Читать книгу "Сотворение света - Виктория Шваб"

Рай улыбнулся дразнящей улыбкой.

– Итак, ты сам это признаешь, – подытожил он и приблизил губы к самому уху Алукарда. – Признаешь, что ты – мой.

С этими словами король опрокинул своего друга на постель.

VII

У арнезийцев есть много слов, чтобы сказать «здравствуй», но ни одного – для «до свидания».

Когда речь заходит о прощании, иногда говорят «вас ир», что значит «мир тебе», но еще чаще используют слово «аноше» – «до следующего дня».

Аноше – это слово говорят и полузнакомые люди на улицах, и любовники, расстающиеся до следующего свидания, и родители – детям, и дети – родителям, и друзья и родные – друг другу. Оно словно смягчает боль расставания. Необходимость ухода. Это вежливый отсыл не к определенности настоящего, а к тайне грядущего. Когда друг покидает свой дом и неизвестно, вернется ли, говорят «аноше». Когда любимый умирает, говорят «аноше». Когда сжигают мертвых, возвращая их тела во праху земному, а души – потоку энергии, живые говорят им «аноше».

Аноше – в этом слове утешение. И надежда. И сила, чтобы идти вперед.

Когда Келл Мареш в первый раз расставался с Лайлой Бард, он тихо прошептал это слово ей вслед, едва слышно, но уверенно – с надеждой, что они встретятся вновь. Он знал, что это не конец. И это вправду был не конец – вернее, всего лишь конец главы, интерлюдия между встречами, начало чего-то нового.

А теперь Келл поднимался в покои своего брата – не те, что он занимал раньше, рядом с комнатой самого Келла (хотя спать Рай все еще предпочитал там), а новые, прежде принадлежавшие его родителям.

После смерти Максима и Эмиры осталось очень мало людей, с которыми Келл собирался попрощаться. В это число не входили вестра и остра, а также оставшиеся стражники и слуги. Он обязательно попрощался бы с Гастрой, но и Гастру унесла смерть.

Этим утром Келл уже спускался в Цистерну – и нашел там цветок, который вырастил для него из семечка юный стражник. Растение засохло в своем горшке, и антари отнес его в сад, где застал Тирена, стоявшего между зимними и весенними рядами деревьев.

– Вы можете его оживить? – спросил Келл.

Жрец внимательно осмотрел маленький увядший цветок.

– Нет, – ответил он мягко – и остановил Келла жестом, когда тот хотел бы заспорить. – Тут нечего оживлять. Это же ацина. Она не живет долго, цветет один раз, а потом засыхает.

Келл беспомощно смотрел на сухой белый цветок.

– И что мне с этим делать? – спросил он – вопрос, который он задал, был куда больше слов.

Тирен улыбнулся мягкой, успокаивающей улыбкой.

– Оставь как есть. Цветок осыплется, за ним опадут листья, потом засохнет стебель, и все уйдет в землю. Для этого и предназначено растение. Ацина укрепляет почву, чтобы на ней могли расти другие цветы и деревья.

* * *

На самом верху лестницы Келл замедлил шаг.

Королевская стража охраняла покои повелителя, а кроме стражников у дверей стоял Алукард, небрежно прислонясь к косяку и листая какую-то книгу.

– Это, по-твоему, называется – охранять короля? – спросил его Келл.

Тот перевернул страницу, подчеркнуто не глядя на антари.

– Не учи меня делать мою работу.

Келл шагнул вперед.

– Дай мне пройти, Эмери.

Темный, как штормовое море, взгляд Алукарда оторвался от книги.

– А что у тебя за дело к королю?

– Личное.

Алукард поднял руку ладонью вверх.

– Возможно, мне следует обыскать тебя на предмет оружия…

– Только прикоснись ко мне – и я сломаю тебе пальцы.

– А зачем бы это мне к тебе прикасаться? – Алукард сделал в воздухе легкий жест – и кинжал в рукаве Келла шевельнулся, готовый оставить ножны. Келл с рычанием схватил Алукарда за грудки.

– Алукард! – послышался из-за двери голос Рая. – Пропусти моего брата, пока я не решил, что мне нужен другой охранник!

Алукард скривился, отвесил Келлу шутовской поклон и жестом указал ему на двери.

– Сволочь, – пробормотал Келл, проходя мимо него.

– Ублюдок, – в спину ему ответил волшебник.

* * *

Рай ждал его на балконе, облокотившись о перила.

Воздух все еще оставался холодным, но солнце уже по-настоящему грело, его тепло на коже было обещанием весны. Келл вихрем промчался по королевским покоям.

– Ну как, вы наконец поладили с Алукардом? – спросил Рай.

– Не то слово, – пробурчал его брат, выходя к нему на балкон и облокачиваясь рядом – зеркальным отражением его позы.

Они некоторое время постояли молча, наслаждаясь хорошей погодой, и Рай почти забыл, что Келл пришел прощаться, что он уезжает… Но тут промчался порыв холодного ветра, и в дальних уголках его памяти зашевелились темнота, боль утраты и вина выжившего. А также страх потерять еще кого-то, кто ему дорог. Страх, что его одолженная жизнь окажется слишком долгой – или слишком короткой, и всегда в ней таилась неизбежная опасность, благословение или проклятие, и ощущение, что он идет против ветра, мешавшего каждому шагу вперед.

Пальцы Рая нервно стиснули перила.

И Келл, чьи двухцветные глаза всегда видели его насквозь, спросил:

– Ты хочешь, чтобы я никуда не уезжал?

Рай открыл было рот, чтобы сказать – нет, ничего подобного, конечно, нет – или что угодно еще, что положено говорить в таких случаях, что он сам говорил уже много раз. Такие же незначащие слова, как ответ на вежливый вопрос «Как вы сегодня, мой принц?» – «Спасибо, превосходно», вне зависимости от его душевного состояния. Но на этот раз подобные слова просто не удалось произнести. Со дня своего возвращения Рай еще столько не сказал брату, не позволил себе сказать, как будто произнеся что-то вслух, этим придаешь ему силу. Достаточную, чтобы нарушить равновесие и причинить боль. Но он за последнее время узнал так много боли – и все еще стоял здесь, живой и несломленный.

– Рай, – сказал Келл, глядя на брата тяжелым взглядом. – Ты жалеешь, что я вернул тебя обратно?

Молодой король перевел дыхание.

– Сам не знаю, – ответил он. – Если бы ты спросил об этом утром, когда я проснулся после череды кошмаров, выпил слишком много напился сонного зелья, чтобы отогнать воспоминания о смерти, которая оказалась лучше, чем то, что я застал по возвращении… Я бы сказал тебе, да жалею. Лучше бы ты оставил меня умирать.

Келл выглядел несчастным.

– Я…

– Но ты спросил меня не утром, а днем, – оборвал его Рай. – Когда я чувствую, как солнце побеждает холод, когда меня согревает улыбка Алукарда и тепло твоей руки у меня на плече. И сейчас я отвечу, что оно того стоило. Оно того стоит.