Читать книгу "Захват Московии - Михаил Гиголашвили"

Задрёмывая, я решил отложить дневник до завтра. До рейса будет много времени, можно будет всё обстоятельно записать… А потом — Мюнхен, дом, Элизабет… Её глаза… Да, стыдно… Но это же было предательство тела, а не души!.. И папа, конечно, с разговором… Пятьдесят тысяч — не пять евро… Но зато какая была практика!.. Как это полезно!.. Со сколькими носителями языка я вступал в диалог!

Колёса своим стуком клонили к подушке, выбивали из головы всякие мысли, но я упорно собирал их, думая, что эти десять дней многому меня научили, но, несмотря на приключения, мне будет не хватать и этих людей, и этого адреналина, которым тут пронизан воздух — не то что «в сытой Европе, где мухи со скуки дохнут», как сказала сестра Алки в нашем споре (где лучше жить), не найдя больше ничего, что можно было бы поставить в упрёк Старому Свету, на что я ответил, что дохлые мухи лучше голодных волков.

И когда мама будет завтра спрашивать, что я видел, я скажу, что страна чудовищна и монстрюозна, но народ добр, открыт, прост, контактен, терпелив, беззащитен и безвинен, хоть и обобран до нитки, оболган до предела и запуган до немоты. Люди-людолюбы! В них есть и широта, и глубина, и загадка; и главное, несмотря ни на что, люди не теряют надежды, хотя и обречены(если верить полковнику) ещё долго жить под гибридом животного с растением… Немцам бы такой оптимизм, а то всё в депрессиях пропадают. Пожили бы в Московии — узнали бы цену жизни!

Да, опасная, прекрасная своей затаенной грустью, многотерпением и святой простотой страна, хотя народ обирают, унижают, обманывают, поэтому люди генетически начеку и ментально насторожены, все закованы в общие цепи, все друг другу дают взятки, квазиподкупают…

Может, и прав полковник: жизнь в России — сплошное преодоление препятствий, созданных для вымогания денег. Но права и Бабаня, когда говорила мне, что главное — ощутить душевную ясность этого наивного, всему верящего народа мечтальщиков и фантазёров!.. Вот, Максимыч в узелке последнее принёс на дорогу, Самулович угощал чем бог послал, сержант Санёк десять раз в ларёк бегал, а мог бы и не бегать, сказать, как в Германии все говорят: «Это не моя проблема», — и всё… Нет, тут все проблемы общие… еще, наверно, с татар завелось — общая беда, надо всем вместе спасаться… Чистые, бедные души… Но что-то витает в воздухе тревожное, люди будоражатся, недовольны, жалуются… Но что потом? Опять революция? В 2017-м? Фредя хоть иногда и идиот, но у него есть глаза и уши, он может ощущать…

Через полчаса шумно заглянул полковник:

— Маузи, не желаете освежиться? Сказка, голубой боржом!.. Девушка-богиня!

На это я, очнувшись от дрёмы, ответил, что сегодня уже было, у Алки, и кратко поведал ему о трёх вёдрах дедушки Людвига, выделенных на человека скупым и расчётливым богом. Полковник, придвинув глаза с широкими зрачками и дыша коньяком, опять начал шутки о том, что давно ждёт того времени, когда, наконец, его перестанет беспокоить эта хроническая болезнь — эрекция и когда, наконец, старость раскинет свои спокойные прохладные крыла, чтобы можно было, действительно, успокоиться:

— Впрочем, у некоторых и после смерти стоит — говорят, что отец Лаврентия Берии, Павлэ Берия, умер в возрасте 97 лет во время полового акта и член никак не смогли уложить на место, он торчал, величиной с милицейский жезл, и каких только знахарей и гадалок не приводили — безрезультатно… Так и хоронили, еле крышку гроба удалось заколотить…

— Как?.. Мамин крышкин гробин гвоздик не били? Не хоронили?

— Похоронили. Ну а куда деться? Наверху никого не забудут, все в одну помойку уйдем, даже костей не останется, как от динозавров, — в нас слишком много химии… Знаете, Маузи, давайте выпьем, пока живы, за те часы, когда нам было хорошо! — разлил он.

Выпили. Полковник спрятал пустую бутылку обратно в пакет (куда отправил до этого пустые коробки и консервные банки), сказав:

— Терпеть не могу, когда воняет рыбой, даже если это и белуга… Ничего, приедете в Тбилиси — там вас угостят жареной осетриной с наршарабом…

— Что такое? Нашараш? — Я насторожился сквозь истому.

— Сок граната… Я сам в Грузию ехать не могу, но поручу вас опекать, люди еще остались, хотя этот нынешний президент почти всех моих сотрудников прогнал с работы, я вовремя ушёл… Травы хорошей покурить не желаете? — вдруг кротко и вкрадчиво спросил он. — У меня есть, отличная, у одного таджика изъяли пять кило… Вы же любитель, а?

— Нет, не курю… это мне хватит, — я показал на коньяк, который укачивал в такт с поездом, не пьянил и не тупил, а наполнял душу уверенностью и твёрдой радостью, что всё хорошо, и было бы еще лучше вот так, в поезде, поехать куда-нибудь далеко, хоть на очень Далёкий Восток… У нас таких уютных поездов — с чаем, постелью и массажем — нет, у нас сел — проехал — вышел. Да и откуда будет, когда одно Подмосковье чуть ли не больше всей Германии?..

Полковник, опять наклонившись к своей сумке, зашмыгал носом и откинулся на сиденье, прикрыв глаза:

— Эх, геноссе Маузи, как хорошо будет в Баварии! Будете ко мне в гости приезжать, во дворе сидеть, вино пить.

— Там пиво… и шнапс…

— Пиво — напиток, которым греки поили рабов! Это пойло для низшей расы — арийцам пристало пить только вино! Ничего, я их научу цивилизации… Будут пить вино без шнапса. Выпишу повара, обязательно мегрела из Западной Грузии, вот где родники эти били и лозы дыбом стояли… Мегрелы — лучшие повара… В Восточной Грузии только шашлык, хашламу и лобио хорошо готовят… Он же будет и садовник, и пекарь, и слесарь, и сторож… Хлеб я тоже буду обязательно выпекать свой… Шотиспури…Что? Это такой особый хлеб… Его, по преданию, любил Шота Руставели, слыхали, нет?.. Построю печь, но не для того, чтобы кого-нибудь сжигать, а для хлеба… Знаете, есть анекдот: едет автобус с туристами из Израиля посетить музейный комплекс Дахау…

O, Gott, без Дахау ничего не обходится!

— …вдруг автобус ломается, вокруг никого, водитель не знает, что делать, потом видит — невдалеке крестьянский дом, на пороге стоит бюргер-фермер, трубку курит. Водитель — к нему: «Мы везем евреев в концлагерь, но у нас, к сожалению, с автобусом проблемы. Вы бы не могли нам помочь?» Немец говорит: «Конечно, с удовольствием, но только у меня дома печь маленькая, микроволновка…»… хе-хе… Что-то душновато, может, открыть окно?

Он как-то покраснел, зачесался, рывками открыл окно, после чего мы вышли в коридор, где он продолжал говорить о своих планах развести поросят и ягнят, проложить водовод к серным источникам, о которых читал в Интернете, и создать хор тирольского пения. Не поленился принести из купе наши рюмки:

— Ну, чтобы в этом моём новом доме все ролексы-люрексы и жалюзи-джакузи на месте были!.. Система долби для дебилов! Чистый воздух, яркое солнце, полная чаша!

— Да, в чаще тиши чешут уши ежи и ужи… — понял я и тоже захотел в летнюю баню дедушки Людвига, где так хорошо будет целоваться с Алкой, когда она приедет в Баварию… «Я ей покажу ту скамейку, где ей вставать на коленки… И если дедушка Людвиг тоже захочет отстегивать ей 400 долларов в месяц, я против не буду — пусть… Не противно… Ведь я сам из дедушки, через папу, вышел!»