Читать книгу "Кащеева цепь - Михаил Пришвин"

Курымушке-мальчику близок мир народной фантазии, который он населяет персонажами, взятыми из действительности. Неудачный побег Куры-мушки-гиммазиста в таинственную и далекую «Азию» и развеянная при столкновении с действительностью наивная мечта о сказочной стране «Золотых гор» — начало проходящей через весь роман темы любви к Родине. Детство М. М. Пришвина прошло в небольшом имении в Елецком уезде. Наблюдения над жизнью малоземельных крестьян в сознании Курымушки оформляются в легенду о «втором Адаме», который пришел на землю, когда «первый Адам», изгнанный богом за грехи из рая, уже заселил ее и для «второго Адама» свободной земли не осталось. Поиски счастливой страны «Золотых гор» для себя Курымушка в легенде о «втором Адаме» связывает с мечтой крестьянина-хлебопашца о свободном труде на своей земле. Впоследствии легенду о «втором Адаме» М. М. Пришвин называл одной из «главных» своих «жизненных тем». Прекрасная страна «Золотых гор» из сказки у героя «Кащеевой цепи» конкретизируется в поэтический образ зачарованной злым Кащеем, опутанной его цепями Родины, с ее несметными природными богатствами, с ее ширью, привольем, красотой, очищающей и возрождающей душу Михаила Алпатова. Вообще реальная действительность в романе сопряжена со сказкой, и наряду с реальным миром в «Кащеевой цепи» как бы сосуществует и другой, отраженный, сотканный из фантазии. Так, когда Алпатов читает работу Карла Маркса «К критике политической экономии», для него приобретает особый, «сказочный» смысл образное выражение К. Маркса о «золотой куколке», в которую превращаются все товары, а когда Алпатов переводит книгу Августа Бебеля «Женщина в прошлом, настоящем и будущем», то женщина будущего ассоциируется у него со сказочным образом Марьи Моревны. В этом смысле роман М. М. Пришвина дает материал для уяснения роли народного миропонимания и фольклора в становлении личности героя.

Особо следует остановиться на сложных взаимоотношениях героя «Кащеевой цепи» с природой. Не случайно многие главы романа носят такие названия, как «Аромат земли», «Светлолюбивая береза», «Флора и фауна», «Ток». Для Курымушки окружающий его с детства мир природы одухотворен, полон внутреннего очарования и тайны и, пробуждая фантазию мальчика, связывает его «сказку» с действительностью. Впоследствии Алпатов, с его сознанием «среднего интеллигента-материалиста», порвавший с практикой революционной борьбы («марксизм» его, по существу, был доктринерским пересказом чужих мыслей!) и переживший разрыв с невестой Инной Ростовцевой, обращается к природе, как воплощению «естественных законов» бытия, где «нет существенной разницы между человеком и зверем». Привнесение же в эти законы природы «чуда» любви и является началом творчества. Агроном Алпатов хочет осушить озеро, превращенное Кащеем в болото, и возвратить людям забытую ими легендарную «Золотую луговину». Картина весеннего ледохода на реке, которую видит Алпатов, вернувшийся на Родину из Германии, приобретает аллегорический, иносказательный смысл. Это и напоминание Алпатову о детстве (из глубины его сознания всплывают сказочные образы Снегурочки и царя Берендея), и предвещение будущего (грязные льдины кажутся Алпатову разбитыми звеньями Кащее-вой цепи).

В ходе работы над романом его план усложнился, хотя М. М. Пришвин, несмотря на переживаемые им сомнения, остался верен поставленной им вначале творческой задаче. Постепенно автор пришел к заключению, что «Кащеева цепь» должна составиться из трех романов, объединенных композиционно и личностью автобиографического героя. Прослеживая эволюцию центрального персонажа, М. М. Пришвин писал в 1933 году. «В романе Алпатов посредством любовной катастрофы со своих теоретических высот сведен вниз, к грубейшей жизни, где все его лишнее, не свое, мечтательное, нереальное уплывает весной в виде старых льдин, а сам Алпатов, присоединяясь чувством к реву весенней торжествующей жизни, принимается за дело». Автор предполагал закончить «Кащееву цепь» и проститься со своим героем в тот момент его жизни, когда Михаил Алпатов «понял себя самого как художника». К сожалению, этот замысел остался нереализованным. Из трех задуманных книг написаны были лишь две. Работу над третьей книгой М. М. Пришвин начал в 1943 году, но вскоре прервал ее, отвлеченный другими творческими планами («Повесть нашего времени», «Кладовая солнца»). Сохранившиеся в архиве писателя наброски третьей книги романа посвящены периоду первой мировой войны. В 1954 году, завершая вторую книгу «Кащеевой цепи» главой «Искусство как поведение», М. М. Пришвин пояснял: «Где уж тут в мои восемьдесят лет написать мне роман до конца! Но мне кажется возможным рассказать здесь об Алпатове, как он сделался писателем после того, как «ушел в природу».

Первое звено «Кащеевой цепи» — «Голубые бобры» — было закончено М. М. Пришвиным 12 февраля 1923 года. Первая книга романа (три звена) с подзаголовком «Хроника» стала печататься в 1923 году в журнале «Красная новь» (кн. 3,4,5 и 7). М. Горький взволнованно писал автору 20 ноября 1923 года из Берлина: «Кащеева цепь» тоже — превосходно! Не потому, что я хочу ответить комплиментом на Ваш мне комплимент, а — по совести художника говорю. Особенно понравилась мне глава «Кум». «Курымушка» — удивительная личность. И прекрасный Ваш язык говорит через разум читателя прямо душе его» [Горький М. Собр. соч. в 30-ти т., т. 29. М., Гослитиздат, 1955, с. 417 — 418]. Под названием «Курымушка. Повесть в 3-х частях» три первых звена «Кащеевой цепи» были выпущены в 1924 году издательством «Новая Москва». Готовя «Кащееву цепь» для отдельного издания, М. М. Пришвин заменил заглавие третьего звена «Второй Адам» на «Золотые горы». Посылая «Курымушку» М. Горькому, автор сделал на книге такую надпись: «Юному сердцу Алексея Максимовича с родственным чувством. Михаил Пришвин, З.Ш.25, Москва». «Я сейчас работаю над продолжением «Кащеевой цепи», — писал М. М. Пришвин М. Горькому 1 декабря 1925 года, — то был Курымушка гимназистом, теперь будет студентом — эпо— . ха начала марксизма (золотая валюта, винная монополия и т. д.). Мне представляется, что если я напишу это, то вся современность так и раскроется, но это, Вы знаете, всегда что-то представляется, а выходит то, что надо. Трудная работа, упрямая, но, судя по первым трем книгам, все-таки дело свое проверну» [Лит. наследство, т. 70. М., Изд-во АН СССР, 1963, с. 328.].

В дальнейшем «Кащеева цепь» печаталась в журнале «Новый мир». Если первые звенья романа («Курымушка») критика приняла с единодушным одобрением, то продолжение — «Юность Алпатова» — вызвало у рецензентов разные суждения, которые касались как романа в целом, так и образа Алпатова.

Впрочем, и сам М. М. Пришвин был не удовлетворен «Юностью Алпатова», о чем признался 3 октября 1926 года в письме к М. Горькому: «Эта «Юность» меня раздражает: она «рациональна», скучновата, необходима, однако, перед звеном «Любовь» А «Любовь» эту я хочу написать так, чтобы избежать в ней ошибок моей действительной любви: я не понимал в юности, что женщине, которую любишь, надо служить. Но, боже, как я усложняю свое писание, как далеко все от современности, как трудно об этом говорить, не написав...» [Там же, с. 334]

2 апреля 1927 года М. М. Пришвин известил М. Горького о выходе «Кащеевой цепи» в Госиздате. Теперь уже четырем звеньям романа в книге предпослано лаконичное авторское предисловие. «Кащеева цепь», — пояснял М. М. Пришвин, — задумана как цикл повестей, объединенных нарастанием событий в жизни Михаила Алпатова». Оставив без изменений текст первых трех звеньев («Курымушка»), писатель пересмотрел журнальный текст «Юности Алпатова», заменив заглавие четвертого звена на «Бой». Эпизод о зайце Пришвин переносит в начало книги и делает его своеобразным «зачином» уже для всего романа. В журнальной публикации «Юности Алпатова», отвечая читателям «Курымушки», принявшим ее «как автобиографию и семейную хронику», М. М. Пришвин писал: «Я против этого ничего не имею, лишь бы только с интересом читалась эта повесть без настоящих героев и без фабулы. А чтобы еще больше походило на жизнь, я назову в дальнейшем Курымушку настоящим человеческим именем: пусть это будет Михаил Алпатов, младший из четырех сыновей хозяйки Марии Ивановны Алпатовой». Поясняя символику эпизода о зайце, М. М. Пришвин называет свой роман «сказкой», и очень близкой к его собственной жизни, и очень далекой. Во всех дальнейших переизданиях «Кащеевой цепи» автор каких-либо изменений в программный для него «зачин» романа не вносил.