вперед и слегка поводила сосками по его груди. Нагнувшись еще ниже, она медленно провела кончиком языка по его губам.

— Может быть, вот так? — решила ома. — Или вот так? — Она откинулась назад и осторожно повращала бедрами, прижимаясь к нему. Снова выпрямившись, она начала гладить его грудь нежными медленными кругами. Потом, снова наклонившись вперед, начала чувственно лизать его соски теплым, дразнящим языком.

Патрик застонал, выражая явное, мучительное желание, но она сурово предупредила его:

— Ты мой раб, Патрик! Ты не прикоснешься ко мне, если я не позволю, даже если твое желание будет безумным. Когда я овладею тобой, тогда и только тогда ты будешь любить меня. Я накажу тебя, если ты не подчинишься мне! Ты понял меня?

Не дожидаясь ответа, она соскочила с него. Встав на колени на кровати рядом с ним, она снова начала ласкать его, руки ее скользили по его телу, находя чувствительные к прикосновениям точки, о которых раньше он даже не знал. Она сопровождала свои ласки страстными поцелуями до тех пор, пока он не загорелся желанием, и только его глубокая любовь к ней заставляла его сдерживаться.

Она издавала тихие гортанные звуки, похожие на ворчание какого-то дикого животного, и снова начала ласкать его на этот раз языком, пощипывая его за соски, возбудив его так, что его член окаменел от желания. Но пока еще он управлял своими чувствами.

Валентина села на корточки и взяла его член в руку. Она искусно ласкала его твердую длину движениями, которым, как ему было понятно, ее не мог научить ни Эдвард Бэрроуз, ни он сам. Наклонившись над ним, она поцеловала его горячий конец, потерлась об него щекой, тихо мурлыча.

— Ага, какой большой, чудный парень! Наверное, он хочет забраться в меня? — Она забрала в ладонь его яички, и глядя ему прямо в глаза, взяла член в рот так, чтобы он видел, что она может сосать его.

На кратчайший миг его потряс ее взгляд, полный вожделения и властной силы. Как будто Валентина стала совсем другим человеком, не похожим на его голубку. Но потом он сообразил, что, если бы они поменялись местами, выражение его лица было бы таким же.

Она запретила ему прикасаться к себе, но не запретила ему говорить. Пытаясь сдерживать себя, он хрипло прошептал;

— Ах, моя красавица, я хочу наполнить тебя! С видом легкой насмешки она оторвала рот и снова залезла на него. На этот раз она уселась к нему на грудь, и наклонившись вперед, чтобы ее дерзко торчащий сосок коснулся его губ, приказала:

— Раздвинь губы! Ты можешь держать его у себя во рту, но не смей ни облизывать его языком, ни сосать его. Ты понял мой приказ, Патрик?

— Да, моя милая госпожа, — ответил он, и его губы сомкнулись вокруг ее нежного соска.

Валентина осторожно протянула руку назад. Нащупав его большой член, она занялась им, скользя вверх-вниз рукой по пульсирующему валу из твердой плоти, пока ее твердый маленький сосок покоился на его мягком языке.

Она зашла слишком далеко. Он чувствовал, как приближайся развязка, и не мог остановить ее приближение. Не в силах остановить женщину! Что делать? Силон швырнуть ее под себя, туда, где было ее место, и входить в ее мягкие глубины снова и снова, пока оба они не будут удовлетворены! Времени не оставалось! Ею страсть вырвалась из него, извергнувшись в воздух, упала горячей росой на его беспомощное тело, на ее руку, сжимавшую его член.

Он застонал от облегчения и стыда и выпустил из губ ее сосок. Он чувствовал себя полностью опустошенным ее страстью.

— Вот на что это было похоже, Патрик! — Ее горький голос обжег его. — Ты понимаешь? Вот приблизительно так я была вынуждена против своей воли отдаваться Чикала-заде-паше! Я ненавидела это! Я ненавидела его! — надломленно выкрикнула она, отчаянно зарыдав.

Он чувствовал себя почти таким же страдальцем, как, должно быть, чувствовала себя она. Он действительно понял это только сейчас. Патрик притянул жену к себе и сделал все, чтобы она успокоилась.

— С нами этого никогда не произойдет, голубка, — уверял он. — Так никогда не будет, потому что мы любим друг друга, Вал, а люди, любящие друга друга, разделяют взаимные страсти. Ах, милая, разве ты забыла время, когда я прогнал твои страхи после твоего мучительного приключения с Тимур-ханом?

— Это… кажется, все это… было так давно, — всхлипнула она, уткнувшись ему в шею.

— Ты слишком молода, любовь моя, чтобы иметь такую короткую память, — ласково посмеялся он. — Позволь мне освежить твою память. Но сперва, моя дорогая, я предлагаю смыть с нас следы этого происшествия. Ты отпустишь меня, милая? — Его голос был спокоен, но в нем слышался смех, потому что Патрик быстро обретал равновесие.

Поняв, что она натворила, Валентина скатилась с него и свернулась клубочком на краю кровати, чтобы не смотреть на него. Но Патрик не принял этого. Он потянул ее и заставил подняться, провел через комнату к камину, около которого на столе стоял серебряный таз. На горячих углях в углу камина стоял большой глиняный кувшин с водой. Наполнив серебряный таз теплой водой, он взял ее руку и погрузил ее в воду.

К Валентине начало возвращаться самообладание.

— Это я должна обслуживать тебя, Патрик, — проворчала она.