Читать книгу "Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала - Борис Романов"

Завершающий этап Белого движения был отмечен такими монархическими деяниями, как Рейхенгальский съезд в Баварии (май-июнь 1921), Всезарубежный церковный съезд в Сербии, образовавший РПЦЗ (ноябрь-декабрь 1921), наконец — Приамурский Земский Собор во Владивостоке (август 1922), который также проходил под духовным водительством дальневосточных архиереев РПЦЗ. Он признал причиной революции грехи русского народа, призвал к покаянию и провозгласил единственным путем спасения России восстановление законной православной монархии. Собор постановил, что права на осуществление верховной власти в России принадлежат династии Дома Романовых. То есть Собор признал династию Романовых царствующей несмотря на смуту и на короткое время восстановил в Приамурье основные законы Российской империи.

Раздел V

Послесловие

Глава 12

Правда и кривда об убийстве Царской семьи

Более девяноста лет отделяют нас от 17 июля 1918 года, когда в подвале дома Ипатьева в Екатеринбурге была расстреляна Царская семья и четверо тех, кто остался с ними до самого конца (доктор Евгений Сергеевич Боткин, горничная Анна Степановна Демидова, камердинер Алоизий Егорович Трупп, повар Иван Михайлович Харитонов). Но сомнения и споры об обстоятельствах зверского убийства и о том, все ли члены Царской семьи погибли, начались еще в августе 1918 года, при первом расследовании комиссией Белой армии — и продолжаются до сих пор…

Немало исследователей считает, что мы далеки от знания не только всех деталей трагедии, но даже от знания того, все ли члены Царской семьи были расстреляны в ночь на 17 июля 1918 года. Быть может, кто-то был убит позже? Или даже спасся? Позже мы поговорим о том, почему до сих пор существуют такие сомнения. Не исключено, что в ближайшие годы выйдут новые исследования об убийстве Царской семьи, о том, что многое было не так, как представлялось до сих пор. Некоторые западные авторы декларировали такие намерения (написать об этом) в январе-марте 2011 года в дискуссиях на портале Amazon.com при обсуждении новой книги западных авторов о загадке Анны Андерсон (далее мы поговорим и об этом). Кому-то из российских читателей может показаться странным, но на Западе до сих пор идут об этом ожесточенные, и вовсе не политкорректные, яростные споры, и по-прежнему немалыми тиражами выходят все новые и новые книги о Царской семье.

С другой стороны, именно на Западе пишут о том, что убийство Царской семьи было поворотным пунктом, точкой невозврата, моральным падением всей современной цивилизации в истории XX века. Так, датский исследователь Б. Енсен писал в 2001 году:

Зверское убийство Николая II, его жены, детей и прислуги поистине уникальное событие в мировой истории. Да, и в прежние времена иные монархические персоны подвергались казни в Англии и во Франции, но всегда после публичного судебного процесса, и уж конечно исключая то, чтобы вместе с ними казнили их детей, врача, повара, слуг… Большевистская ликвидация Царской семьи скорее напоминает темное убийство, совершенное бандой преступников, попытавшихся уничтожить все следы преступления [40, с. 119].

Напомним, что 20 января 1793 года Людовик XVI был осужден к смертной казни большинством 383 голосов против 310. Суд над королем проходил в избранном в 1792 году парламенте (Конвенте) Франции, который первым же декретом (осенью 1792 года) отменил королевскую власть и провозгласил республику. Суд над гражданином Капетом был скоротечен, хотя и велся по всем правилам. Адвокаты короля защищали его с неохотой и без всякого усердия, что привело к личным выступлениям короля в свою защиту. Но приговор был суров — казнь.

Далеко не все у нас в России знают, что во Франции до сих пор ведутся споры, справедливо ли было то решение суда Конвента. В 1989 году, в год двухсотлетия Великой французской революции, французское телевидение решило провести небывалое представление — был показан телеспектакль, повторяющий слово в слово суд над королем Людовиком. Одновременно людям предлагали проголосовать — казнить или оправдать короля. Подавляющее большинство оправдало монарха, а несколько процентов осудивших казнить его не решились.

10 февраля 2010 года английская газета The Times опубликовала статью своего корреспондента, который побывал 21 января на ежегодной мессе памяти Людовика XVI в храме над его могилой [100]. Корреспондент подробно описывает ход мессы, отмечает, что храм был переполнен людьми, и некоторые поднимали на руках детей, чтобы те видели происходящее. Он приводит также слова одного из тех французов, с кем он пообщался после мессы:

Я люблю их, потому что у них была душа… Мы не рассказываем нашим детям правду.

Другой его собеседник сказал:

Я пришел сюда, чтобы вспомнить истину. Сотни тысяч людей были убиты революционными солдатами в Вандее, в регионе Западной Франции, где роялизм был мощной и благородной силой в среде крестьян и священства, выступающей против революции.

Корреспондент пишет также (со ссылкой на французские источники Института культуры памяти и наследия королей Франции):

На самом деле тогда (в 1793 году) вся Франция была потрясена его смертью, и все провинции были против того, что произошло в Париже. Он был отцом нации… Его плохая репутация после смерти и до сих пор в школьных учебниках — это вина «политкорректного» варианта французской истории, и эта «политкорректная история» в последнее время была оспорена рядом французских историков.

В комментариях к этой статье одна из читательниц пишет:

Да, я очень рада слышать эту ежегодную мессу для Людовика XVI. Это показывает, что французский народ не забыл об этом нежном монархе… Что-то вроде последнего царя России, Николая.

* * *

Вернемся к убийству Царской семьи. Американский историк Ричард Пайпс писал в 2005 году:

В том, как было подготовлено и совершено убийство Царской семьи, как его сначала отрицали, а потом оправдывали, есть какая-то исключительная гнусность, нечто, что отличает его от других актов цареубийства и позволяет усматривать в нем прелюдию к массовым убийствам XX века… Подобно героям «Бесов» Достоевского, большевики должны были проливать кровь, чтобы связать своих колеблющихся последователей узами коллективной вины. Чем более невинные жертвы оказывались на совести партии, тем отчетливей должен был понимать рядовой большевик, что отступление, колебание, компромисс — невозможны, что он связан со своими вождями прочнейшей из нитей и обречен следовать за ними до «полной победы» — любой ценой — или «полной гибели». Екатеринбургское убийство знаменовало собой начало «красного террора», формально объявленного шестью неделями позже… Когда правительство присваивает себе право убивать людей не потому, что они что-то сделали или даже могли сделать, а потому что их смерть нужна, мы вступаем в мир, в котором действуют совершенно новые нравственные законы. В этом и состоит символическое значение события, случившегося в ночь с 16 на 17 июля в Екатеринбурге… [47, с. 541].