Читать книгу "Теневая месса - Дарья Кадышева"

И всё же существовала мысль, которая согревала в ночном холоде. Она не дарила надежду, но не позволяла скатиться в отчаяние и окончательно тронуться умом.

Второй медальон.

Катэль мог быть самым хитрым существом на планете, продумывающем каждый свой шаг. Описывая его когда-то, Лета упоминала непредсказуемость и умение угадывать действия противника задолго до того, как тот решится на них. Она говорила, что Катэля удалось победить в первый раз только благодаря объединённым силам сотни чародеев, часть из которых погибла. И всё ради того, чтобы заточить его в темницу. Второй раз помогла простая случайность.

Если Катэль вернёт себе теургию и бессмертие, третьей победы над ним не будет.

Он мог быть самым могущественным и умным чародеем в этом мире. Но даже ему суждено ошибиться однажды.

Иветта не могла поверить, что он просто не знал, что медальонов было два. Это значило, что её друзья закончат всё без неё. Они найдут новую избранную. Не может же быть так, что эламансия подвластна лишь ей одной? Да и где теперь эта власть… Она только слегка притронулась к древней силе, она даже не помнила, каково это. Разве её можно было назвать избранной?

Второй медальон остался у Тамарисы. Она знала, что с ним делать. Возвращение магии в Тиссоф больше не забота для Иветты.

Её пожирал жгучий стыд. За её ошибки, за то, что она не справилась. Не смогла. Не сумела спасти тех, кто доверил ей эту миссию.

Стыд жрал её сегодня с особенным аппетитом, когда Иветту вывели из камеры, буквально протащили по опустевшим и тёмным коридорам Обители, так как сбитые и уставшие ноги уже не слушались, и приволокли во внутренний дворик. Там магичка увидела свою наставницу.

Солнце пряталось за дождевыми облаками. Иветта заметила, что левое крыло Обители было полностью снесено для того, чтобы увеличить площадь двора. Цветочные клумбы исчезли, теперь везде была коричневатая земля, покрытая кое где чёрными пятнами выжженной травы. Синие цвета магического ордена на флагштоках сменились красными цветами Церкви. Вдоль стен тянулась вереница Братьев Зари, а за их спинами выглядывали встревоженные жители Тиссофа. По центру расположилось несколько столбов, к которым были привязаны маги. Одной из них была Дита.

Дворик, где прежде росли цветы и деревья, куда чародеи выбирались изредка на свежий воздух, чтобы отдохнуть от работы, стал местом казни.

Иветта едва узнала Диту: изуродованное порезами лицо, костлявое тело в кровоподтёках, тусклые глаза, сиявшие прежде двумя огромными изумрудами. Белая драная сорочка лишь немного прикрывала тело, подставляя взорам собравшихся во дворе гематомы на тощих руках и ногах, пунцовые следы плети на бёдрах и впалом животе. Верёвка обхватывала её запястья за спиной и, в отличие от остальных магов, ноги, привязанные к столбу крепко, чтобы она не упала. В её щиколотки вбили гвозди.

Так делали, если узник пытался сбежать несколько раз, и потом он уже не мог самостоятельно ходить.

Ржавые стержни гвоздей с крупными головками были измазаны кровью и грязью. Дита смотрела перед собой отстранёно, без всяких эмоций на лице. Уставший взгляд приговорённого к смерти. Взгляд, в котором не осталось ничего, даже мольбы о скорейшей кончине. Утомлённая, бесчувственная пустота.

Иветта повалилась назад, но жёсткая рука в латной перчатке Брата не дала ей упасть. Железные пальцы сомкнулись на локте и рванули, протаскивая вперёд. Ближе к столбам.

«Нет…. Только не снова. Я не переживу это снова».

Это было хуже, чем казнь Радигоста. Дальше мир просто исчезнет, осыпется, словно трухлявое дерево. И свет погаснет насовсем.

Она задыхалась и изо всех сил пыталась успокоиться. Но было мучительно видеть, как палачи ворочают угли в жаровнях, чтобы окунуть туда политые маслом факелы, а верховный служитель поправляет парадную мантию и украшает грудь колларом с золотыми звеньями и подвеской в виде огромного граната. Ближайшие к нему чины, инквизиторы, что-то обсуждали между собой на другом конце двора. Один листал толстую книгу. То, что было для Иветты настоящим кошмаром, для них являлось ежедневной рутиной.

Остальных чародеев магичка не смогла узнать. Да и времени вглядываться в их измученные лица не было. Она смотрела только на Диту. Больше всего на свете она хотела оказаться на соседнем столбе. Разделить эту участь вместе с ней. Все страхи сгинут, возможно, даже боль пройдёт

Это просто смерть. Лёгкая, вездесущая, ожидавшая тебя с самого рождения. Её крылья не причинят тебе боли. Они подарят свободу.

Дита подняла голову и встретила её взгляд. В животе будто заворочались горячие камни, было почти физически больно смотреть в эти глаза, утратившие веру и жажду жизни. Её наставница сломалась. Ей было всё равно, что произойдёт через несколько минут.

Оставленная надеждой, распятая сотнями взглядов. Измазанная кровью и позором.

В бледной зелени чародейских глаз мелькнула тень улыбки. Дита узнала свою ученицу. Она не сердилась на неё. Только пыталась сказать: «всё хорошо».

«Ничего хорошего. Это конец, разве ты не видишь?».

Пока Лек Август читал молитвенную речь, а инквизиторы хором повторяли её за ним и вздевали руки к небесам, палачи складывали хворост к ногам чародеев. Дита пыталась улыбнуться, но всё, что у неё вышло — придание взгляду мягкости и сожаления. Наверное, выдавливать из себя улыбку разбитыми к кровь губами чародейке уже не по силам.

«Это та же Корона. Она вот-вот погибнет на моих глазах, но в этот раз я не смогу помешать».

В такой смерти нет никакой романтики. Она не героическая, она не мученическая. Это обычная смерть, отвратительная в своей банальности.

Сначала будет очень больно, но потом, когда кожа и волосы сгорят, боль уйдёт, и наступит покой. Так это представлялось Иветте. Болевой шок — и всё.

Это должно случится быстро. Совсем немного боли, и Дита никогда больше не будет страдать. Сердце остановится и прекратит борьбу. Ведь это больше не имело смысла.

«Пожалуйста, пусть это случится быстро…»

Иветта глядела своей наставнице в глаза, не зная, что ей сказать напоследок. Выкрикнуть сожаление о том, что она не справилась, мысленно попросить прощения с полными слёз глазами, или же отвернуться?

Она решила просто смотреть. Глаза её, как и глаза Диты, сухи. В них только усталость. И понимание.

Дите не страшно, и Иветте от этого спокойно. Она будет смотреть на неё, будет рядом с ней. До самого конца.

Ты ведь не знаешь, что происходит сейчас в Тиссофе. Каждый день… Каждый грёбаный день там убивают сразу троих.

Он погиб из-за меня. А перед этим сказал, что я — будущее Оплота. Он верил, что мне по силам спасти их.

Это не ответственность, рухнувшая на твои хрупкие плечи. Это шанс.

Ты нужна им.