Читать книгу "Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты - Макар Бабиков"

Однако цепь удалось растянуть всего метров на полтораста, на большее людей у меня не хватает, и так разрыв от одного бойца до другого очень широк.

Шоссе мы держим под обстрелом, и японцам пересечь его не удается. Тогда две или три группы их уходят еще дальше, через тоннель проскакивают на другую сторону дороги и выходят во фланг отряду. Как и утром, обходя нас сбоку, они угрожают отряду окружением. Пока их немного и охватить отряд со всех сторон они еще не в силах. Хуже будет, если с той стороны к ним подойдут подкрепления.

Держаться становится все труднее, наши легкие укрытия не выдерживают близких разрывов мин и снарядов, а закапываться в землю мы не можем, у нас нет даже лопат. Пока мы еще лежим вдоль дамбы и по шоссе, японцы сближаются, но не атакуют. Хуже будет, если они нажмут сразу с нескольких сторон. Да и приближается вечер, темнота.

От взвода Никандрова и еще дальше — от моря, от устья реки, стрельба все усиливается и нарастает. Ухо уже давно привыкло чутко улавливать все перипетии боя, где он затихает, а где накал его достигает предела, куда стреляют свои и откуда чужие.

И сейчас, прислушиваясь к тому, что делается у соседей, мы все отчетливее ощущаем, как бой на левом фланге, у моря, стал откатываться от прибрежной окраины в сторону железнодорожной станции и рыбного порта. Ко мне приполз связной Гузненкова Борис Белавин и сказал, что рота автоматчиков, не выдержав напора японцев, стала отходить от береговой дамбы к железнодорожной станции.

Теперь, при отступлении роты автоматчиков, угроза окружения всей нашей десантной группы стала еще более возможной. Денисин и Леонов решили вывести отряд из приречной полосы, чтобы избежать окружения неприятелем. Надо было во что бы то ни стало сохранить локтевую связь с автоматчиками, не допустить, чтобы японцы вклинились между нами и ими. Приказ об отходе передали по взводам и отделениям.

И отряд опять был вынужден оставить предмостный участок. Отступать под напором врага горько, обидно. Тяжело бросать то, что завоевано кровью. Еще горше на сердце, когда сознаешь, что придется вновь брать оставляемое.

А японцы опять надавили так, что десантники не смогли удержаться.

Правда, мы не бежим в беспорядке, не бросаем оружия, рюкзаков с боеприпасами, но вынуждены отходить, отползать и перебегать назад, отстреливаться и опять бежать. Отступать нам далеко нельзя. Удержать плацдарм в припортовом районе до подхода следующего эшелона приказано любой ценой. Можно, уберегаясь от минометного и артиллерийского обстрела, от атак более многочисленного врага, бросить один рубеж, отойти на другой, вернуться, опять перейти на новое место, но оставить прибрежный участок, покинуть причалы мы никак не можем.

Фланги отряда изогнулись назад и образовали большую дугу выступом к реке. Мы стараемся отходить без торопливости, чтоб японцы не погнались нас преследовать. Но они наседают на пятки. Только мы было оторвались от них и проскочили окраинные дома, надеясь за крупными зданиями пробиться в порт, как наткнулись на заслон.

Японцы залегли в укрытиях, засели в домах и встретили нас таким плотным пулеметным огнем, что мы повернули в сторону. Приблизиться к ним и применить гранаты не удалось. Путь в городские кварталы нам отрезали. Пришлось податься вправо, к прибрежной полосе между торговым и рыбным портом. Это довольно обширная низина, невдалеке от того места, где вчера проходил мой взвод вскоре после высадки. Место голое, открытое, незащищенное, но по нему придется уводить отряд от противника.

Сунулись к железнодорожной станции, надеялись там уцепиться, но из привокзальных зданий вражеские пулеметчики полоснули так, что нам пришлось снова отойти назад. Подались к заливу и по песчаной косе, отделяющей железнодорожные пути от широкого устья реки с затопляемыми берегами, двинулись на побережье, в район вчерашней высадки.

Тут неприятельские мины и снаряды перестали нас настигать. Но место для боя очень неудобное: песчаная, местами заболоченная низина, никаких крупных построек и укрытий. Если японцы поймут, в какую дыру нас загнали, навалятся и используют свое численное превосходство, то они могут нас основательно раскромсать, а остатки прижать прямо к урезу воды, и тогда положение отряда станет отчаянным. Мы эту опасность почуяли сразу. И потому, не пытаясь даже выставлять группы прикрытия, бегом бросились пересекать это опасное место. Японцы почему-то не воспользовались нашим невыгодным положением и не ударили по десантникам. Такая их оплошность позволила нам беспрепятственно от них оторваться и выйти к постройкам в торговом порту.

Мы за эти дни успели освоиться с повадками противника. Они плохо маневрируют минометами и легкой артиллерией, а от мин и снарядов мы как раз страдали больше всего. На коротких дистанциях у нас очень хорошая плотность огня. И потому японцы никак не могут сблизиться с нами, чтоб подмять десантников под себя, подавить их своим численным преимуществом.

Если бы японские офицеры сообразили и передвигали бы минометы и пушки в одной цепи с наступающими солдатами, положение наше оказалось бы совсем незавидным. Тогда они могли бы зажать нас где-нибудь и методично крошить. Нам остается только умело пользоваться этой оплошностью японцев.

Как только мы вышли на прибрежную полосу, беспокойство и тревожное предчувствие чего-то еще более трудного навалилось на нас. И было отчего: два наших корабля — тральщик и эскортный корабль, прекратив обстрел вражеских позиций, уходили из бухты в открытое море. Кому-кому, а моряку-десантнику особенно понятно щемящее чувство, которое овладевает бойцом, когда он, оставшись наедине с врагом на чужом берегу, провожает взглядом свои уходящие корабли. Когда корабли возле тебя — это сила. Они хоть и позади, но это надежный щит, их пушки прикрывают от нажима врага и спереди. Сейчас так и подмывало чем-то посигналить, обратить на себя внимание, чтобы корабли задержались, подождали бы нас. Но они, набирая ход, скрылись из глаз.

III

В то время как отряд продвигался вдоль железной дороги и осталось совсем немного до первых крупных домов, примыкающих к порту, к нам, размахивая руками и что-то громко крича, бросились бежать человек шесть-семь. Судя по всему, это не могли быть солдаты противника. Чуть замедлив шаг, мы подождали, пока они добегут до нас, и узнали своих. Это оказалась группа разведчиков старшего сержанта Константина Тярасова, которого сегодня рано утром Леонов направил к устью реки на стык с ротой Яроцкого, чтобы прикрыть отряд от неожиданного нападения с той стороны. После того как отряд через город отошел к Пхохондону, группа эта с нами соединиться не сумела и осталась изолированной.

Сейчас на ходу ребята возбужденно рассказывают о том, что с ними произошло. Когда японцы отрезали их от основного ядра десантников, Тярасов, Ермаков и еще трое молодых бойцов залегли у оконечности земляной насыпи, где она вплотную подходит к заливу. Эту горсточку бойцов японцы вознамерились уничтожить или захватить. Не менее двух десятков японских солдат сначала ползком приблизились к насыпи. Матросы хорошо укрылись и удачно отстреливались. Японцы несколько раз пытались пробиться на насыпь, но, встреченные огнем автоматов и гранатами, откатывались назад. Тогда они залегли и повели редкий, но прицельный обстрел. Десантники, экономя боезапас, тоже перестали стрелять очередями. Гранаты у них кончились. Группу зажали почти в кольцо. Позади их оставались только заросшие камышом плавни. Отражая наскоки наступавших японцев, матросы держались за насыпь. Но силы были слишком неравны. В перестрелке трое молодых, впервые оказавшихся в бою десантников из роты автоматчиков, были убиты, вторично был ранен Ермаков. У Тярасова и Ермакова осталось лишь по одному неполному магазину к автомату. Но они все еще сдерживали японцев, не подпуская их вплотную. Прикрывая друг друга огнем, они сумели уползти в заросли камыша и в них оторвались от своих преследователей.