Читать книгу "Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари - Сергей Кузнецов"

На низшем и среднем отделениях обучение продолжалось два года, а на высшем — три. Главное заведение должно было помещаться в Марьине, где разместилась практическая ферма и мастерская по всем ремеслам. Приготовительное и окончательное образование мыслились в Санкт-Петербурге при доме Ее Сиятельства.

Первый выпуск школы состоялся в 1828 году, и тогда же для теоретического отделения был приобретен второй дом. 18 января графиня С.В. Строгонова купила у жены отставного флота капитан-лейтенанта Миллера дом, соседствовавший с владением дочери и «состоящий… между 15 и 16 линиями, по Большому проспекту, за 40 тысяч рублей».[263] С тех пор школа помещалась на обоих участках.

Наиболее триумфальным стал третий выпуск, отчет о нем 7 июня 1830 года напечатала «Северная пчела».

На публичном экзамене, который состоялся в Большом зале Строгоновского дома, присутствовали «многие известные литераторы и ученые», в числе их, возможно, был В.А. Жуковский, который однажды писал А.М. Тургеневу о встрече с графиней Софьей Владимировной: «…У нее есть институт… в нем получается хорошее образование, и из него выходят путевые и полезные люди, с готовым для него ремеслом и местом… Быв на экзамене в институте графини Строгоновой, я нашел, что воспитанников учат довольно серьезно… Сельские управители весьма важные люди: в них нуждаются, и это хлеб верный».[264]

Вначале ученики экзаменовались в Законе Божием, российской словесности, математике, физике, химии, ботанике, геологии, сельском хозяйстве, счетоводстве, геогнозии и горных науках. «Удовлетворительным изъяснением всех предметов учения, основательным и твердым знанием оных, испытуемые удостоверили своих слушателей в лучшем методе преподавания и вместе в своих способностях и прилежании, при которых только можно было им достигнуть в самое короткое время превосходных успехов».

Один удачно изложил предметы геогнозии и образ нахождения полезных ископаемых. Другой воспитанник со знанием дела с ораторским искусством говорил о различных системах сельского хозяйства и объяснил относительные преимущества одних над другими. Наконец, третий ученик представил слушателям удовлетворительное объяснение свеклосахарного производства. Еще три воспитанника заняли гостей чтением своих сочинений: первый — о происхождении и усовершенствовании горных наук; второй — о разрушении и образовании ископаемых тел на земной поверхности; и третий — о селе Новом Усолье. «Слушатели имели удовольствие заметить в сих сочинениях основательное знание изложенных в них предметов, и слог ясный, чистый и правильный».

Экзамен проходил в «Большой готической зале» дома на Невском, как назвала шедевр Растрелли «Северная пчела».

Глава 5

Архитекторы и другие служащие графини Софьи Владимировны

Как известно, свита делает короля. В нашем случае, «королеву» или, еще точнее, fil.l «царицу», как величали в одной из марьинских песен графиню Софью Владимировну, весьма характеризовало ее окружение, причем мы отмечаем два призыва сотрудников. Первый из них относится к 1810-м годам, начальному периоду, который продлился до составления «отчетного альбома» Ермолая Есакова в 1819–1820 годах. Второй — приходится к началу 1820 — начало 1840-х годов.

В первый период, помимо Е. Есакова, работали архитекторы И. Колодин, X. Мейер, А. Менелас, землемер (лесовод) А. Зандрок. Во второй появились новые зодчие — П. Садовников, А. Никитин, И. Шарлемань, С. Тунев.

А. Зандрока на его посту сменил гораздо более квалифицированный А.Е. Теплоухов. Личностью, соединившей две «эпохи», оказался Семен Прохорович Лукин — воспитатель графа А.П. Строгонова, производитель работ, а также художник, поскольку, как оказалось, именно он скрывается под подписью «S. Loukin», оставленной исполнителем гравированного альбома видов усадьбы Городня.

Имение, где графине Софье Владимировне отводился особый дом, располагалось в Калужской губернии и принадлежало княгине Н.П. Голицыной.[265]

Лукин, наконец, известен по марьинскому анекдоту, приводимому Н.М. Колмаковым. Дочери графини, «потому ли что слово подполковник было труднее выговорить, чем полковник, или по другим причинам, называли его всегда полковник. Император Александр Павлович, посещая семью Строгоновых и зная, что Лукин был подполковник, позволил себе сказать им, что они ошибаются. Но дети стояли на своем, упрямо возражая и говоря смело государю, что Лукин их полковник. Тогда государь, видя, что с упрямыми детьми ничего не сделаешь, сказал им: „Ну, пускай же Лукин будет и моим полковником“. И в самом деле, через несколько времени Лукин, по высочайшему повелению, был произведен в чин полковника».[266] Мне удалось соединить между собой все известные факты и установить, что речь идет об одном человеке, который после смерти сына Софьи Владимировны остался на долгие годы (по крайней мере, до 1841 г.[267]) жить в семье Строгоновых, используя во славу ее свои разносторонние способности.

Н.М. Колмаков, будучи гувернером внуков графини Софьи Владимировны, безусловно, был частым посетителем усадеб и устроителем, наряду с сыном, праздников в честь владелицы. По случаю одних из последних именин Строгоновой — 17 сентября 1841 года — А.Н. Колмаков написал марьинскую песню:

При долинушке широкой, Ой, на горке на крутой, Выростает дуб высокой Над излучистой рекой.

Ой на том дубу Орлица Для орлят гнездо свила, И как сильная Царица Своих деток стерегла.

Чтобы злой в ночи охотник На орляток не напал, Чтобы коршун быстроокой Их в гнезде не заклевал.

Их под крылушко сбирает, Чтобы зной их не палил, Буйным ветром не сносило И чтоб дождик не залил.

При долинушке широкой, Ой, на горке на крутой, Стоит терем там высокой Над излучистой рекой.

Ой, в том тереме Графиня Каждый год с детьми живет, Всех покоит, всех счастливит, От беды всех бережет.

С.В. Строгонова «позиционировала» себя матерью всех крестьян и всех служащих. Еще одним, едва ли не равноправным членом семьи стал художник Ермолай Иванович Есаков, вероятно, с юных лет обитавший в доме на Невском проспекте. Во всяком случае, он был связан с ним не менее двадцати лет и за это время исполнил несколько десятков самых разнообразных рисунков, являющихся своего рода летописью семьи первой четверти XIX столетия.