Читать книгу "Замятин Евгений - Евгений Иванович Замятин"

с 1922 академик с 1929 г. Член Восточной коллегии экспертов с 1919 г.

Иоаким бен-Леви — Аким Львович Волынский (Хаим Лейбович Флексер) (1863–1926) — критик, литературовед, искусствовед, страстный балетоман, руководитель Школы классического балета («Хореографического техникума»), В Коллегии экспертов вел отдел итальянской литературы. Псевдоним намекает на то, что Волынский в своих статьях и докладах часто преувеличивал роль иудаизма в мировой культуре.

Брауд — Евгений Максимович Браудо (1882–1939), критик, музыковед. Вошел в Коллегию экспертов во второй половине 1919 г. После отъезда Ф. А. Брауна и смерти А. А. Блока руководил отделом немецкой литературы. Автор многих вступительных статей к книгам, выпускаемым «Всемирной литературой» (бытовала даже шутка о специальном приборе для написания вступительных статей — браудографе).

Эвгенес — сам автор, Замятин, член Коллегии экспертов, руководил вместе с Чуковским изданием англо-американской литературы и Литературной студией при издательстве.

Игнотус — Игнатий Юлианович Крачковский (1883–1951), арабист, член Восточной Коллегии экспертов с апреля 1919 г. С. 1921 г. академик РАН.

Лукуллов друг Павел, именуемый также Елисеем — Павел Елисеевич Щеголев, историк и пушкинист. В издательстве подрабатывал как редактор. В историю попал благодаря своей солидной комплекции, являвшейся предметом постоянных шуток.

Пророк Божий Иона — Илья Ионович Ионов (Бернштейн, 1887–1942), старый большевик, руководивший издательским делом в Петрограде в первое десятилетие советской власти. По характеристике Чуковского, «сварливый, бездарный и вздорный маньяк» (Чуковский К. Современники. М. 1967, с. 433); брат З. И. Лилиной — первой жены Зиновьева.

Фидея (верная) — Вера Александровна Сутугина-Кюнер (1892–1969). работала в издательстве с момента его основания, сначала техническим сотрудником (подсчитывала строчки для оплаты поэтических переводов), затем — после отъезда Е. П. Струковой — стала секретарем редакции. После закрытия «Всемирной литературы» была переведена в ГИЗ. где работала до 1931. г. В 1935 г. была выслана из Ленинграда. Жила в г. Данилове Ярославской области, затем в Куйбышеве и в Сенгилсе Ульяновской области. В Ленинград вернулась после 1956 г. Пробовала писать воспоминания об издательстве и о поэте В. А. Зоргенфрее, с которым была очень дружна, но не закончила эту работу. В 1960-х гг. она перепечатала сохранившиеся у нее образцы шуточной литературы издательства и один экземпляр подарила писательнице Р. Зерновой. От нее эти тексты попали к публикатору. Возможно, при перепечатке были допущены опечатки, исправить которые не представляется возможным.

_____

Часть первая

Подобно многим царствам, Всемирная Литература возникла среди воинственных кликов, и дыма пожарищ, и мечного звона в дни, когда пред силою железа склонились многие могущественные властители[42]. Один из них, именем Зиновий, первым принес жертву богам завоевателей. после чего тотчас был поставлен ведать сокровищницей Августа Максима, но жертва его, как мы впоследствии узнаем, была не от сердца, и в душе своей он затаил месть.

Август Максим заложил основание царству на Невском, 64, и первый год его правления был явно благословлен богами. Из окрестных пустынь ежедневно притекали многочисленные караваны переводчиков и, раскинув пестрые шатры, торговали плодами своих земель, получая по 250 бумажных сиклей за лист, чего в те древние и изобильные времена с избытком хватало на приобретение одного фунта хлеба. Влекомые слухами об изобилии, стекались во множестве ученые мужи из готских, франкских, халдейских, вавилонских, индийских, египетских и иных стран[43].

Два юных менестреля, оставив тлетворный обычай писания стихов о прекрасных дамах[44], ежедневно составляли азбуки для просвещения покоренных Августом диких племен. Два корифея Дионисовых плясок[45], забыв о жертвах неистовому и прекрасному богу, явились во дворец Августа, смущая ученых мужей видом украшенных виноградными листьями тирсов. И наконец, пришел человек из страны, где удивленный чужеземец видит у граждан не языки, но смертоносные змеиные жала, что составляет там гордость равно старцев и юношей. Человек этот, именем Корний, пришедши на Невский, 64, знаком показал, что желает принести жало в жертву богам, после чего всенародно изъято у него было жало, а в уста ему вложен был язык некоего благостного и доброго старца.

Так в первый год правления Августа Максима процветала земля Всемирной Литературы, добродетель и любовь к отечеству была велика, поля и жены равно плодородны.

Но уже три бледные Сестры, прядущие нити человеческих судеб, усталые, задремали, перепутались нити, и над благодатной страной нависла туча нежданных и ужасных событий. Первым же из них была жестокая месть сказанного выше Зиновия.

Был великий и светлый день: исполнилось 50 лет Августу Максиму, и все племена Всемирной Литературы, многоголосые и разноязычные, как весенний лес, собрались на Невском, 64, дабы оказать Августу надлежащие почести. Весь день звонили медные языки колоколов и людей. Мужи, жены и дети длинной чередой подходили и возлагали цветы и ветви у подножия статуи Августа и подносили ему для благословения младенцев обоего пола, и в золотых кадильницах курили ему фимиам. От синих благовонных дымов многие лишались сознания[46], но и лишенные сознания продолжали говорить, так что никому не заметно было странное действие этих волшебных курений, и никто не видел, как из-под тоги вынимал Зиновий исписанные арабскими цифрами кусочки папируса и клал их в кадильницы.

Когда же настало утро и дыхание розовоперстой Эос прогнало дым, то все изумленно увидели незнакомые стены, шкафы и диваны и спрашивали друг друга: — «Где мы?» — и опоясанный мечом привратник Михаил отвечал: «На Моховой, 36». С воплями и рыданиями бросились на Невский, 64, но здесь в дверях встречал их Зиновий и, зло торжествуя, спрашивал: «Вам кого? Здесь издательство Гржебина». И с ужасом узнавали, что силою чар и волшебных курений пленен Август Максим[47].

С того дня уже не видели больше Августа Максима во Всемирной Литературе, и власть принял некий юноша, 35 лет или более, именем Тихон. Правление этого нового цезаря было обильно многими происшествиями и бедами. Юноша этот рожден был под знаком Скорпия, о рожденных же под Скорпием[48] так сказано в гороскопе Брюса: «Сей есть природы и естества Скорпия, студен и мокр, наклонения же Марса, сирень непрестанен и немирен, тело свое украшать охотник, и помышления его к великой любви жен, но не весьма плодороден; счастье имеет купить и продавать; смерть же его будет от дьявольского привидения или от деяний женских».

Под темным знаком Скорпия — скорби и скудости — текла жизнь на Моховой, 36, и происходили многие вещие знамения. Когда заседали мужи Совета, внезапно погасали светильники как бы от ветра. Каждый пятый день недели неведомая, в черных вретищах, женщина неслышными шагами проходила сквозь закрытые двери — и за нею, так же неслышно, священное и зловещее животное египтян — кошка. И, подъятые