Читать книгу "Вирус "А". Как мы заболели вторжением в Афганистан - Валерий Самунин"

Маршал нисколько не сомневался в том, что это будет короткий поход. За полгода управимся. Зайдем, решим поставленные задачи и выйдем, возможно, оставив на территории Афганистана две-три стационарные базы.

Так рассуждал министр обороны — при полном согласии председателя КГБ. Но так не думали его ближайшие сподвижники и, прежде всего, начальник Генерального штаба Николай Огарков. В отличие от своего шефа, видевшего мир и все происходящее в нем только с глобальных планетарных позиций, Николай Васильевич, как опытный штабист, хорошо изучил конкретную ситуацию в Афганистане, познакомился с печальным опытом английских военных экспедиций в эту страну, не поленился побеседовать с теми немногими экспертами по Среднему Востоку, которые работали в ЦК КПСС, МИДе, академических институтах. По его просьбе ученые и специалисты подготовили несколько аналитических записок, где, в частности, рассматривался и вариант нашего военного участия в афганских делах. Вывод делался неутешительный: такой вариант будет означать дальнейшую эскалацию боевых действий, неизбежное втягивание в них наших частей и подразделений, Запад же расценит это как повод значительно увеличить свою помощь вооруженной оппозиции. Понесет серьезный урон престиж Советского Союза на международной арене, этот шаг будет трудно объяснить даже нашим друзьям из соцстран. Словом, потерь такой вариант сулит гораздо больше, чем приобретений.

Огарков не один раз пытался объясниться по этому поводу с министром, приводил все новые аргументы. Сначала Устинов молча выслушивал их, и, казалось, тень сомнения временами наползала на его лицо, но уже в начале декабря что-то изменилось в его настроении, он стал резко одергивать начальника Генерального штаба, не желал ничего слушать.

Заметно изменилось настроение и у министра иностранных дел. Возвращаясь из ЦК в высотку на Смоленской площади, Громыко выглядел угрюмым, раздраженным, а на осторожные расспросы лиц из его близкого окружения отмалчивался. Позиция министра относительно решения о вводе войск так и осталась неясной, хотя голосовал Андрей Андреевич, как всегда, «правильно», то есть так, как того хотел Леонид Ильич.

* * *

Бабрак Кармаль и его ближайшие соратники уже больше месяца жили на секретном объекте ПГУ в ближнем Подмосковье. Все инструкции давно были получены, роли распределены, документы составлены. На магнитофонную пленку записали обращение Кармаля к афганскому народу, которое должно было прозвучать по радио сразу после смены власти. Согласовали списки нового состава Ревсовета, политбюро и правительства — во всех этих органах государственной и партийной власти первые позиции занимал Кармаль. Прикинули, кто из ближайшего окружения Амина заслуживает высшей меры наказания и кого отправить в тюрьму.

«Когда»? — этот немой вопрос читался в глазах Кармаля всякий раз при встречах с кураторами из разведки. Ожидание изнуряющим образом действовало на него.

Чаще всего их навещал Алексей Петров.

— Ситуация должна созреть, — говорил он. — Потерпите еще немного.

Первыми в конце ноября на юг, поближе к границе, отбыли Сарвари, Гулябзой и остальные оппозиционные партийцы, собранные по всему миру.

И вот однажды серым декабрьским днем Петров объявил:

— Завтра вылетаем в Ташкент, а оттуда — по обстановке — в Баграм.

Темное лицо Кармаля словно посветлело. Повинуясь радостному порыву, он обнял Алексея, затем повернулся с сияющей улыбкой к Анахите Ратебзад:

— Я всегда верил в то, что справедливость есть на этом свете. Зло будет наказано. Вместе с нами в Афганистан вернется надежда.

— Иншалла! — тоже улыбнулась в ответ Анахита. — На все воля Всевышнего. Это хорошее известие. Мы продолжим свою борьбу.

Только одно смущало Бабрака Кармаля. Однажды на закрытую дачу, где они жили, приехал «товарищ Владимиров» — так отрекомендовали им Крючкова. За чаем гость как бы вскользь заметил, что, возможно, если того потребует обстановка, в Афганистан будет введен ограниченный контингент советских войск.

— Для того чтобы подержать здоровые силы в их борьбе, — туманно объяснил «товарищ Владимиров».

Кармаль, который догадался, что гость, скорее всего, представляет самое высшее руководство КГБ, попробовал возражать:

— Но мы и сами способны справиться с этой задачей. Я же отправил записку в ЦК, где подробно объяснил, что едва поступит сигнал о восстании, как Амин тут же будет сметен — и нашими товарищами, которые ушли в подполье, и самыми широкими народными массами, которые его ненавидят. Вы плохо знаете афганцев. А я вас заверяю: наш народ больше не в силах терпеть такого авантюриста и тирана.

— В этом нет никаких сомнений, товарищ Кармаль, — смиренно склонил голову гость. — И я еще раз хочу подчеркнуть: мы пойдем на такую крайнюю меру, только если появятся серьезные причины сомневаться в том, что задачу не удастся решить имеющимися сегодня силами. Это первое. И второе.

Если в Афганистан все же будут введены какие-то воинские части, то лишь на период смены власти. Как только ситуация стабилизируется, войска немедленно вернутся к местам своей постоянной дислокации в Советском Союзе.

Видя, как помрачнел будущий руководитель Афганистана, «товарищ Владимиров» решил подкрепить свои слова ссылкой на высокие авторитеты:

— Поверьте, товарищ Кармаль, прежде чем принять такое решение, советское руководство тщательно и всесторонне изучило ситуацию. И пришло к выводу, что любая неудача будет означать в конечном итоге поражение Апрельской революции, потерю Афганистана как нашего союзника и неизбежное появление в Кабуле сил империализма. Вот из чего мы исходим.

— А вы отдаете себе отчет в том, как будут воспринимать меня граждане Афганистана, если я возглавлю страну одновременно с появлением ваших танков? — Карие глаза Карма-ля теперь жестко смотрели на гостя.

Крючков, кажется, смутился и почему-то бросил укоризненный взгляд на Алексея Петрова, переводившего их беседу. Тот развел руками и тихо, словно бы про себя, произнес: «Да, в этом случае популярности в народе ему не снискать».

Начальник разведки, который не был готов к такому повороту, постарался свернуть разговор:

— Будем надеяться на то, что нам не придется прибегать к крайним мерам. Судя по информации, которой я располагаю, в Кабуле все готово к выступлению. И я прибыл сюда для того, чтобы пожелать вам удачи и от имени Центрального комитета нашей партии, ее политбюро заверить вас в том, что мы намерены самым серьезным образом поддержать ваши усилия по возвращению к ленинским нормам партийной жизни, очищению вашей партии от проникших в ее ряды авантюристов и предателей.

— Ташакор! Спасибо! — Кармаль обеими руками бережно пожал протянутую ему ладонь.

Теперь, когда до вылета оставались считанные часы, смутная тревога иногда омрачала его душу, и связана она была не с предстоящими опасностями, не с тем, что по приказу хитрого и коварного Амина их самолет могут сбить еще на подлете к Кабулу или арестовать их, когда они окажутся на афганской земле. Нет, тревожила его вероятность стать явной марионеткой Кремля, появление на троне в сопровождении советских танков. Бабрак Кармаль был грамотным и неглупым человеком, он хорошо знал историю своей страны, менталитет своего народа — такого афганцы ему не простят. Никогда не простят.