Читать книгу "Имена мертвых - Александр Белаш"

— …и обратно летел — как с горы на лыжах. У меня машина мощная. Можем покататься как-нибудь. Я, кстати, знаю тех, с кем ты в «лендоксе» ездила.

Это надо выложить раньше, чем ее увидит Вальдо. Тогда получится, что Вальдо знает меньше его, и пусть помолчит вечерок о том, как он в Лерау у Анри бывает.

— Да ну? — усомнилась Марсель. Действительно, откуда ему знать?

— Это раньше была тачка принца Леонида, — Тьен отвечал легким тоном человека, сведущего и в придворных, и в салонных тонкостях. Пусть видит, какие мы разносторонние — и ночью по мокрым шоссе носимся без тормозов, и в высшем свете не чужие. — Садовник — ну о нем можно и не рассказывать — ее на пари у принца выиграл. Так что для нас секретов нет… Он твой родич?

— Троюродный брат, — напустила тумана Марсель, недоумевая, как Анику посчастливилось прославиться в «Арсенале» среди молодых. Определенно, какие-то дела в столице у него были! И это придает ей вес в глазах Тьена. Пр-р-риятно…

Они прошли вдоль крепостной стены до Епископских ворот и вышли на Эпархель-стайн, почти напрямик ведущую к Арсеналь-плац; оставалось не больше полчаса самой неторопливой ходьбы до «Арсенала». День угасал; чистое небо из бело-голубого стало синим, с тусклым металлическим отливом. Столбообразное свечение над башней Милосердия, к которому Марсель уже привыкла, тихо таяло, рассеиваясь в сухом стылом вечернем воздухе.

— А скажи, где ты меня видела до гонки? — настаивал Тьен, воодушевленный своим успехом и тем, что Марта так свободно говорит с ним.

— А вот не скажу. — Она изображала упрямство. — Догадайся.

— Стоп. Ты учишься в… а, на факультете журналистики!

— Предположим.

— Тогда ясно! Вам же специально тренируют память, верно?

— Ну… в общем, да.

— А я в прошлом году нарисовался в журнале университета, с портретом — написал туда доклад «Электроника в Дьенне — столетие развития». Читала, да? Дичь сплошная. Я даже на электромеханический завод ходил, смотрел архив — какие они реле выпускали.

Тьен был рад и горд до крайности — она его заметила! она его запомнила в лицо! хотя фотка была плохая и стандартная. Значит, приглянулся? а то! сразу узнала, как только увидела! И напросилась на свидание… дух захватывает.

— Докладик — ничего особенного. Заплатили триста талеров — реально ноль, но кто проверит?.. Ну а как с точки зрения журналиста? я таки технарь, литература не мой профиль…

«Похвали меня, — звучало за словами. — Скажи, какой я классный!»

— По-моему, здорово, — соврала Марсель, в глаза не видевшая той статьи. Комплименты чаще всего лживы, но их ценность — не в правдивости, а в желании доставить удовольствие.

— Пустяки, — пренебрежительно улыбнувшись, Тьен принялся вслух вспоминать, как и кто из его друзей-недотеп отметился в дьеннской прессе (про статью о гонках — молчок), чтоб накрутить себе престиж побольше.

За поворотом показалась Арсеналь-плац, и Марсель перестала слушать спутника — зрелище тяжелого, словно вдавленного в мостовую Арсенала воскресило в памяти пронзительную картину прощания с Аурикой. Распахнутые створки массивных ворот, силуэты охранников у входа — здесь, именно здесь был загробный гараж Князя… Не потому ли, что и площадь, и само здание, несмотря на освещение, — мрачные, гнетущие, холодные? Дурное место, противоположное тем, над которыми стоит сияние?.. Да, да, это был безлюдный оружейный склад. Можно ли преодолеть весельем и музыкой ту отрицательную силу, что довлеет здесь? наверное, в какой-то степени…

Ступая по камням площади к Арсеналу, Марсель неожиданно ясно осознала, ЧТО было сделано ею неправильно, вопреки непреложным великим законам.

Нельзя было соглашаться на пари с Князем. Любое соглашение с Ним, малейший шаг навстречу Его замыслам — это путь к гибели. Нельзя играть с Ним, ставить душу на кон — душа не ставка, выигрышем станет боль… и зависимость, избавиться от которой будет ох как непросто.

Надо было трижды ответить ему «Нет!» — и Он бы исчез!

Как поздно мы порой понимаем свою силу…

* * *

Долорес без всяких приключений побывала на мессе в мунхитской церкви Св. Барбары.

Аны-Марии дома не было. Уходя, она зачем-то переставила фиолетовую розу из гостиной на кухонный стол, в другую вазу… вероятно, чтобы прижать вазой записку.

Роза и записка!

Но почерк знакомый:

«Лола, мне надо уехать ненадолго. Я обязательно с тобой свяжусь. Пожалуйста, не звони в „Каса де лос Рейес“, там меня не будет. Кто спросит меня — скажи, что не знаешь, где я. Твоя Ана-Мария».

Стоило Марсель вернуться — всех как бурей разметало!.. У одной тайны, у второй загадки — что за народ такой эти девчонки? парня, что ли, завела Ана-Мария?

Сгрузив покупки в холодильник, Долорес взяла розу и направилась в гостиную, но, открыв дверь, остановилась.

Лиловая роза из библиотеки по-прежнему стояла там, где она ее оставила.

Та, что в руках, — ВТОРАЯ.

«Откуда в доме взялась вторая роза?!

Что тут гадать… с того же куста, что и первая.

Ана-Мария впустила одного из них, хотя отлично знала, кто они.

Она потому и открыла ему, что узнала.

Ни следов борьбы, никакого беспорядка, почерк ровный, с тщательно выделенным „не звони“. Нашла, куда поместить цветок, разместила вазу на середине стола.

И добровольно ушла с тем, кто к ней явился.

Похоже, она и впрямь нашла себе парня.

Да помогут ей Бог и святая Фелиция!..»

Долорес подумала, что необходимо позвонить Патрису в Маэн — пусть бросает все, заводит катер и жмет вверх по Шееру к ней. «Не хорошо быть человеку одному».

Глава 9

В Монгуардене за цветочным рынком, в четырех кварталах, образующих так называемый Иерусалимский Крест — по имени храма, — есть недорогие гостиницы, где обычно останавливаются средней руки деловые люди, ненадолго приезжающие на рынки, сосредоточенные у речного порта и Южного вокзала. Двухместный номер с завтраком и всеми удобствами вам обойдется в 40–50 талеров за сутки, причем вы без проблем сможете провести в номер женщину.

У нас не полицейское государство вроде России, где вы обязаны по малейшему поводу предъявлять паспорт. Для оформления в гостинице достаточно любого документа, удостоверяющего личность.

Сьер Вильгельм Копман, невысокий коренастый мужчина, дал для регистрации карточку Мюнсского этнографического общества; его подружка-брюнетка — студенческий билет нефтехимического коллежа. У сьера Копмана изысканный, своеобразный вкус — любит экзотику. «Ана-Мария Тойя», ну что ж, запишем.

— На неделю. — Мужчина отсчитал семь сотенных и приложил восьмую. — Сдачи не надо. Постарайтесь, чтобы нас не беспокоили.