Читать книгу "Вампир Лестат - Энн Райс"

Это всегда происходило в ночи полнолуния и, как правило,весной. Жертвы, оставленные в другое время, никогда не принимались. А потомпрекратились и эти ежегодные пиршества. Время от времени я продолжал приноситьим жертвы. Прошло около десяти лет, и однажды они вновь приняли жертву. Сновабыла весна. И снова в небе светила полная луна. А потом опять ничего непроисходило в течение примерно полувека. Я потерял счет годам. Мне думалось,что им, возможно, необходимо видеть луну и видеть, как сменяют друг другавремена года. Однако, как оказалось, это не имело для них никакого значения.

Они перестали пить кровь еще до того, как я взял их с собойв Италию. А это было триста лет назад. Они ничего не пили даже в жарком Египте.

– А когда это случалось, тебе ни разу не приходилосьбыть свидетелем их пиршества?

– Нет, никогда.

– И ты никогда не видел, чтобы они двигались?

– Никогда, с тех пор как… с самого начала.

Меня вновь охватила дрожь. Я смотрел на них, и мне казалось,что они дышат, что губы их шевелятся. Я понимал, что это не более чем иллюзия,обман зрения. Однако происходящее буквально сводило меня с ума. Если янемедленно не выберусь отсюда, то непременно снова разрыдаюсь.

– Иногда, когда я прихожу к ним, – продолжалМариус, – то замечаю некоторые изменения.

– Что?! Как это?!

– Сущие мелочи, – вновь заговорил он, задумчивоглядя на статуи. Потом протянул руку и дотронулся до ожерелья на шееженщины. – Вот это, например, ей нравится. Вероятно, оно именно то, какоеей нужно. Но было и другое. Его я часто находил сломанным и валяющимся на полу.

– Значит, они могут двигаться?!

– Сначала я думал, что ожерелье просто упало. Но, трираза подняв и починив его, я понял, что все бесполезно. Она либо срывала его сшеи, либо усилием воли заставляла упасть.

Я что-то прошептал в ужасе и вдруг буквально помертвел отстраха, что осмелился выругаться в ее присутствии. Мне захотелось немедленноубежать. На ее лице, как в зеркале, отражалось все то, что рисовало мневоображение. Мне показалось, что губы ее изогнулись в улыбке, хотя на самомделе они оставались неподвижными.

– То же самое происходило и с другими украшениями, стеми, на которых, как мне думается, были написаны имена не почитаемых имибожеств. Однажды я принес из церкви вазу, но она оказалась разбитой вдребезги,словно разлетелась на куски от одного их взгляда. Были и другие, не менеепоразительные, ситуации.

– Расскажи.

– Иногда, войдя в святилище, я заставал кого-нибудь изних стоящим.

Все это было столь ужасно, что мне захотелось схватить егоза руку и силой вытащить отсюда.

– Его я однажды обнаружил в нескольких шагах отстула, – продолжал Мариус, – а в другой раз она стояла возле самойдвери.

– Она пыталась выйти? – шепотом спросил я.

– Возможно. – Он задумался. – Однако быливремена, когда они с легкостью могли выйти отсюда, если хотели. Ты самсоставишь свое мнение, когда услышишь мой рассказ до конца. Всякий раз, когда янаходил их не там, где всегда, я возвращал их на место и усаживал, придавая импривычную позу. Это требовало очень больших усилий. Они словно сделаны изупругого камня, если ты можешь представить себе такое. А теперь задумайся: еслия обладаю такой силой, какие силы присущи им?

– Ты сказал: если… если хотели. А что, если онииспытывают прежние желания, но больше не могут удовлетворить их? Что, если врезультате величайших усилий они только и способны, что дойти до двери?

– Мне кажется, при желании она способна вдребезгиразнести эту дверь. Уж если я одним усилием воли могу отодвигать засовы,представь себе, на что способна она.

Я смотрел на их холодные отчужденные лица, на слегка впалыещеки и крупные, безмятежно сомкнутые рты.

– А вдруг ты ошибаешься? Что, если они слышат каждоеслово из нашего разговора? Что, если сердятся на нас и даже приходят в ярость?

– Я думаю, они нас слышат, – ответил он, накрываямою руку своей и стараясь меня успокоить, – но уверен, что наши разговорыих совершенно не интересуют. Если бы это было не так, они непременно шевельнулисьбы, чтобы показать это.

– Но как ты можешь быть уверен?

– Они совершают множество поступков, требующихвеличайшей силы. Бывает, например, что я запираю дверцы их шатра, но они тут жеотпирают их снова и распахивают настежь. Я знаю, что это делают они, –просто потому, что больше некому. Я оборачиваюсь и вижу их. Тогда я веду их кморю. А перед рассветом, когда я прихожу за ними, они становятся болеенеповоротливыми и менее гибкими. Мне с трудом удается отвести их на место.Иногда мне кажется, что они поступают так намеренно, чтобы помучить меня,поиграть со мной.

– Не думаю. Они стараются, но не могут.

– Не торопись с выводами, – сказал он. –Приходя в эту комнату, я действительно замечал странные вещи. Кроме того, былиеще и события, происходившие в самом начале…

Он вдруг умолк, словно что-то отвлекло его внимание.

– Ты слышишь, о чем они думают? – спросил я,потому что мне почудилось, что он напряженно прислушивается к чему-то.

Он не ответил, лишь продолжал пристально смотреть на статуи.Что-то явно изменилось. Только невероятным усилием воли я удержался от того,чтобы не убежать прочь. Я всмотрелся, но не смог ничего заметить, услышать илипочувствовать. Если Мариус немедленно не объяснит мне причину своего странногоповедения, я либо закричу, либо разрыдаюсь. Так мне, во всяком случае,казалось.

– Не будь таким нетерпеливым, Лестат, – чутьулыбнувшись, сказал Мариус, по-прежнему пристально глядя на мужчину. –Иногда я слышу кое-что, но это не более чем неясные импульсы, смысла которых яне понимаю. Они только свидетельствуют о их присутствии – ты понимаешь, о чем яговорю.

– Именно эти звуки ты сейчас и слышал?

– Да… Пожалуй.

– Мариус, пожалуйста, уйдем отсюда! Умоляю тебя!Прости, но я не в силах больше вынести это! Пожалуйста, Мариус, уйдем!

– Хорошо, – мягко ответил он, крепко беря меня заплечо. – Но сначала я хочу попросить тебя кое о чем.

– Я готов сделать все, что тебе будет угодно.

– Поговори с ними. Не обязательно громко и вслух. Нопоговори. Скажи, что считаешь их красивыми.

– Они знают это, – ответил я. – Знают, что янахожу их невероятно прекрасными.