Читать книгу "Беглый огонь - Петр Катериничев"

– Как влез во все это Дима Крузенштерн? Случайно. Он же не только банкир, но и компьютерщик. Заметил мельтешню вокруг «Точприбора», стал наводить справки… И – совершил ошибку. Роковую. Он пошел к тебе консультироваться. Как к умнику и гению компьютерных технологий. Как к другу детства. Ты правильно просчитал действия Круза: не стал бы он торговать страной и вполне мог проинформировать нужных людей в заинтересованных учреждениях и опустить на завод «занавес». И ты Крузенштерна убрал. – Я замолчал, прикрыв глаза рукой, пережидая ярость, собрался, продолжил вполне спокойно: – Все, все, даже Шекало, связали эту акцию с проблемами самого «Континенталя», которые у него начались незадолго до общего кризиса. М-да… Доверчивость и откровенность Димы с другом детства стоили ему жизни.

– Послушай, Дронов…

– Я не закончил. Ты успел узнать у Крузенштерна о его встрече со мной. И – вульгарно струсил. Ты же знаешь, насколько я несбалансированная личность! Устроил у меня дома показательный капкан и умыл руки. Девчонку придушил, гнида! Нет, не сам, зачем пачкать холеные руки? Двух братанов беспамятных велел забить, чтобы на меня калединскую разборку навести… Кстати, этих кто? Глава привратников и невозмутимый «шкаф», что сопроводил меня сюда? – Я уставился в мутные, окаймленные белесыми ресницами глазки Кулдакова, скривился в невеселой ухмылке: – Да у тебя тут не фирма – кубло змеиное! Видишь, какой я догадливый, когда в ударе!

– Говори, говори, я слушаю. – Кулдаков брюзгливо выпятил нижнюю губу.

– Ты еще добавь: напоследок. Что говорить, лихие ребята, вдвоем семерых сонных победят и не почешутся! Так о чем я? Ну да: ты расставил на меня капканы и стал выжидать, чем кончится. А я добрался-таки до Покровска – любопытство разобрало.

– Любопытство губит кота.

– А я не кот. Я – лев! Особенно когда в гневе! – Я снова закрыл глаза, переводя дыхание, сдерживая ярость. – Ладно, проехали. Как только я объявился в Покровске, меня стали показательно долбать люди Филина. После кризиса он остался единственным претендентом на «клад». И твоя задача была проста как яйцо: выхватить пойманную рыбку из рук добытчика! И у тебя даже человек продвинутый нашелся – тот самый новый начальник Покровского УФСБ! И – повод для вмешательства силовых структур УФСБ в разгром неизвестных пришлых: это их снайпер завалил Смотрящего по Покровску, Козыря! Главное, что действия Филина и твои были санкционированы высокими, но разными чинами! Но Филин был слишком близок к успеху, его операция вышла на завершенку, и калифорнийский патрон дал тебе указание замереть и не отсвечивать. А тут еще и Дедушка проснулся не ко времени и поменял «рыбок» в аквариуме! Всех. Поле битвы, как о том мечталось, досталось бы мародерам, если бы не иракский конфликт, не «сеточка» Системы над Объектом… Но я, я перехватил «рыбку» у Филина, я спровоцировал нарушение Системы и – ушел под лед чуть раньше, чем опустилась «завеса»! Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Я перевел дух. Продолжил насмешливо:

– И что ты имеешь теперь вместо вожделенных миллионов? Невыполненные обязательства перед калифорнийским боссом и липкий страх перед здешними силовиками, которые копают, уж будь уверен. И какая разница, кто тебя замолотит вскорости, твои американские друзья или российские недруги?.. Разумеется, вместе с бультерьерами. – Я кивнул на стоящих по бокам убивцев. – Так надежнее.

Кулдаков сидел замершим сфинксом. Разлепил толстые губы:

– Складно сочиняешь. Доказательства?

– Существования товара?

– Да.

– А ты стал деловым.

– Я всегда им был.

– Жаль. – Я вздохнул искренне. – Итак, доказательства… Как же без них? Сейчас нарисуем. Или ты считаешь меня самоубийцей? Как справедливо говаривал дедушка Энгельс, террор – это не господство людей, способных внушать страх, это, наоборот, господство насмерть запуганных людей! И ты сидишь сейчас в своем особняке как сдрейфивший барсук в норе; по правде сказать, я к тебе и не сунулся бы, но что делать с таким товаром, который может купить только один человек в мире? Или два? И по улицам эти двое запросто не ходят даже в Америке! Нет, пора покидать съехавшую с резьбы родину и линять на гостеприимную чужбину. Сумма сделки стоит того.

– Ты не можешь знать…

– Прекрати, Ника! Здесь не обязательно быть компьютерным гигантом, здесь важно иметь представление о принципе! Я, может, думаю плохо, а соображаю хорошо! Для патрона в Штатах товар стоит миллиарды, для нас с тобой – ничего, пшик! Но патрон легко выплатит несколько десятков, а то и сотен миллионов зелененькими, чтобы получить товар, чтобы сэкономить свои миллиарды, чтобы превратить миллиарды в десятки миллиардов! Простой арифметический расчет!

Ну наконец-то! Заплывшие жиром глазки Ники Кулдакова подернулись поволокой алчбы и азарта.

– Доказательства! – почти выкрикнул он.

– Бумагу! Я не мастак в ваших компьютерных игрушках, но эту штучку я запомнил намертво, сейчас я тебе ее нарисую! Элементик, фрагмент, но умному достаточно! А тебе, компьютерному чудиле, и подавно. Как говорят в Одессе, разуйте глаза: мы имеем тот товар, который вы хочете! Бумагу, я сказал!

Ника послушно двинул мне листок, я вынул «паркер», сдернул колпачок, произнес победно и не менее азартно:

– Смотри!

Это последнее восклицание относилось не только к завороженному мельканием мнимой изумрудно-долларовой зелени Кулдакову, но и к двум обалдуям, послушно торчавшим у меня по бокам; эти могли иметь не столь радужное воображение, но на неожиданно-победное «Смотри!» все люди реагируют одинаково: таращатся во все глаза! Я зажмурился что было сил и надавил пером на бумагу. Вспышка была ослепительно белой, как плазменный вихрь! Каждый, кто видит такую, не только слепнет на последующие пять минут, но и получает нешуточный шок!

Почувствовал сквозь сомкнутые веки угасание белого пламени, вскочил и – одним движением, с хрустом, загнал ручку, зажатую между пальцами наподобие стилета, в глаз телохранителю слева! Ручка вошла полностью, мужичок дернулся в смертной конвульсии, а я уже запустил ему руку под пиджак, выдернул из кобуры пистолет и рукояткой приложил в переносицу второго; тот упал на четвереньки, я повторил удар сверху вниз, раздробив затылочные кости. Мертвое тело тяжело осело набок.

Ника Кулдаков сидел в стопоре, моргая невидящими глазами, шарил-сучил ручонками по столу. Я подошел к нему тихонечко, упер ствол пистолета в висок, прошептал нежно:

– Ну что, сучий потрох, доигрался в денюжки? Ты, кусок дерьма, подумал хоть на миг о Диминых дочках? О Тамаре?

Ника беззвучно открывал и закрывал рот, но я знал: он меня слышит.

– Ты решил правильно: я пришел тебя убить.

Слова эти я цедил сквозь зубы, сдерживаясь из последних сил; перед глазами стояли лица Тамары, Диминых дочурок, девчонки, задушенной по приказанию этого куска падали… Жирный загривок Кулдакова затрясся, и тут накат ярости ослепил меня хлеще плазменного блица!