Читать книгу "Паломничество жонглера - Владимир Аренев"

— Поплыли, — тихо сказал одноглазый. — Вдоль берега, на север.

— Господа, а может?..

— Поплыли, — повторил за одноглазым другой, с крючковатым носом и ушами, что твои лопухи. — Граф Пайнурд дважды своих приказов не повторяет.

— Ну что? — спросил он чуть тише у одноглазого. Тот отвернулся, снял повязку и некоторое время сидел затылком к лодочнику, вглядываясь в удалявшийся берег. Шум там затихал, мечи уже не звенели.

Одноглазый надел повязку и повернулся к лопоухому:

— Жаль, что не приехал король, с ним у нас был бы хоть какой-то шанс. А с Камэном… ты не ошибся, иппэас даже не захотел их принять всерьез.

— Но так мы избавились от самых непокорных. Забавно, кое-кто из них даже гордился своей миссией.

— Мы рисковали, — с легким упреком произнес граф Пайнурд. Было ясно, что он не в первый раз говорит об этом. — Если бы иппэас выслушал их, если бы у посланных всё получилось, положение их только упрочилось бы.

— Мы рискуем изо дня в день, ваше сиятельство.

— Верно. Но сегодня… — Одноглазый потер лоб и, закусив губу, снова оглянулся на берег, где процессия уже продолжала свой путь к Храму. — Сегодня мы рисковали вдвойне. Я рисковал…

— Вы что-то почувствовали… им?

— Да. Там… там кто-то был… по сути, там было несколько источников, возмутивших пространственно-временную ткань. Поэтому я и не смог точно определить…

— Ваше сиятельство, я не чародей и не ученый. Я воин — и простите мне, но я спрошу как воин: это опасно для нас?

— Не знаю, для нас ли. Для меня — наверняка.

— Вы — защитник всех неарелмцев, единственная их надежда! И если вы говорите, что это угрожает вам, значит, оно угрожает всем нам.

Граф покачал головой.

— Не знаю, — повторил он. — Вполне может быть, что оно угрожает не только мне и не только неарелмцам в моей особе, Яукилд. Возможно, оно угрожает всему Ллаургину. А может, — добавил одноглазый, — я чересчур мнителен и ошибаюсь.

И он засмеялся так, что у налегавшего на весла рыбака вдоль хребта забегали мурашки.

* * *

…Итак, в 698 году от Первого Нисхождения Фриний, уже чародей пятой ступени, вернулся в Сна-Тонр Двуединый.

В городе его ждали дурные новости и письмо от Тойры. Новости заключались в том, что даскайль Конгласп погиб в тот же день, когда он, Фриний, вышел из Пелены. Погиб от разрыва сердца, совершенно неожиданно. («Как будто можно такое предвидеть!» — с удивившей его самого горечью подумал чародей.)

Также он узнал, что Держатели, разрушенные во время памятной безумной ночи, так и не удалось восстановить. Попросту не нашлось никого, кто знал бы, как это делается — возводить башни, способные перераспределять и гасить векторы напряжения во время разрывов пространственно-временного полотна. Многие даскайли были всерьез обеспокоены этим фактом и пытались теперь установить дистанционную связь с несколькими другими эрхастриями в надежде, что там отыщется если не нужный мастер, то хотя бы древние свитки, в которых описана технология постройки Держателей, — однако пока похвалиться было нечем.

Письмо Тойры оказалось ничуть не лучше здешних новостей. В нем странствующий проповедник сообщал, что «так и не дождался твоего возвращения. Уезжаю. Встретимся в Тхалемском монастыре Пестроспинной. Я рассчитываю быть там в месяце Змеи, не раньше. До этого времени займись вот чем: отправляйся к Сломанному Хребту и попытайся отыскать там сходы в Лабиринт. Поговори с горцами, расспроси их о поверьях, слухах, легендах, связанных с Лабиринтом. Но если вдруг отыщешь входы, я категорически запрещаю тебе входить туда, даже приближаться к ним более, чем на двадцать шагов! Так или иначе, вне зависимости от результатов поисков, будь добр прибыть в Тхалемскую обитель в первой декаде месяца Змеи. Если ты помнишь, именно тогда истекает срок нашего договора. Там я дам тебе ответы на многие вопросы, которыми ты мучил меня раньше и на которые я прежде отказывался отвечать.

Не входи в Лабиринт!

Тойра».

Признаться, Фриний плохо понимал, зачем понадобилось его приемному отцу давать такое задание — на первый взгляд, совершенно бессмысленное. О Лабиринте существовал целый корпус свитков, исследований и записок, и вряд ли за несколько месяцев (а раньше весны в горах делать нечего) чародей, даже пятой ступени, сумеет добиться больших успехов, вообще — чего-нибудь добиться.

Как бы там ни было, теперь у Фриния появилось свободное время, и он вполне мог выполнить просьбу сна-тонрских даскайлей и поехать вместе с одним из них, Зийлодом, в Нуллатон, чтобы предстать пред сиятельные очи короля и самолично поведать о виденном в Вольных Землях и о предложении тамошнего графа.

Встреча с Суиттаром Двенадцатым не произвела на Фриния особого впечатления. Как показалось чародею, короля творившееся в Неарелме ничуть не интересовало; он слушал с выражением вежливого внимания на лице и благосклонно кивал в нужных местах, но мыслями был далеко от тронного зала. В отличие от двух своих подчиненных, присутствовавших при аудиенции. И господин Фейсал, и господин Свендирэг отнеслись к сказанному Фринием всерьез; верховный иппэас даже пожелал встретиться с чародеями еще раз, дабы подробнее узнать, что думают по поводу происходящего даскайли Сна-Тонра.

Впрочем, Фринию показалось, господин Свендирэг уже имел собственное мнение насчет «зандробовых отродий» и ни к каким переговорам склонен не был, а расспрашивал чародеев исходя из правила: «Чем больше узнаешь о противнике, тем скорее приблизишь его поражение».

Так или иначе, тонкости придворной политики Фриния волновали меньше всего. При первой же возможности он, распрощавшись с Зийлодом, отправился в Тайдон, где и застрял примерно на месяц. Госпожа Рисимия умела быть весьма убедительной, да и времени, казалось, у Фриния еще полным-полно. Первую половину зимы, с Нетопыря по Крота, он грелся в постельке у вдовы и вяло занимался исследованиями в университете. Потом таки распрощался с госпожой Рисимией и поехал в Улурэнн.

Собственно, Фриний и дольше оставался бы с вдовой, однако ее слова о том, что после возвращения он стал «понятнее и человечней», а еще — участившиеся сны с цветными полосами и падением, во время которых он бормотал странные слова, даже кричал, — всё это заставило Фриния покинуть любвеобильную госпожу Рисимию. Ему не нравилось, что она слышала его бормотание во сне, тем более что пыталась наутро пересказать услышанное.

…И потом, рано или поздно, но разговор по душам с Купчиной должен был состояться.

Однако так и не состоялся. В Улурэнне Фриний не обнаружил ни Кирхатта, ни Фриндзоли, вообще никаких их следов. Создавалось впечатление, что Купчина и не возвращался в город после встречи с Фринием в Вольных Землях, а Пышка оставила Улурэнн примерно в месяце Цапли, то есть вскоре после упомянутой встречи.

Все поиски возможных зацепок (куда уехала Фриндзоля, собиралась ли вернуться, где теперь искать ее и Купчину) ни к чему не привели. Сроки поджимали: месяц Сколопендры подходил к концу, из Улурэнна в сторону Сломанного Хребта отправлялся торговый караван, следующий ожидался нескоро, так что Фриний сдался и пообещал себе обязательно отыскать Купчину, но потом, когда освободится. Сразу же после встречи с Тойрой он увидит Купчину и поговорит с ним.