Читать книгу "Император Наполеон - Николай Троицкий"

Кстати, о маршалах. Да, их осталось в строю у Наполеона только семеро. Но зато и в Северной (главным образом), и в Альпийской армии у Сюше командовали отдельными корпусами очень талантливые генералы, из которых шестеро тоже станут в будущем, уже после смерти Наполеона, маршалами: Жерар, Мутон, Друэ д’Эрлон, Рейль, а также Г. Молитор и Б. Клозель[1680].

Боевой дух Северной армии, равно как и эффективность ее действий определялись различными факторами, но решающим был харизматический авторитет, в буквальном смысле культ личности Наполеона. Вот как пишет об этом Доминик Вильпен: «Магия его личности подчиняет себе всю армию. Солдаты, ничего не понимающие в стратегии, с изумлением смотрят на сверхчеловека, часами склоняющегося над картами, тучами рассылающего эстафеты и при этом диктующего письма, всевидящего, всезнающего и догадывающегося обо всем. Они боготворят его. Он - голова, они - ноги»[1681]. Е. В. Тарле отмечал, что в те дни «английские лазутчики не могли прийти в себя от удивления и доносили Веллингтону: “Обожание Наполеона в армии дошло до размеров умопомешательства”. С этими свидетельствами согласуются и показания других иностранных соглядатаев, присматривавшихся к настроениям во Франции»[1682].

Здесь же Евгений Викторович обратил внимание на такую подробность: «Ни Веллингтон, ни его шпионы не разглядели в настроениях французских солдат еще и другой черты, которой не было до сих пор в наполеоновских армиях, - это подозрительности и недоверия солдат к генералам и маршалам. Солдаты помнили, что маршалы в 1814 г. изменяли императору. Слепо веря Наполеону, они хотели, чтобы он поступил с “изменниками” так же, как в свое время Конвент поступал с подозрительными генералами. Гильотина для изменников в генеральских галунах!»[1683] Наполеон на это не шел, но само его присутствие уже внушало солдатам уверенность в том, что генералы и маршалы под личным присмотром «всевидящего, всезнающего и догадывающегося обо всем» императора не посмеют унизить себя до измены.

Виктор Гюго, скрупулезно, как исследователь проанализировав кампанию 1815 г. (и, кстати, глубоко вникнув в подробности битвы при Ватерлоо), верно подметил, что наполеоновский план кампании «был, по общему мнению, образцовым»[1684]. Наполеон исходил из того, что ближайшие две из семи коалиционных армий - Веллингтона и Блюхера - удалены друг от друга на 56 км и растянуты по фронту в 170 км. Он решил вклиниться между Веллингтоном и Блюхером, разбить их порознь, сбросив англичан в море, а пруссаков в Рейн, и затем, подтянув резервы, сразиться с армиями Барклая де Толли и Шварценберга. Успешному выполнению этого плана не помешала даже измена генерала (еще одного будущего маршала Франции) Бурмона, болезненно воспринятая в армии как удар ножом в спину[1685].

Луи Огюст Бурмон, бывший шуан и один из вождей роялистского мятежа в Вандее, причастный к попытке убить Наполеона с помощью «адской машины» 24 декабря 1800 г., был помилован Наполеоном и в 1813 г. получил от него генеральский чин. В марте 1815 г. Бурмон был помощником М. Нея, когда тот вызвался доставить Наполеона «в железной клетке» Людовику XVIII, а во время «Ста дней» по ходатайству того же Нея занял должность командующего пехотной дивизией в корпусе Э. М. Жерара. На рассвете 15 июня Бурмон оставил свою дивизию и с пятью офицерами штаба, посвященными в его затею, бежал к пруссакам. Там он выдал неприятелю все, что знал (оказалось, немногое) о возможных планах Наполеона и точные данные о численности Северной армии. Фельдмаршал Блюхер, естественно, обрадовался предательству Бурмона, но принять самого предателя отказался и даже «велел передать ему, что считает его “собачьими отбросами”»[1686].

Ни Блюхер, ни Веллингтон не смогли (или не успели) извлечь из предательской информации Бурмона какую-то пользу для себя. Наполеон в течение дня 15 июня рядом ложных маневров сбил с толку союзное командование, вышел со всеми своими силами в разрез между Блюхером и Веллингтоном и 16 июня ударил их обоих: Ней с двумя корпусами (Друэ д’Эрлона и Рейля) численностью в 20 тыс. человек должен был взять занятую 7-тысячным авангардом британцев д. Катр - Бра на линии связи войск Блюхера и Веллингтона, а Наполеон во главе 68 тыс. при Линьи атаковал 84-тысячную армию Блюхера. Когда сражение при Линьи было в разгаре, император отправил Нею приказ, согласованный с ним заранее: спешить к Линьи, чтобы «обойти Блюхера справа и со всего размаха ударить ему в тыл»[1687]. Однако Ней потерял полдня у Катр - Бра впустую и не успел вовремя прибыть к Линьи, сорвав тем самым расчет Наполеона на уничтожение армии Блюхера.

Битву при Линьи Наполеон выиграл[1688]. Прусская армия была разгромлена и обратилась в бегство. Сам Блюхер, которому шел уже 73-й год, был сбит с лошади, как и годом ранее под Бриенном, и едва не затоптан французскими кирасирами. «Графу фон Ностицу и прусским кавалеристам, которых он остановил, - читаем об этом у Анри Лашука, - удалось усадить старика - фельдмаршала, находившегося тогда в полуобморочном состоянии, на другую лошадь и вывести его с поля битвы, смешавшись с потоком беглецов»[1689]. Пруссаки потеряли здесь до 20,5 тыс. убитыми, ранеными и пленными, хотя немало и французы - 11,5 тыс.[1690]

Разумеется, победа Наполеона при Линьи (кстати сказать, последняя из всех его более чем 50 побед) была абсолютной. Но император вместе с радостью победы пережил и разочарование: ведь он планировал уничтожить армию Блюхера и вполне мог добиться этого, если бы не досадная (как выяснится потом, роковая) медлительность Нея, казалось бы, совершенно не свойственная «храбрейшему из храбрых». Если бы Ней во главе своих 20 тыс. бойцов по ходу битвы при Линьи и во исполнение приказа Наполеона ударил на Блюхера с тыла, прусская армия перестала бы существовать. Теперь же, разбитая и обращенная в бегство, она тем не менее сохранилась как военная сила и могла восстановить свою боеспособность. Вальтер Скотт при этом справедливо отметил, сколь важно было для пруссаков, что остался в строю их главнокомандующий: «Смерть или взятие в плен Блюхера могли бы иметь для союзников трагические последствия. После такого неудачного боя с очень значительными потерями пруссаки вряд ли решились бы вновь вступить в сражение 18 июня (при Ватерлоо. - Н. Т.) без своего фельдмаршала»[1691].